Взаимозависимые (СИ) - "Zago" - Страница 32

Слеза покатилась по щеке, стерев ее, вновь обошла постамент. Сжав руку Ганса обратила внимание на перчатки. Сдавлено всхлипнув провела пальцами по узорам. "Не спас тебя мой оберег. Защищал на поле войны, в дороге, а от проклятья оборотней не спас. Прости меня, Ганс. Прости…"- ткнулась лбом в руку мужчины позволила себе слезы.

Сколько времени прошло, пока смогла успокоиться, не знаю. Погладив живот зашептала слова извинения:

— Прости малыш, это в последний раз.

Поправив одежды, шмыгнув носом, вышла из склепа. Жерар ожидал меня прислонившись к стене. Руки скрещены, на лице маска равнодушия. Почему маска? Глаза горели золотом.

— Я все. Спасибо.

Кивнув граф Монпелье провел меня до детской комнаты. Краткий поцелуй в пальчики было последний знаком внимания Волуара на эту ночь.

Утро и весь следующий день выдался теплым и суматошными. Моё присутствие требовалось по дороге в церковь и на службе. Выходя с церкви Жерар отправил меня к Кенне.

Малышка выглядела лучше, с интересом рассматривала меня, хватала за пальчики, купалась. Она хорошо отвлекала от грустных мыслей.

Валери я поблагодарила за все и отправила домой, сообщая о своих намереньях самостоятельно кормить Кенну и будущего наследника дома Волуар.

Пока в поместье было малолюдно смогла еще раз осмотреть комнату Киры. Благодаря помощи моих горничных, Дороти мы просмотрели каждый угол спальни и прилагающих комнат.

При свете дня заметила странные знаки над кроватью Киры. Указав на них поинтересовалась

— Это что такое?

— Ситроя, это руны, обозначающие наших святых именуемые себя — Шайн и Дарк. Свет и тьма. Два брата сопровождающие Мессию. Шайн привел Кенну в этот мир, а Дарк забрал Киру. Традиции что тут сказать, — ответила Мира.

— Очень интересно, — задумчиво взглянула на двери в покои Ганса, — Может я смогу найти нужную вещь в покоях Меркёра. Или же в кабинет зайти. Он больше времени там проводил.

— В покоях графа все прибрали. Мой вам совет, идите в кабинет. Там он проводил большую часть времени, — порекомендовала Дороти.

— Так и сделаю, Лола не провожай. Я помню, где кабинет, — остановила горничную. Идя по лабиринтам коридора, внимательно рассматривала картины. Не знаю, что я искала на холстах. Старалась найти вещь, ассоциирующую с Гансом. В самом кабинете присела в кресла за рабочим столом. Вдохнув запах дерева и пыли чихнула. Потерев нос, начала открывать ящики стола. Сплошные хозяйские журналы, несколько писем из Парижа. Только рабочие моменты.

Сложив руки на стол, простучала пальцами по дереву.

— Где же ты мог спрятать личное? Думай Аннабель, — стукнув себя кулачком полбу, надеясь вбить в голову идею. Осмотрела еще раз кабинет. Подойдя к шкафу с книгами, просмотрела названия томов. Взгляд остановился на мемуарах императрицы Йоны.

"Я так не дочитала тем вечером, возьму с собой,"- отложила книгу, продолжила просматривать полки. Опять пусто. От досады стукнула кулаком по ладони.

— Я найду, Ганс. Дай только подсказку. Не могу я перевернуть все поместье.

Шум падающего предмета испугал меня. Вскрикнув, отскочила от лежащей книги.

"Плохо положила?" — кряхтя, подняла мемуары. Заметив закладку, вытащила конвертик.

Неизвестная мне печать. Письмо для Ганса. Вскрыв печать, достала письмо. В нем говорилось о готовности написать портрет четыМеркёр. Удивленно прочитала имя отправителя.

— Барон Франсуа Паскаль Симон Жерар.

К письму прилагался маленький рисунок, нарисованный карандашом. Расправив бумагу всмотрелась в линии карандаша.

Художник, видимо сам барон Франсуа Паскаль Симон Жерар, изобразил пару. По чертам узнала в мужчине Ганса, а девушка определенно была Кира. Располагалась пара следующим образом: девушка сидела в низком кресле, а мужчина стоял за ее спиной.

— Восхитительно, — сложила рисунок обратно в конверт. Прижав заветный предмет, зашептала:

— Спасибо. спасибо, спасибо. Я закончу начатое. Ваш портрет будет готов. Обещаю.

7 сентября 1800 года

— Моник, ты волшебница! Скажи, как?? Как тебе удалось сделать невозможное за два дня?! — не смогла сдержать восторг от обстановки второй детской.

— Ситроя, работают мастера своего дела. Нам даже не пришлось менять цвет стен, дорисовали детали, сделали перестановку и заказали дополнительные мебели, — оборотница довольно осматривала комнату моей дочки.

Детская для Кенны получилась восхитительной: на бежевых стенах цвели розовым цветом пионы, прорисованы так искусно, что мне мерещился запах цветов. У окна стояла колыбельная накрытая белым балдахином. На пол кинули шкуру белого медведя, откуда у них такие вещи стоило только догадываться. Вдоль стен стояли шкафы с уже разложенными одеждами и игрушками. На столике для пеленания лежала стопка стираных пеленок, в комодах разложены гребешки и щеточки. В углу неизменно камин, с двумя глубокими креслами. Обивка, гардины исполнены в бежево розовой гамме. Никаких дополнительных предметов. Аскетичность в неизменной элегантности.

"Все же я правильно поступила, отправив Миру вперед с вещами. Теперь могу спокойно заниматься ребенком и не переживать за хаос переезда. "

Еще раз, поблагодарив Моник, отправила ее к Волуару. Посоветовав, напоследок, накрутить цену. Оборотница, поджимав губы, старалась не рассмеяться в моем присутствие, кивнула и удалилась.

Лола, после моего молчаливого согласия, уложила в кроватку Кенну. Сытая малышка, укачанная тряской кареты, спала крепко. От нервного ребенка, ни осталось и следа. Дочка только спала и ела.

Поцеловав мою радость в щечку, вышла в свои покои. Сундуки, с моим приданым, стояли у кровати, зазывая меня, их открыть. Перечитала письмо, переданное Бертом, перед его уходом. В который раз удивилась странности ситуации. Родители отправили моё приданое еще в апреле девяносто девятого года, долго время вещи находились в портах, терялись, обыскивались и дальше стояли на границах нескольких держав. В Марсель приданое прибыло на одном торговом судне этой зимой. И вновь было брошено, в порту. Простояв до лета на складах, сундуки наконец доставили в поместье Меркёр. И теперь вещи из моей деревни, прибыли к хозяйке — мне.

"Даже не знаю, следует ли теперь отправлять ответную посылку родителям. Письма отправлялись каждые несколько месяцев, с поместья Ганса, ответов не получала. Как дела у родителей? Здоровы ли? Надо еще раз написать им. Вдруг дойдет письмо."

Привычным движением погладила живот, опустилась перед сундуками. Их было пять штук. Вскрыв первый, начала просматривать содержимое: весь сундук забит пряжей. Покачав головой отворила следующий: сплошной росемалинг. Деревянные ложки, тарелки, подносы, игрушки всё было украшено росемалингом. Игрушки заинтересовали меня больше всего. Вырезанные из дерева звери, маленькие человечки, погремушки расписаны узорами родины.

— Это как раз то что мне нужно. И крепкое какое, — обрадовалась вещам, обратилась к сыну, — а дедушка с бабушкой твои расстарались, какие прекрасные игрушки передали. Родишься, подрастешь, будешь играть, а я переживать не буду что сломаешь. Такую вещь надо очень постараться испортить.

Отложив игрушки, заглянула в третий сундук, заполненный бутылками. И половины не хватало! Открыв одну из бутылок скривилась. Запах Линье-Акватита ударил в нос. Крепкий алкогольный напиток моей родины, сделанный из картошки. Пили преимущественно взрослые. "И куда мне его девать? Оборотни не употребляют алкоголь. А тут бутылок двадцать. И видимо, когда обыскивали вещи, забрали половину,"- звякнув стеклом, вернула бутылку на место.

В четвертом сундуке нашла много вещей для женщин. Несколько десятков гребней, маленькие зеркальца, медальоны, серьги, бусы, брошки именуемые сёлье, статуэтки в виде викингов, и в моя корона невесты. Попыталась достать корону. Аксессуар не поддавался, прекратила глупо тратить силы. "И как я в ней ходила? С ума сойти…"