Печать Древних (СИ) - "Johann Walcvur" - Страница 72

— Только западное побережье, — ответил Фирдос-Сар. — Дальше — Бескрайняя Пустыня. До алой ночи Цинмар, его мирный облик, мне нравился. Красивые реки, могучие скалы, бескрайние леса и поля. Великие города и прекрасные женщины: люди, рунарийки, гномки, — он мечтательно вздохнул. — И зачем, спрашивается, вам нужна была эта война? Империя, поклоняющаяся летающим чешуйчатым тварям… боги дали твоему народу благодатный край. И вы его испоганили. Поэтому я хочу в Эстмар. Я — сарахид, Каштанчик, эстмарский воин.

— Неправда, — выдохнула Ирма. — Может, ты и был сарахидёнком Эстмара когда-то давно, но теперь — могучий цинмарский мясник. Ты — часть этого мира и внёс вклад в него больший, чем в Эстмар. Тебе нравилось солнце? Голубое небо? Тёплые воды? Здесь ты нашёл свой отряд, свою семью, Фир. Может быть, Цинмар не заслуживает такой ненависти?

— К чему спорить, Каштанчик? — хмыкнул сарахид. — Ты любила Цинмар, каким он был в другой эре, я люблю Эстмар. Это наши родины, и их у нас украли.

— Украли, — повторила Ирма. — А теперь мы пытаемся вернуть похищенное.

— Как ты собираешься вернуть Цинмар? — Фирдос-Сар открыл так и не тронутую остваркой флягу. — Это… я, конечно, знаю не больше любого вшивого кмета, но думаю, что даже магистры, соберись они все, не смогли бы это сделать.

— Может быть, я и плыла за этим, — протянула Ирма и замолчала. Какой же дурой она сейчас выглядела в глазах сарахида!

— Хотелось бы верить, — ответил неожиданно Фирдос-Сар. — Только вот сомневаюсь, что мир можно спасти. Никому это не под силу. Мы можем сохранить парочку человек, рунарийцев, карликов этих — гномов, сарахидов. И этого будет достаточно.

— Какой смысл тогда кого-то спасать, если всемирное зло, если алая ночь убьёт так или иначе всех до единого?

— Если только этим всемирным злом не выступаем мы, то смысла и вправду нет, — Фирдос-Сар сделал большой глоток, как-то странно взглянул на сумку у него под рукой.

— Мы — зло? — удивилась Ирма. — А что тогда добро?

— Добра нет, — махнул рукой сарахид. — Есть маленькое зло, есть большое. И они сменяют друг друга, как день и ночь. Ты идеалистка, Каштанчик, и делишь всё на чёрное и белое, и это твоя ошибка. Ты думаешь, что ты — добро, что поможешь твоему добру одержать победу над чужим злом. Тебе это внушили клирики Святого Воинства, или твоя бабка, или лорды Ригальтерии, потому что только так ты, жертвуя собой и другими, исполнишь то, чего они желают. Вот и вся жизнь. Я же воин, я — средство и оружие.

— И ты следуешь этим принципам?

— Да. Потому что за это мне дают деньги, за это в мою честь у костров будут пить воины. И мою смерть они тоже будут восхвалять и мечтать о той же судьбе.

— Это несправедливо, Фир.

— Мир вообще несправедлив. Став принцессой каштанов, ты принесёшь столько же несправедливости желудям, сколько справедливости своему народу. В настоящем мире нет добра и зла. Мы все зло. Кто-то меньшее из зол. Например, мы. Не самое, конечно, меньшее. Но терпеть можно.

Фирдос-Сар рассмеялся. Впервые, после встречи со спиритом. Его смех заставил уголки рта Ирмы растянуться в улыбке.

— Пойдём, — он встал. — Подышим свежим воздухом.

Ирма не сопротивлялась. Пусть там было холодно, но оставаться в затхлой башне, где до сих пор витал дух спирита, в одиночку невозможно. Фирдос-Сар раскрыл каменную дверь настежь, приложившись всеми силами, чуть не сбив ногой хлипкую подставку для всех важных бумаг, оставленных Ринельгером, и первым выглянул наружу. Холодный воздух резал ноздри, но до чего же он был свежим! Ирма осталась на ступеньках, а Фирдос-Сар спустился на чуть заснеженную поляну. Вармас еле проступал через налитые багрянцем тучи, но снег, белый и иллюзорно чистый, отражал достаточно света.

Тени скользнули среди силуэтов дубов. Ирма сначала подумала, что появились блуждающие огоньки, впервые после того, как отряд открыл башню и уничтожил её обитателя. Но то были не магические существа, не призраки прошлого, а люди. Много людей с горящими факелами. Ирма не заметила, что Фирдос-Сар взял с собой секиру, и удивилась, когда он поднял её двумя руками перед собой.

— Сарахид!

Голос этот мог принадлежать только великану. Ирма даже губу прикусила: как человек мог так кричать, не срывая горло? Очень низкий, грубый, и в то же время громогласный — это отличный голос для командира, особенно на поле брани, но услышать его здесь, у башни, после двух дней относительной тишины…

— Что, этот шлюхин сын сгинул, раз не вышел приветствовать старых друзей? — в сопровождении трёх наёмников с красными подвязками на плечах к Фирдос-Сару направлялся огромный косматый норзлин. — Или ты тут решил устроить вечер с девкой?

— Гермильяр, — процедил сарахид. — Я-то думал, что тебя завалило в подземельях. Жаль, мать твою за ногу, что это не так.

— Сдавайтесь, — прорычал Гермильяр. — Нас тут тридцать мечей. А вас всего двое.

— Тридцать не три сотни, — бросил Фирдос-Сар.

— Аорин приказал вас не убивать, — Гермильяр сплюнул. — Сказал, что не хочет резать лучших людей как свиней. Я обиделся — как, спрашиваю, и эти сукины дети, крысы — лучшие твои бойцы, командующий? Он мне не ответил. Тем лучше, — он оглядел рощу. — Убейте их!

Ирма выкинула правую руку, складывая в голове формулу. Защитные чары окружили Фирдос-Сара вовремя — несколько стрел отклонилось от его головы, их рассыпало по сторонам. На сарахида кинулось сразу трое, ощетинившись короткими мечами. Большая ошибка. Взмах секиры выбил один меч, лезвие рассекло двух наёмников. Булькая, те рухнули в снег, извиваясь, Ирма не видела, куда поразил их сарахид. Она выкинула несколько молний в дубы, послышался жалобный треск ломавшихся стволов и ругань людей. Фирдос-Сар, отступая, отсёк голову безоружному наёмнику.

Ирма отошла к самой двери и заметила, как из-за спины Гермильяра выскочила знакомая тень, разминая руки двумя короткими мечами. Кригаален скользнул к центру, обошёл мертвецов и ринулся к Фирдос-Сару. Ирма направила молнию прямо во врага, крикнула, сарахид побежал. Несколько огненных шаров ударили по башне, но та, несмотря на кажущуюся ветхость, не потеряла ни одного кусочка стены. Фирдос-Сар заскочил внутрь, прыгнула в проём Ирма, и вместе они попытались закрыть каменную дверь.

Импульс откинул остварку, она упала, чуть не попав в костёр. В проёме заблестел меч, кто-то навалился на дверь, она раскрылась. Кригаален в повязке залетел внутрь, начиная свою пляску смерти. Фирдос-Сар, благодаря молниеносной реакции, парировал все атаки, развернулся, поддевая груду хлама с бумагами Ринельгера, и кинул их в противника. Тот отшатнулся, но зацепился за косяк, потянулся.

Ирма схватила рукоять иглы, принадлежавшей спириту. В этот момент она не думала, остварка подскочила к кригаалену, ткнула в него, целясь в живот, но тот отвёл удар в подмышке и плечом сжал её оружие. Свободной рукой враг размахнулся, чтобы рубануть Ирме по шее, но его сбила с ног дверь, на которую со всей силы нажал Фирдос-Сар. Кригаален скатился по ступенькам, а проход захлопнулся. Сарахид, всё ещё подпирая дверь плечом, крикнул застывшей Ирме:

— Каштанчик, наложи чары!

Остварка вздрогнула, прикоснулась пальцем к камню и начертила на нём невидимую руну. Как только она закончила, по двери прошёлся сильный удар.

— Да, сука, не возьмёшь! — крикнул Фирдос-Сар и обессиленно сполз на пол, швырнув секиру.

Ирма плюхнулась рядом, тяжело дыша — как же сильно после чар болела голова! Она пустующим взглядом поискала воду, но не нашла. Сарахид, словно прочитав её мысли, протянул ей флягу. Остварка сделала два самых больших глотка с огненной водой в своей жизни. Никогда ещё ей не было так приятно. Ирма отдала флягу обратно, посмотрела на дверь.

— У них есть чародеи, Фир. Как минимум, трое.

Деглас обошёл мертвецов, деловито разглядывая их. Сарахид срезал двоих сразу диагональным ударом снизу, и если сложить их тела вместе, то через них прошла бы единая багровая линия от правого бедра до шеи. «Хорошие трупы», отметил про себя Деглас, а вот третий лишился головы. Его предстояло выбросить. Или захоронить.