Печать Древних (СИ) - "Johann Walcvur" - Страница 54

— Кровавой Ночью? — закончил Михаэль. — Все драконы Мощи сходили с ума, и духов ждёт та же самая судьба. Можем ли мы жить, опасаясь переменчивости наших якобы «хранителей»?

— Мир не так прост, рыцарь…

Алормо поднял кулак вверх, чёрный силуэт его руки был отчётливо виден в свете Орина. Отряд рассредоточился, приготовившись. Клирик махнул посохом, кристалл отделился от навершия и поплыл вперёд. Во тьме, по мере его продвижения возникали очертания покрытой влажным мхом пещеры. Кристалл зацепился над тёмной аркой, напоминающей чудовищную пасть, и усилил свечение.

— Неужели кто-то отважился почтить меня своим присутствием? — прорычала пещера с издевкой. В тёмной арке загорелись несколько алых огоньков. — Алормо? — изрыгнуло с превеликим удовольствием чудовищное воплощение хранителя Рубцов. — Сколько лет прошло? Снова нужно перевести отряд твоего жалкого воинства через тракт? Я ведь больше не нуждаюсь в твоих дарах… Появились иные, кто хочет со мной… кхм… дружить.

— Сегодня я без даров, демон, — бросил Алормо. — Только с правосудием.

— Демон? Правосудие? — расхохотался громовым рокотом Норос-Сугур.

Из пещеры показались очертания демона: высунулась рыбья голова с восемью налитыми алым глазами. Огромная пасть открылась в чудовищной усмешке, обнажив несколько рядов острых зубов.

— Старый дурак, — скрипуче протянул Норос-Сугур. — Хотя, чего ещё ожидать от идолопоклонников Аромерона, выдуманного какой-то варварской шлюхой? Алормо, я сожру тебя и твоих недоумков, набравших наглости явиться сюда…

У Ринельгера заколотилось сердце, отчаянно пытаясь вырваться из ставшей тесной темницей груди. Чудовища, наёмники и разъярённые звери ничто по сравнению с гневным духом, или, как теперь принято выражаться, с демоном. Норос-Сугур утробно расхохотался, увидев, как пятятся чародей и несколько солдат.

— Среди вас яркое свечение, — сложно сказать, куда были обращены глаза демона, но Ринельгеру казалось, что именно на него. — Это будет сытый ужин…

Норос-Сугур высунул пасть, низко прошипев, и со всех сторон из земли, воды и грязи вырвались тёмные шипастые щупальца, уж явно больше двадцати. Чары Орина выстрелили из неоткуда, Ринельгер даже не успел их ощутить — но щупальца, опускаясь загорелись, по ним ударила энергия, отталкивая от людей. Алормо, стоявший впереди отряда, сжав длинный полуторный меч, ринулся к пасти демона. Норос-Сугур бросил на норзлина вырвавшиеся перед ним из болота грязные, обтянутые гнилыми корнями, клешни: рыцарь вонзил в панцирь одной из них клинок, кончик которого вышел с другой стороны, другая клешня схватила Алормо за ногу и повалила в мутную воду.

Отряд занялся щупальцами, они выбрасывались из-под защитного купола Орина с копьями и клинками, пронзая их, пытаясь отсечь. Норос-Сугур, поглощённый схваткой с Алормо, размахивал ими вслепую, однако очень эффективно, пронзив двоих охотников из отряда почти сразу же, как те бросились в атаку. Ринельгер, ошарашенный зрелищем, отошёл и прижался к Орину, пока тот поддерживал защитные чары и явно готовился к очередному фокусу.

К Алормо присоединились Михаэль и Верон, они освободили командира из цепкой клешни и вместе отбивались от яростных атак чудовищных конечностей хранителя Дегановых Рубцов. Его демонический хохот разносился по округе, к нему в жуткий оркестр присоединились вопли солдат, которых рвали на части шипы.

— Колдун! Помогай! — крикнул Ренегор, выпуская стрелу в щупальце, что снесло щитника, охранявшего стрелка.

Ринельгер наотмашь пустил молнию с пальцев, поражая окровавленное щупальце, нависшее над гномом. Чародей не мог оправиться от зрелища, от чудовищных замахов, разрушающих барьер клирика, уничтожившего все представления Ринельгера о шарлатанах и недоучках из рассказов легионеров о Святом Воинстве. Но большим потрясением был воочию увиденный демон — настоящее чудо, материализовавшееся из Потока, до сих пор не применившее магических способностей, которые могли бы своим могуществом положить всех, кто здесь был, разом.

— Колдун, послушай меня! — обратился к Ринельгеру Орин. — Я готов ударить по демону специальным заклинанием, слышишь? Алормо до сих пор не пробил череп демону, ты должен им помочь чарами и побыстрее!

— Это ваш план? — крикнул Ринельгер. — А если не получится?

— Тогда будем пировать в залах Аромерона!

Ринельгер выругался и бросил взгляд на Норос-Сугура, что играючи отбивался сразу от троих мечников. К ногам чародея упал латник с пробитым шлемом, забрало которого было сорвано, обнажая кровавую кашицу, оставшеюся вместо лица. Ринельгер вынул серп, перешагнул мертвеца, справляясь с дрожью, и бросил несколько огненных заклинаний в Норос-Сугура. Огни пролетели над головой Михаэля и разбились о незримый барьер. Демон разразился новым оглушительным хохотом, дёрнул клешнёй, сбивая Верона с ног. Мальчишка пронзительно закричал, когда его на лету поймало очередное щупальце, откидывая куда-то в алую тьму. Алормо яростно завопил, его поразила клешня в голову, откинув под барьер клирика.

— Скорее, у вашего чародея готово заклинание! — крикнул Ринельгер, схватившись за руку Михаэля. — Нужно пробить ему череп!

— А что мы, мать твою, пытаемся сделать?!

— Давай, вместе!

Ринельгер рванул серпом, зажигая молнию, что впилась в клешню, резанул клинком щупальце, и полная энергии кровь ворвалась в сознание чародея. Михаэль отрубил шипастую часть — Норос-Сугур яростно взревел. Ринельгер увернулся от слепого замаха клешнёй, собирая Мощь от крови демона, проводя по своим жилам силу, какую они никогда не чувствовал, к руке с серпом. Импульс оторвал клешню, и на головы чародея и рыцаря хлынула тёмная вонючая кровь болотного хранителя.

Ринельгер сконцентрировался, не упуская кровавую ауру демона, и пустил из серпа пламенный столп, окружённый вспышками молнии. Вместе с чарами атаковал Михаэль — барьер Норос-Сугура, рухнул, огонь лизнул его по рыбьему носу, и туда же вошёл крепкий рыцарский клинок. С воинственным кличем, Михаэль вогнал его по самую рукоять и попытался вытащить, но сломал меч у самой гарды.

— Уходи! — крикнул Ринельгер и бросил молнию рядом с Орином.

Михаэль отпрыгнул, чародей упал лицом вниз и пространство пронзило нестерпимым светом. Ринельгер услышал рёв, полный боли, и взрыв. Падающие кровавые ошмётки громко шлёпались в воду, отзываясь многочисленными брызгами. А потом наступила тишина, вслед за ней — всепоглощающая тьма. Ринельгер слышал собственное дыхание, прерывистое, возбуждённое, и больше ничего — мир словно умер…

***

Путь от хижины у Моровой пропасти до Эстифала пролегал по границе Сумеречного леса и всегда казался тихим, опасно безжизненным, но когда-то здесь в эрениль горожане Теневала устраивали празднества, призывая маредорийцев и духов разделить радость сбора урожая. Древняя традиция, истоки которой знали, пожалуй, только хронисты. Ширен, даже несмотря на профессию, пока был молодой, от всей души веселился на празднествах и напивался до беспамятства. Теперь от этих событий остались пустые воспоминания и застывшее эхо смеха, криков, счастья.

Ширен хлестнул поводьями, подгоняя осла и всё время оглядываясь. Пускай Лицедей и обеспечивал сохранность тех, кто ему служил, но чувство, будто дух может передумать, никогда не покидало старика. Гробовщику не хотелось умирать паршивой смертью: быть разорванным и сожранным какой-нибудь тварью. Нет, он до мурашек боялся такой мучительной смерти.

— Ну, упрямая скотина! — поднял Ширен плеть. — Шевелись давай, если не хочешь стать ужином для здешних тварей!

Маловероятно, что осёл осознавал всю опасность, какую представил себе старик: совсем редко Ширен покидал домик на краю Морового оврага, а если и уходил, то для того, чтобы закупиться едой или выполнить редкие поручения особой важности от Лицедея. Каждый новый год Ширен спорил сам с собой, угадывая, сколько ещё осталось протянуть последним поселениям Нижней Норзрины. Перебираться куда-то в другое место он считал пустым делом: всё равно скоро помирать, а приспосабливаться к новому ритму жизни — не в его годы.