Печать Древних (СИ) - "Johann Walcvur" - Страница 123

— За Веммена и Кассию, ублюдок, — прошипел Ринельгер, разворачивая бывшего адъютанта Ветер лицом к себе.

Он вогнал керамарийский меч ему в живот по самую рукоять. Эриганн хрипнул, выдыхая, из его изумлённых глаз посыпались искры энергии. Умер он быстро, не так, как хотелось бы Ринельгеру. Чародей отбросил от себя обмякшее тело, развернулся к зале и побежал к выходу. Ветер поправляла чуть съехавшую маску и, опираясь на посох, поднималась на ноги.

— Он… Ты убил его?

— Я сжёг его энергию, — сквозь зубы сказал Ринельгер. — Ваш бывший адъютант, госпожа, не увидит даже света в Потоке.

— Достойная участь для предателя, — она рассмеялась: нервно и почти безумно. — Черёд его недовойска… покончим с рубиновыми наёмниками вместе, Ринельгер?

— С превеликой радостью.

Они вместе покинули часовню: Ветер после удара немного хромала, но кровь Ринельгера помогла ей выдержать убийственные чары Эриганна. Небеса над полем гудели, через облака отчётливо виднелись пылающие кометы, десятки штук, они пролетали над головами сражающихся, оставляя замершие во времени хвосты. Только сейчас Ринельгер понял, что с неба теперь падали исключительно пепельные хлопья.

Они в диком вальсе падали на землю, засыпая центурии Мёртвого Легиона и Ветмаха и сотни Рубинового Войска, а ураганные ветры поднимали пепельную бурю, окрашивая солдат в буро-серые цвета.

Магистр доковыляла до выступа, внизу которого рубиновые лучники достреливали последний боезапас. Ринельгер встал рядом, вонзил керамарийский меч в мёрзлую землю и присмотрелся. Странное, неестественное беспокойство поселилось у него в душе.

Рёв наполнил окрестности, Ринельгер на мгновение потерял последние мысли в голове. В нём с необыкновенной скоростью росла тревога, склизкими пальцами захватывая каждую часть тела. Чародей замер в ожидании самого худшего. С восточной стороны, где круто спускался склон горы с неизвестным ему названием, растягивалось чёрное воинство и незримыми потоками лилась знакомая и одновременно тёмная энергия.

— Лицедей…

Словно ожидая представления своего господина, из пепельных облаков, расколотых осколками кометы, вынырнул, обливая пламенем голову, золотистый дракон. Ветер отреагировала сразу, вскинула руку и пустила две вспышки, что почти одновременно разорвались прямо перед пастью зверя.

Дракон спикировал, поливая огнём рубиновых стрелков и ведя пламя к источнику Мощи. Ветер бросила несколько заклинаний, и вместе с Ринельгером побежала назад, к часовне. Зверь с замогильным воем пронёсся, лапой срывая верхушку колокольни — каменные и деревянные обломки с жутким грохотом рухнули на треугольную крышу — часть скатилась по бокам, часть, особенная тяжёлая, провалилась внутрь. Ветер и Ринельгер прижались к стенам, дракон набрал высоту, скрываясь в багровых облаках.

— Проклятие, — выдохнула Ветер. — Демон уже здесь… сколько у него войск?

— Даже если меньше, — ответил не своим голосом Ринельгер, — каждый его солдат как десять ваших легионеров…

— На поле сражаться смысла нет, — протянула Ветер.

— В городе тоже, — сказал Ринельгер. — Всех мертвецов он поднимет и превратит в проклятых. Нам нужно уходить отсюда… к башне. Закончить с Чертогами, или с гробницей…

— Моих чар хватит только на то, чтобы доставить нас в лагерь.

— Да, нужно забрать Арен-тару и меч…

Ветер выглянула, дракон снова объявился, но теперь его внимание привлекли разбегающиеся солдаты обеих сторон. Магистр развела руками, пепел закружился вокруг неё. Ринельгер поспешил встать рядом, она взяла его за руки, перчатки, пропитанные кровью, зачавкали, Ветер сжала пальцы, и они поднялись в воздух.

Ураган магистр повела в сторону, подальше от дракона, а Ринельгер видел, что происходило внизу, где копошились среди пламени маленькие фигурки людей. Центурии, смешавшись с рубиновыми наёмниками, бежали к имперскому лагерю, отдельные отряды разбегались в другие стороны, а несколько групп, сами того не ведая, направлялись к приближающемуся чёрному войску Лицедея.

Знай Ветер и Эриганн, что демон, жаждущий смерти всего живого, подойдёт сейчас, изменили бы они планам? Сколько бессмысленных жертв на алтарь сложено зря! Впрочем, не в первый раз и не в последний — смертный обыватель, даже облечённый большой властью и ответственностью, не способен видеть дальше своего носа. Вряд ли, конечно, войско, сотканное из тех, кто готовился убивать друг друга, можно было назвать единым и боеспособным, но протянуло бы оно чуть дольше. Как и Ветмах.

Ринельгер поднял голову — осколки кометы, предвестницы скорой беды, рассекали багровый небосвод, а тьма, между тем, накрыла пепельное поле выжженной ржи. Лицедей пожинал плоды нового для этого места богатого урожая.

***

Вильмонд ещё долго сжимал самострел и с закрытыми глазами, прижавшись в холодную стену, пытался совладать с дрожью, внезапно нахлынувшей на него. Он надеялся, что осыпающаяся крыша часовни под драконий рёв, словно под заупокойную песнь, похоронит его, но зверь быстро потерял интерес к полуразрушенной святыне.

— Да примут души павших в Потоке Лерон и Залас, да обретут они тот свет и ту новую жизнь, о которой мечтали в смертном обличье…

Вильмонд не знал, что на него нахлынуло, почему он вспомнил священную службу в святыне, сторонники которой боролись с тем, во что он верил всю жизнь. Быть может, потому что подозревал, что скоро и сам предстанет перед молчаливыми богами-прародителями в Потоке. Или перед норзлинской Неридой. Жаль, что не выучил никаких молитвенных слов для неё.

Пересиливая страх, мортус на дрожащих ногах поднялся и направился к пролому за алтарём. Снаружи всё заметало пеплом, из его сугробов торчали верхушки катапульт, брошенных наёмниками в страхе перед драконом. Вильмонд медленно направился в ту сторону, где на его памяти располагался лагерь. Там он забрал бы, если потребуется — силой, коня и поскакал, куда глаза глядят, лишь бы подальше от Арецетовой Ржи и того, что должно было произойти в Ветмахе.

Кто-то уже успел вернуться в лагерь, мимо Вильмонда верхом проскочил Аорин тиль Валлех, направлявшийся отнюдь не на подмогу бойцам в низине. Командующий, бледный, с кровоподтёками, даже не обратил внимания на мортуса. У конюшен ещё оставались рассёдланные лошади, мимо стойл бегали солдаты: они набрасывали друг на друга с кулаками, палками и мечами за право залезть в седло.

— Ворон!

Крик сорвался, переходя на хриплый оклик. Вильмонд обернулся, в нескольких шагах брёл культист, сжимая окровавленной рукой живот. Мортус был готов застрелить некросициара, если тот потребовал бы выйти к кому-нибудь навстречу или убить следующего неугодного духу Моровой пропасти человека или рунарийца.

— Ворон, нам нужен конь, — протянул культист, и Вильмонд узнал в нём Элеарха. — Мы остались одни… проведи меня к башне.

— К башне?! — выпалил мортус. Сколько ещё ему придётся положить на кровавый алтарь, сколько ещё рисковать жизнью, прежде чем сойти с ума? — Не знаю о какой башне речь, и знать не хочу…

— Ворон, — Элеарх опёрся о пустые стойла. — Я дарую тебе всё, что пожелаешь, если поможешь мне добраться до башни около города.

Его прервал рёв дракона.

— Всё, что пожелаю? — помедлил Вильмонд. — Смоешь с меня всю ту кровь и одаришь богатствами имперских лордов?

— Ты получишь такую силу, какая не снилась ни Гробовщику, ни Лицедею.

— Я тебе не верю.

Элеарх усмехнулся под маску, опёрся о стойла и возвёл руки к небу. Вильмонду показалось, будто тенью за спиной пастора Культа развернулись крылья — чары заискриились по всей конюшне, солдаты и прислуга вдруг замерли и тут же попадали безжизненными телами. Стойла наполнились испуганным лошадиным ржанием. Вильмонд изумлённо огляделся, а Элеарх приблизился к нему, уже не так сильно хромая:

— Ну, так что, Ворон, теперь мне веришь?

***

Теневые сети крепче сжимались в силки, но, на счастье Верона, теперь оружие Лицедея обратилось и против него: паутина запутывала демона, и тот, яростно рыча, рвал их в клочья, обращая всю мощь на себя, пока юноша, вырываясь, бежал дальше в тёмную пустоту порабощённого сознания.