На острие (СИ) - Кутузова Елена - Страница 40

— Вы же после массажа!

Услышав это, Року подхватил меня на руки и чуть не бегом кинулся по коридору, встречные саро едва успевали вжиматься в стены. А в комнате бережно опустил на кровать:

— Я рад, что успел.

— Спасибо, — я не знала, как его благодарить, но госпожа Ая уже погнала мужчину прочь.

— Устали? — она присела на край кровати. В руках дымилась чашка с каким-то отваром, и аромат трав и меда кружил голову. — Выпейте!

Но руки по-прежнему не двигались. Наставницу это не удивило и она сама пила меня сладковатым травяным чаем, а потом раздела и укутала в одеяло:

— Отдыхайте.

Оставаться одной было страшно. Да еще этот странный паралич. Я все-таки осмелилась спросить, что произошло.

— Тот массаж очень сильно расслабляет тело. Его нельзя делать часто, только в периоды невыносимого напряжения, чтобы скинуть груз тревог и спокойно заснуть. Увы, господин Рокано воспользовался вашим состоянием. Уверена, его ждет суровое наказание.

Я даже кивнуть не могла. Но подозревала, что моим расслабленным и томным состоянием воспользовался не только наследник Второго Клана. Его Глава тоже в стороне не остался, иначе как расценить его вызов на Совет Старейшин?

Утро пришло неожиданно. Я просто открыла глаза и поняла, что выспалась. И что не зудит под ухом строгая наставница, ругая за лень.

Часы показали, что до ее прихода осталось целых пятнадцать минут.

Энергия выплескивалась через край. Хотелось вскочить, куда-то бежать, что-то делать. Неужели это результат вчерашнего массажа? Но повторять не хотелось. А еще очень не хотелось видеть ни Рокано, ни его отца.

Но надежда отсидеться в комнате растаяла вместе с появлением госпожи Аи.

— Глава желает, чтобы вы присутствовали на церемонии.

— На какой? — мысленно застонав, поинтересовалась я и получила удивленный взгляд.

— Увидите. А сейчас поторопитесь, опаздывать на такие мероприятия недопустимо.

Стены знакомого зала затягивала черная ткань. На ее фоне одежды мужчин казались ослепительно белыми, такими же, как и мое кимоно. Я уже тогда удивилась выбору наставницы, но на вопросы она больше не отвечала, молча помогая мне собраться.

Менети Джун сидел на возвышении. Рокано — поодаль, даже без обязательной квадратной подушки под коленями. Меня порадовали и синяки под глазами, и запекшиеся корки на разбитых губах, и припухший нос — Глава с сыном не церемонился.

По мере того как наставница вела меня между сидящими мужчинами, негромкие разговоры стихали окончательно. Если бы не привычка к откровенным взглядам, я бы давно споткнулась и проехалась лицом по грубому покрытию пола. А так… семенила себе, сжав обеими руками крохотный веер, и думала, как аккуратнее присесть на лежащую напротив Главы подушечку.

К счастью, уроки госпожи Аи пошли на пользу. Я поклонилась, как она учила и застыла, сложив на коленях ладони.

Глава говорил тихо и не торопясь, каждое его слово падало застывающим свинцом, но понять, что он просит у меня прощение за поведение сына, было можно. А когда под конец речи господин Джун низко поклонился, движение повторили все присутствующие.

От того, отвечу ли я тем же, зависело многое.

А ведь так и подмывало вскочить и высказать наболевшее. Орать, топать ногами, может быть расшвыривать лежащие на полу подушки. Но вместо этого я подчинилась этикету. Привычно качнулась подвеска на шпильке, и из груди наставницы вырвался едва слышный вздох.

Было отчего волноваться. Госпожа Ая лучше остальных изучила мой характер и боялась, что после случившегося я даже думать не захочу о замужестве с Рокано.

Она оказалась права: думать не хотелось. Каждый день видеть рядом насильника, улыбаться ему, делить с ним постель и рожать ему детей в планы не входило. Но вариантов не было: каждую ночь мне снились родители, их изломанные тела в лужи крови и застывший рядом убийца.

Если для того, чтобы наказать его мне придется пережить изнасилованной, то так тому и быть. Отомстить… Сначала — отомстить. Думать о будущем пока не давала злость и острая, не утихающая боль потери.

На этом церемония принесения извинений была закончена. Но мужчины расходиться не собирались. Они смотрели то на меня, то на Главу, то на замершего в своем углу Рокано, и чего-то ждали.

В душу заполз червячок сомнения. Неужели…

Да нет! Бред! Вчера же еще договорились, что пока все не устаканится, никаких свадеб.

Но страх нашептывал, что после той беседы много чего произошло, планы могли и поменяться. Ну в самом деле, отсрочкой хотели успокоить тех, кто был готов последовать за внучкой своего Главы. Но если он узнают о попытке изнасилования, ничего хорошего из этого не выйдет.

Похоже, я стану женой прежде, чем полностью ощущу себя невестой.

Но Глава не спешил уступать возвышение сыну, как того требовала свадебная церемония. Он молча оглядывал своих людей, и наконец, тихо, но четко позвал: Хидеро Року!

Мой телохранитель вышел вперед и уселся на колени в центре зала.

— Хидеро Року, — продолжал глава., — совершил преступление, наказание за которое — смерть. Знаешь ли ты, что натворил?

— Да, господин. Я поднял руку на наследника Клана и готов понести наказание.

— И в то же время ты оказал нашей семье огромную услугу — не позволил мне нарушить законы чести и потерять лицо. Все мы знаем: за преступлением следует наказание, за верность платят наградой. Твоя смерть будет чистой и честной, а имя, высеченное на черном нефрите, мы поместим в Храме.

Наступившая за этим тишина давила. Я не верила услышанному, а Глава продолжал:

— Ты согласен с таким решением?

И мужчина, кинувшийся на мою защиту, покорно склонил голову:

— Я благодарю Главу за оказанную честь!

В зал внесли ширму. Расстелили белое полотно. На крохотном столике поставили стопку бумажных листов, рядом, на специальном держателе положили нож. Такие носили с собой все члены Клана, даже те, кто не имел права владеть катаной. «Последнее убежище», так его называли. Теперь я поняла почему.

И вскочила на ноги, оттолкнув Аю:

— Как вы можете? Убивать человека только за то, что он спас мне жизнь? Если вы не воспитали собственного сына…

— Замолчи! — казалось, от крика Главы содрогнулись стены. — Сегодня я закрою глаза на твое недостойное поведение, но впредь…

— Недостойно? Защищать невиновного — недостойное поведение? Тогда что вы называете…

— Госпожа, умоляю, не позорьте меня…

По нервам резанул надрывный шепот. Я оглянулась.

Року сидел перед ширмой, готовый к чему-то. На лице — ни капли эмоций, и только в глазах билась отчаянная мольба:

— Умоляю…

И я отступила. Я готова была отстаивать его перед всем миром, но сам он считал это недопустимым. Смерть казалась милее.

— Господин Менети, можно мне уйти?

— Разумеется, — уловив перемену в моем настроении, Глава тут же успокоился. И, хотя глаза еще метали молнии, губы расслабились. — Но все же рекомендую остаться: все-таки Року заслужил честь умереть в вашем присутствии. Не так ли?

Телохранитель мягко склонил голову. И рванул ворот кимоно, обнажая грудь.

Дальше все было как в тумане. Обернутое бумагой лезвие. Прощальные поклоны: сначала Главе, потом мне и третий — собравшимся.

Я не отвернулась, глядя, как кровь пропитывает белую ткань. Не зажмурилась, когда вспорхнул меч и голова упала на подставленный поднос.

Алые капли на белом — ширму аккуратно сложили и унесли. Я слышала, что она останется в главном Храме Клака как напоминание об оказанной чести и представляла этот самый Храм складом, заставленным вот такими ширмами.

А зачем он еще нужен?

После того как тело унесли, молодые саро, еще не получившие права на меч, прошлись вдоль рядом, разливая подогретое рисовое вино в плоские блюдечки на ножках. Подали и мне. Горло свело от горечи и сдерживаемых слез.

— Уведи меня, — попросила у наставницы. Та молча выполнила просьбу.