Медицинская академия им. Макоши. Спецкурс (СИ) - Кутузова Елена - Страница 22

Князь не обратил на это внимания. Рубанул мечом, отсекая лишнее и снова попытался просунуть руку в дупло.

Я даже о ране своей забыла. Воины застыли в немом ожидании. Воздух сделался неподвижным и плотным, словно овсяный кисель Богданы Желановны. Еще чуть- чуть, и амулет Лиха будет у нас, и можно будет вернуться домой, к маме, к папе… да даже к этому проклятому училищу, глаза бы мои на него не смотрели.

И все же, несмотря на страх и напряженное ожидание, я поймала себя на том, что откровенно любуюсь князем. Сейчас он был красив по-настоящему. Пожалуй, повтори Зареслав свое предложение, отвечу согласием!

Я уже шагнула вперед, чтобы встать рядом, шепнуть, что передумала. Но решила не торопиться. Пусть сперва уничтожит Лихо. И, словно завороженная смотрела, как исчезает в дупле рука, как меняется в лице князь, как отпрыгивает прочь, победно вздымая сжатый кулак. В нем, подвешенный на толстую веревку, сиял черно-алыми всполохами амулет.

Ярко-желтый шар, внутри которого переливались сплетались синие и зеленые нити, заставил обрадоваться одних и потерять голову других.

Лязг металла оглушал. Хриплое дыхание воинов и выкрики перемежались ядреными выражениями. Никто не стремился казаться, все хотели выжить: и люди, и карлики. Те вообще как с ума сошли, кидались прямо на мечи, прорываясь к князю.

Земля вздрогнула. Дуб-исполин, что еще цеплялся за жизнь, проиграл — немыслимая сила вывернула его корни из земли и отшвырнула ствол на другие деревья, расчищая путь.

Я похолодела и поплотнее натянула на голову платок, надеясь на его защиту — то, что приближалось, явно не было человеком.

Из-за деревьев вынырнуло серое нечто. С руками-ногами, с головой, только вместо волос — что-то непонятное, словно сильно спутанная шерсть. И глаз всего один. Черный, кажущийся бездонным.

Кроваво-красные губы кривились в злой гримасе, а из груди вырывался то ли рык, то ли низкое гудение, какое доносится летом из осиного гнезда. Казалось, открой Лихо рот, и из него вырвется рой насекомых, чтобы жалить врага.

Взмах руки — и вырванная из недовольно чавкнувшей земли березка превратилась в дубину. Комья грязи летели в разные стороны, и один, размером с детскую голову, угодил Зареславу в висок.

Князь покачнулся. Он оставил карликов своим воинам, встречая нового, самого опасного врага.

Дерево и сталь встретились и разминулись. Удары, подсечки, выпаду следовали один за другим. В краткий миг, когда Лихо отступило для замаха, Зареслав развернулся, швыряя амулет в мою сторону:

— Вяжи!

Кошель с наузами полетел следом.

Чтобы поднять их, мне нужно было выйти из укрытия и, проскользнув между обезумевшими от запаха крови и ярости сражения людьми и нечистью. А это было страшно.

Умом я понимала: воины не тронут, напротив, помогут пробраться к амулету, а для нечисти я невидима. Но одно дело знать, а совсем другое — выбраться из укромного и безопасного уголка и ринуться в водоворот боя.

И все-таки… надо.

Проклиная все на свете, я подобрала длинные юбки и, озираясь, выбралась из ямы. Лучшим вариантом было ползти на четвереньках, но не в этой одежде: она путалась под ногами, цеплялась за все подряд, мешала двигаться. Вот где добрым словом помянешь старые удобные джинсы!

Рядом рухнул карлик. Прошипел что-то сквозь зубы и вскочил на ноги, едва не отдавив мне пальцы своими лаптями.

Нет, ползти — не вариант. Платок работает, твари ничего не замечают… так чего тушеваться?

Амулет лежал недалеко, только руку протяни. Но вокруг… теперь я знала, что такое сеча. В ней нет ничего красивого или благородно-возвышенного. Война — это кровь фонтаном, кишки по земле, вонь, боль крики и шум такой, что как ни затыкай уши руками, оглохнуть не получится.

Всем нужен был этот цветной шарик. Карлики ломились к нему, а дружинники из последних сил оттесняли их подальше. А вот Лихо просто обезумело. Березка взлетала и опускалась, так что князю приходилось зайцем скакать, чтобы увернуться от ударов. Иногда он подставлял меч, и тогда тот жалобно лязгал, грозя сломаться. На самом Зареславе места живого не было. Он рычал, орал, ругался… А я как могла, пробиралась сквозь сечу.

Шажок, другой, увернуться от летящего камня, свалиться от толчка в бок, перекатиться, уходя из-под ног дерущихся, вскочить и в немыслимом прыжке…

Что-то промелькнуло возле лица. Слишком быстро, чтобы понять, но оно сорвало с головы платок.

На миг все застыло.

Карлики глазели на меня, как на какое-то диво, появившееся неизвестно откуда. Люди — с ужасом. И не на меня, а на стрелу, засевшую в давно сгнившем упавшем дереве. На ней, пришпиленный к коре, мертвым листиком повис полупрозрачный покров.

— Беги! — тишину прорезал вопль князя.

Он заставил очнуться, подхватить с земли амулет и кинуться прочь.

Увы, на остальных этот крик тоже подействовал. Карлики очнулись и, словно забыв о давешних противниках, кинулись на меня.

Дружинники встали железным заслоном, позволяя отойти, убежать, спрятаться.

Но остановить Лихо оказалось не так просто.

Чудовище взревело и поперло на меня, раскинув руки. Коренастое, похожее на медведя, оно просто отмахивалось от попадавшихся на пути; карлики и люди разлетались в разные стороны. Вот тогда я и поняла, что избитая книжная фраза про сломанные куклы подходит сюда как нельзя лучше.

Все это я додумала, пока летела к кустам. Зареслав пытался заслонить, остановить Лихо, даже остальные воины кинулись на помощь, подставляя тела под удары, только бы отвлечь, не дать догнать.

Скатившись в какую-то яму, я лихорадочно стала распутывать ремешки и веревочки. Главное — привязать амулет в нужно место, правильным узлом и ничего не напутать.

Пальцы дрожали, голова отказывалась соображать, а в глаза словно пыль набилась. А тут еще Лихо почти добралось, и уже тянет ко мне крючковатые лапы.

Между нами встал князь. В крови, подволакивая раненую ногу, сцепив зубы, он врос в землю и поднял потускневший меч. У меня была пара минут, чтобы успеть.

Узлы затягиваться не желали, а кончики ремешков скользили, словно их маслом смазали. Но я справилась! Зубами вцепилась, рванула так, что шея заболела, но — справилась.

Последний узел затянулся, амулет Лиха вплелся в рисунок.

Разноцветные всполохи внутри шара закружились, создавая дивные завихрения. Они напоминали галактики, что танцевали в золотом небе, а потом слились, чтобы появилась сверхновая.

Полыхнуло так, что я ослепла. Чуть позже в темноте запрыгали разноцветные пятна. Они постепенно светлели, и мир вокруг проявлялся, как на старой фотографии.

Лихо каталось по земле, молотя руками и ногами. Карлики убегали, закапывались в гнилую листву и падали, когда их настигали невысокие мужички в странной одежде. Они ловко орудовали дубинками, и, кажется, деревья подчинялись их приказам, высовывая корни, чтобы подставить врагам подножки или лупили ветками, норовя

попасть по глазам.

Лихо вопило так, что уши закладывало. А потом затихло. Его тело темнело, раздувалось, чтобы через мгновение взорваться ворохом перегнившей листвы. Грязно-коричневые ошметки покружились в воздухе и умчались, подхваченные ветром.

— Теперь нескоро вернется! — послышалось довольное.

Я резко обернулась на голос.

Рядом с князем, уперев руки в бока, стояла заведующая. А Зареслав выглядел как напроказничавший школьник, вызванный в кабинет директора. На миг я даже позлорадствовала: а нечего студенток похищать! Но тут же пожалела о таких мыслях, все же он так поступил не со зла. Да и защищал меня, как мог.

— Жива? — расплылась Баба Яга в улыбке. — Напугала ты нас, Антонина Бересклетова. Ну, что, домой?

— А как вы меня нашли? — глупо спросила вместо приветствия, и тут же сама поняла — как. Покров-то сорвали!

— Все потом. Сейчас марш на ковер-самолет, домой пора. А с тобой, князюшка, особый разговор будет.