Медицинская академия им. Макоши. Спецкурс (СИ) - Кутузова Елена - Страница 12

— Нет. Забудешь Кромку и все остальное. Разве что во сне вспомнишь. Так что не бойся, ничего опасного. Не ты одна через это прошла — никаких побочных действий, леший свое дело знает.

— Кто?

Вот теперь мне точно стало плохо.

— Считаешь, приготовление такого важного отвара можно доверить простой травнице? Ладно, пойдем.

— Куда?

— За травой. Ты же все решила, зачем тянуть?

— Вот так… сразу?

Павел Семенович пожал плечами и вышел из комнаты. Я заторопилась следом.

— Решилась? — грустно спросила заведующая. — Ну, как хочешь…

В подвале ничего не изменилось. Те же парты вдоль стен, облупившаяся краска, серая от старости побелка… И пустой класс. Но не успели двери закрыться, как раздался тонкий писк и часы на руке куратора замигали красным.

Заведующая встрепенулась. Рядом материализовался Прокуда и запрыгал на месте, тараторя что-то о рыкаре, скале и волколаках. Баба Яга и куратор переглянулись, а через минуту в класс ворвались остальные спецкурсники.

— Сегодня у нас Кирилл с…

— Можно с Дашей?

Куратор кивнул и Артем с Майей вышли в коридор.

— Тоня, ты пока тоже… подожди.

— Постой, — Баба Яга закусила губу, что-то обдумывая. — Можно попросить тебя помочь?

— Нет! — ответила сразу же. — Хватит с меня вашей Кромки.

— Один раз! А после возвращения выпьешь отвар. Ну, пожалуйста! Я бы не просила, но рыкарей не так много, если с ним что-то случится…

Судя по тому, как Баба Яга побледнела, дело и вправду было серьезным. Захотелось помочь, но, помня о прошлой катастрофе, возвращаться в тот ад желания не было.

— Тебе ничего не надо делать! Просто быть рядом с раненым.

— И все?

— И все. Тебе ничего не грозит! Ну, и сможешь остаться в спецкрыле, я договорюсь.

А вот это было уже интересно.

— Один раз.

— Спасибо! — выдохнула Баба Яга и закрыла дверь.

Лампочки под потолком стали привычно гаснуть, но я успела поймать неодобрительный взгляд Кирилла. Он что-то неслышно прошептал, но было уже слишком темно для того, чтобы читать по губам.

В этот раз не было ни зарева, ни суеты. Баба Яга вывела нас на улицу, где у крыльца лежал потрепанный, но все еще яркий ковер. Рядом стояла пара врачей. На их халатах я увидела вышитый алый знак — странное переплетение линий.

— «Жучок», символ Макоши. Используем вместо красного креста; он еще и защитой служит, — заметил мой взгляд Павел Семенович. — Ну, удачи!

Врачи и мы уселись на ковре. Я чувствовала себя неловко — взрослые вроде люди, а поведение какое-то детское. Баба Яга что-то прошептала, хлопнула в ладоши и украшенные бахромой края приподнялись, образуя бортик.

— Поехали! — рассмеялся один из мужчин, заметив мое удивление, и ковер взмыл в воздух.

— Нравится? — врачи полулежали, видно было, что этот способ передвижения им не в новинку. — Такая вот «Скорая помощь».

Оглядев нас, он посерьезнел:

— Так, студенты, слушайте вводную: рыкарь повздорил с волколаком, не учел, что у того стая поблизости. Скинули его в овраг, да так, что парень, похоже, все кости переломал. Так что готовимся к серьезной работе. Ты, — его палец уткнулся в меня,

— какой курс?

— Первый.

Мужчина замолчал, что-то посчитывая, и нахмурился:

— Зачем тебя сюда отправили? Рановато.

— Из-за Дара, — вмешался Кирилл. — Для нее этот выезд последний, сказала, уходит из Академии.

— Понятно, — врач потерял ко мне интерес, — Значит, сиди рядом и не высовывайся!

Овраг оказался в лесу. Переплетенные ветки не позволяли ковру-самолету лететь даже вдоль тропинок, и нас пересадили в телегу. Тряскую и жесткую, так что не спасало даже сено, на которое наш ковер и приземлился. Лошадка мчалась во весь дух, пришлось вцепиться в борта, но коврик вовремя приподнимал то один свой край, то другой, словно оберегая.

Раненого уже вытащили. Увидев это, врач заругался и кинулся к распростертому на земле телу:

— А фиксировать кто будет? А если позвоночник сломан?

Осмотрев раны, помрачнел:

— Несколько переломов и явно пневмоторакс. Фиксируем и транспортируем в больницу! Ты, с Даром… не отходи от него!

Я опустилась на колени в изголовье. Рядом, напевая какие-то заклинания, застыли две берегини. Одна из них о чем-то докладывала врачу, и с лица того уходило недовольное выражение:

— Ладно хоть, вас позвать догадались! Даша, повязку на грудную клетку! Кирилл — на тебе ноги.

Они оказались переломанными. Парень ловко зафиксировал их с помощью досочек, которые уже притащили помощники — людей здесь набралось достаточно. Вот тебе и глушь лесная!

А Даша, разрезав рубаху рыкаря, священнодействовала.

Вскрыла какой-то пакет, наложила на рану ворох марли, а сверху закрепила толстый полиэтилен, оставив один уголок повязки свободным.

— Зачем?

— Чтобы воздух из плевральной полости выходил. Видишь, приподнимается на выдохе. А на вдохе пленка мешает. Поняла?

Смотреть на окровавленное тело было неприятно, но результат на самом деле впечатлял! Я покрепче ухватила руку мужчины, а врачи продолжали суетиться: фиксировали шею специальными лангетами, прослушивали дыхание, измеряли пульс и давление.

— Надо было вместо девчонки другого парня брать… диагноста, — пробормотал один.

— Ничего, справимся, — ответил второй. — Зато руки нелишние, после Дарьи раны не гниют. Верно? — он подмигнул, и Даша залилась пунцовым румянцем.

Ковер-самолет приподнялся над телегой так, чтобы за раненым было удобно наблюдать. В себя он так и не пришел, и, как считали остальные — к счастью, иначе мог не пережить болевого шока.

Но на полпути рыкарь вдруг начал задыхаться.

Кирилл встрепенулся, схватил фонендоскоп. Остальные замерли, чтобы не помешать.

Закончив прослушивать, Кирилл начал простукивать грудь рыкаря, после чего сообщил:

— В плевральной полости скопилась жидкость. Думаю, гемоторакс.

— Откуда такие выводы? — врач ловко взобрался на ковер и тоже простукал грудную клетку.

— Данные перкуссии, анамнеза, давления. Кожные покровы…

Его прервали:

— Делай. Ты же умеешь?

Кирилл кивнул:

— В морге получалось.

— Отлично. И не бойся — я не дам тебе ошибиться.

Снова кивнув, Кирилл открыл укладку.

— Не трать время на анестезию — он все равно ничего не чувствует.

Толстая игла с трубкой, большой шприц… У меня от одного их вида по спине холодок пробежал. И в то же время я не могла оторвать взгляда от происходящего.

Даша взялась помогать сама, что сразу сделало ее в моих глазах героиней. Я бы и близко не подошла! Да что там, уже жалела, что согласилась на эту авантюру. Но деваться было некуда, и я наблюдала.

Смыли кровь, обработали кожу йодом, да не один раз. Кирилл снова простучал грудную клетку, а потом очертил пальцем зону:

— Вот здесь. Иглу!

Даша подала требуемое. Мне опять стало плохо, но я только крепче сжала ладонь рыкаря, стараясь думать о чем-то постороннем. Получалось плохо — любопытство оказалось сильнее.

Плавное движение, игла медленно проткнула кожу, утонула в теле… Я едва сдержала рвотные позывы, а уж когда шприц наполнился кровью…

— Дыши глубже! — раздалось над ухом.

Второй доктор только наблюдал. И заметил, что мне нехорошо.

— Может, нашатыря? Что, крови боишься?

Ох, не крови я боялась, а боли. Это не рыкаря кололи толстой иглой, а меня — даже заболело в том месте. Мама любит повторять, что ее дочь слишком впечатлительная. Наверное, так и есть.

Но, вместо того, чтобы засмущаться, разозлилась: сама ведь все знает, ну куда отправляет с такими нервами в медицину?

— Наверное, все-таки нашатырь… — в нос ударил едкий запах, я даже задохнулась. — Держи, — в руке оказалась вонючая вата. — Протри виски. И крепись — скоро приедем.

Лес действительно расступился. Оба врача и Кириллом умчались на ковре- самолете. Мы с Дашей продолжили путь на телеге.

Лошадь уже не летела напролом, а тихонько трусила, отчего и тряска почти исчезла. Даша растянулась на сене и закусила травинку: