Двое: я и моя тень (СИ) - "AttaTroll" - Страница 37

Шеф полиции что-то скандировал с лестниц, то и дело поднимал ладонь, призывая гудящую толпу к порядку, а когда его взгляд остановился на красном пятне в первом ряду, коп замолчал, что-то мыча в мегафон и спешно соображая, что же делать. Полиция — то, что от неё осталось — ещё оказывала сопротивление, охотилась за Джокером неистово, изображая из себя инквизицию и свято веря в праведную миссию «крестового похода». Да только Джокер всегда на шаг впереди. И вот теперь, когда ему наскучило водить легавых за нос, он сам пришёл к ним, чтобы повеселиться и устроить праздник. Приглашены все, веселитесь и ни в чём себе не отказывайте!

— Эй! — пытаясь перекричать толпу, позвал копа Джокер и махнул ему зажатым в руке пистолетом.

Рядом с ним бесновался странный тип, топал ногами и брызгал слюной, воя и вопя во всё горло. Джокер взял его ладонь и вложил в неё оружие. Парень замер, немигающим взглядом уставившись на подарок: трудно удержаться, когда в руке появляется маленькая, но всё-таки власть. Глаза его наполнились блеском, смешивающимся с первозданной жаждой крови, желанием назвать всему миру свою цену. Джокер улыбнулся и что-то шепнул на самое ухо. Парень, как во сне, кивнул, поднял взгляд на легавого, растянул губы в придурковатой улыбке и выстрелил. Первая пуля попала в ступени, вторая ушла в воздух. Замешкавшийся шеф полиции вытащил пистолет и выстрелил в дебошира, и когда тот грузно упал, толпа взревела и ринулась вперёд. Джокер ловко лавируя между людьми и пританцовывая, выбрался из начавшегося хаоса и крикнул, взмахнув на прощание:

— Пока! Счастливо вам всем сдохнуть!

Полицейские попали в ловушку. Их резали, били, жгли. Других перестреляли как бешеных собак. Всех до единого коснулась карающая рука городского безумия. Повезло только тем, у кого в этот день был выходной. А тех, кто осмелился прийти на выручку, ждала прекрасная печальная участь: они тоже сдохли. Зато когда приехали работники местного телеканала, Джокер встретил их лучезарной улыбкой и дымом сигареты.

***

Переезд прошёл без проблем, без мук совести, какие бывают, когда оставляешь не просто квартиру, а часть себя. Теряешь что-то важное. Душа рвётся обратно, а сделать ничего уже нельзя. Ничего такого не было, когда Лизи последний раз закрывала дверь своей старой съёмной квартиры. Никаких тебе долгих сборов, выгребаний скелетов из шкафов, чтобы погрузить их в машину и перевезти в новое место, чтобы они продолжали пылиться уже там. Артур, например, ничего не взял с собой, но выбросил очень много барахла, которое растащили по винтикам в первый же час, так что старьё обрело новых хозяев, продолжив своё в каком-то смысле нетленное существование. Что-то осталось на прежних местах будущим хозяевам: Артур не стал оставлять жилище как запасной аэродром. Наверное, он смотрел в будущее или слишком оптимистично — что вряд ли, или чересчур пессимистично, что вероятнее всего. Однажды он обронил странную фразу: «Мёртвым достаточно законных два на два, так что мертвецам не нужны квартиры». Лизи тогда обомлела, но ничего не ответила.

Свою квартиру она оставила за собой, внесла плату за полгода вперёд, чтобы не ломать голову, как каждый месяц ездить сюда и не пропустить платёж. Когда Лизи рассказала об этом Артуру, в ответ он лишь бросил окурок под ноги и растоптал его. Ни слова не сказал.

Новая квартира… Нет, не квартира: маленький уютный дом, тихая гавань, о которой мечтает каждый, кому нужны покой и уют. Четыре комнаты: две на первом этаже, две на втором, ванная с душевой кабиной, просторная светлая кухня. А с первого на второй этаж протянулась деревянная лестница с перилами, искусно вырезанными в готическом стиле. Витражные окна, широкие подоконники, устланные подушками, встроенные книжные шкафчики.

Спальня по-королевски шикарная, и гвоздь программы — широкая кровать, громоздкая, кричащая о своём недвусмысленном предназначении, но в то же время подчёркнуто аккуратная.

— Я никогда не жила в подобных местах! — восхищалась Лизи и в то же время ощущала неподдельное волнение.

Это сказка, в которой рядовая оборванка вдруг стала принцессой. Позже Лизи поделилась новыми ощущениями, что она как будто попала в современный миниатюрный замок графа Дракулы, только непонятно, какую роль ей назначили: графиня или агнец на заклание. Артур чмокнул её в щёку и назвал выдумщицей.

Нижний город — один из лучших районов, Даймонд — большая маленькая мечта, слишком неправдоподобная, недоступная, желанная, о такой жизни и правда можно только мечтать. И Лизи решила почаще напоминать себе, чтобы совесть об этом не забывала, что это всё с подачи Джокера. За машиной, которая привезла Артура и Лизи сюда, тянулся невидимый кровавый след. Такова цена. Не последняя: может, однажды и Лизи придётся заплатить высокую цену за этот комфорт.

Первое время ей нравилось всё: дом, тихая, спокойная жизнь, вид на парк из окон южной части дома, непринуждённые походы по магазинам. Артур не скупился, при этом на себя он словно специально ничего не тратил, не желая расставаться со старенькой курткой горчичного цвета. Лизи потратила много сил и времени, чтобы уговорить его купить новые брюки и ботинки, сменить дешёвые выцветшие рубашки на новые, презентабельные. Она чувствовала, что ему это было чуждо, он согласился только потому, что хотел сделать Лизи приятно. Ей и самой было непривычно ходить по магазинам: не покидало ощущение неуверенности. За чей счёт банкет? Джокер лишь посредник между ограбленными банками и Артуром.

Оплачивая покупки кровавыми деньгами, вещи тоже становились таковыми.

Но постепенно сытая жизнь начала приедаться, и Лизи всё больше ощущала себя птицей, запертой в клетке. Артур давал много наставлений: куда можно ходить, а куда нет, с кем стоило говорить, а с кем нежелательно даже взглядами обмениваться. Предостережений море. Постепенно одиночество снова подкралось к Лизи, и телевизор скрашивал долгие вечерние часы в ожидании Артура. Она настолько редко смотрела бессмысленный ящик, называя его не иначе как убийцей времени, что удивилась огромному количеству каналов, одно шоу сменяло другое, а новости передавали чуть ли не каждые полчаса. На одном из протестных каналов в пятницу вечером показывали последнее шоу Мюррея Франклина. Так и так везде мозгосклеивающая жвачка, поэтому Лизи, насыпав в тарелку попкорн, села у телевизора.

Мюррея знали все, даже те, кто никогда не видел его шоу. Лизи была в их числе. Её мало интересовало, как он жил и ещё меньше — как он умер.

— …и терпеть всё это как послушные мальчишки! Что мы не озвереем и не восстанем! — глаза Джокера блестели от ярости. Весь наэлектризованный.

— Вы закончили? У вас столько жалости к себе… — Мюррей хмыкнул, — Джокер. Вы как будто оправдываете убийства этих людей…

Лизи отставила чашку с попкорном и неотрывно следила за происходящим на экране, боялась даже моргнуть лишний раз. Охренеть. Да, город тогда стоял на ушах, так писали газеты. Кажется, как раз в ту неделю Лизи провалялась с гриппом и пропустила всё веселье. Готэм горел, а она лежала в бреду и сражалась с болезнью. А ещё, насколько знала Лизи, здание, где снимали шоу Мюррея, взорвали в ночь его убийства. Ни улик, ни имён, ничего. Джокер встал во главе восстания.

Так вон оно — первое появление Джокера на публике, его дебют. Он сорвал нехилый такой куш.

Удивительное дело: город до сих пор полыхал и днём и ночью, и вот, казалось бы, самое время погрязнуть в первозданном хаосе, продать душу дьяволу и отдать совесть на откуп, но тотального анархизма в самом его худшем виде так и не произошло. Кафе не закрывались, даже несмотря на то, что периодически то в одном, то в другом районе забегаловки громили не хуже богемных притонов. Магазины всё ещё держались на плаву, хотя многие пострадали. Аптеки потихоньку возрождались из пепла. Казалось, что камня на камне скоро не останется, вот-вот всё канет в лету, но даже простая веломастерская выжила в этом безумии. Не просто выжила, а осталась нетронутой. Наверное, люди ещё понимали, какую грань можно спокойно перейти, а какую — нельзя. Велосипеды — это мир простых людей, тех, кому не по карману такси и тем более собственная машина.