Ловушка (СИ) - Штиль Жанна - Страница 94

Неожиданно на помощь невесте пришёл жених:

— Вы, господин граф, что хотите знать?

Его сиятельство втянул воздух, переводя взор на него. Тихий заискивающий голос. Голова втянута в плечи. Ничего из себя не представляющий бюргер:

— Хочу знать все подробности случившегося. — Не сомневался, что его понимают.

В отворившуюся дверь вбежала служанка. Водрузив на край стола миску с водой и положив рядом свёрнутое полотенце, выскочила.

— Какие подробности? О чём вы говорите? — Вилли, не мигая, смотрел на господина.

Бригахбург уставился на купца: «Какого чёрта он вмешивается?»

Глянул на деву:

— Почему вышло так, что на шум в покоях госпожи Вэлэри никто не отозвался? Ваши покои рядом. Не так ли?

Хартман заёрзал, перехватив тревожный взгляд невесты:

— Эрмелинда плохо себя чувствует, господин граф. Все эти волнения, одно погребение за другим. Вы ведь не намереваетесь её ни в чём винить?

Герард впился взором в покрасневшее лицо мужчины. Жених пфальцграфини ему категорически не нравился:

— Почему вы решили, что я собираюсь её в чём-то винить?

— Ваши расспросы походят на дознание. — Вилли приосанился, выпрямляясь.

Пфальцграфиня всхлипнула. По щеке скатилась слеза. Она смахнула её кончиками пальцев.

Герард обсуждал с Дитрихом возможность участия бюргера в организации нападения на карету. Со слов Хельги, Таша выдерживала натиск со стороны женихов и отца. Только два мужчины на тот момент могли добиваться её руки. Если внимание Фальгахена к ней не вызывало сомнений, то участие во всём этом Хартмана, бывшего тогда женихом Эрмелинды, казалось недопустимым. Однако разыгравшаяся сцена за столом во время трапезы на утро после прибытия в поместье пропавшей дочери фон Россена показала, что не принимать во внимание Вилли крайне опрометчиво. К нему следует присмотреться. Ничем не подкреплённое предположение может быть ошибочным. Но получалось всё уж больно складно.

Торговец с переходом титула к старшей дочери пфальцграфа лишился высокопоставленной невесты в лице младшей. Он мог просить руки Вэлэри. Получив отказ и узнав, что сопернику повезло больше, продумал план убийства Фальгахена и пфальцграфини, войдя в сговор с экономкой. Нанял убийц. Титул вернулся к младшей сестре, и Хартман снова стал её женихом. Только вот смерть фон Россена не входила в его планы. Он знал, что малолетняя невеста не останется без попечителя. От того, кто им станет, зависит многое. Дева благородного происхождения может легко упорхнуть из его рук, вызвав интерес титулованной особы. Требовалось выяснить: причастна ли Эрмелинда к трагическим событиям.

— А вы, господин Хартман, где были вы́ в то утро, когда похитили госпожу Вэлэри и что вы делали накануне? С кем встречались? — Глядя на мужчину, — уж очень тот казался скользким — знал, что не получит ответа, но надеялся, что его подозрения не беспочвенны и купец выдаст себя.

Вкрадчивый, спокойный и уверенный тон графа насторожил торговца. Растерявшись, он выпалил:

— Я? Причём здесь я? Какое имеет значение, чем я тогда занимался?

Герард, проигнорировав фразу жениха, откинулся на спинку стула и ухмыльнулся:

— Госпожа Вэлэри уехала не добровольно, как говорят здесь всем. Её похитили. И вы знаете об этом. Скажу больше, — он подался к бюргеру, испытывая удовлетворение от вида его полного замешательства. — Фальгахену помогли её увезти, и нападение в дороге не было случайностью.

Вилли опешил, теребя край рукава кафтана:

— На что вы намекаете, господин граф? — Ему не хватало воздуха. — Вы не можете знать наверняка. Это всего лишь ваши догадки.

— Мне доподлинно известно, что вы хотели взять в жёны старшую сестру, господин Хартман. Пфальцграфиню. — Смотрел, как тот реагирует на его слова. — До её появления вы значились женихом младшей. Стоило ей потерять статус и ваши намерения изменились. — Эрмелинда, вздрогнув, издала сдавленный звук. Герард прищурился: — Но вам отказали. — Резко махнул кистью руки, выражая пренебрежение, представляя выражение лица купчишки при категоричном «нет» Птахи.

— Нет! — воскликнул Вилли, багровея. — Это я отказался! Я всегда любил только госпожу Эрмелинду! — Одарил объект любви многозначительным взором, надеясь на поддержку. Но пфальцграфиня полными слёз глазами смотрела на графа.

— О, да! Вам поднесли на серебряном блюде титулованную особу, а вы отказались. Или вас запугал Фальгахен? — усмехнулся Бригахбург, входя во вкус и продолжая провоцировать бюргера. — Вы не смирились. Так, господин Хартман?! — Он встал, упираясь в столешницу руками и подаваясь к торговцу через стол.

— Господин граф! — вскочил Вилли, с шумом отодвигая стул, пятясь. — Если я незнатного происхождения, то это не даёт вам право обвинять меня. Госпожа Вэлэри… Она была в тяжести.

— Что?! — Его сиятельству показалось, что рухнули небеса. — Убью, сучье семя! — От грохота опустившегося на стол кулака опрокинулась плошка со свечой тут же заливаясь выплеснувшейся водой из миски.

От женского визга у мужчин заложило уши.

Это не помешало Хартману с неожиданной для его комплекции скоростью обежать стул, на котором сидела его невеста, скакнуть к двери и, ударившись плечом в её створку, распахнуть, вываливаясь на площадку. Столкнувшись с экономкой и налетев на Минну с подносом, на котором поблёскивала посуда, сбив ту с ног, под сопровождение скулёжа и звона серебра рванул вниз по лестнице, спотыкаясь и хватаясь за поручень. Поняв, что за ним никто не гонится, у выхода обернулся:

— Я!.. — выкрикнул, махнув кулаком в сторону зала. Захлебнулся воздухом, увидев на площадке графа, делающего шаг к лестнице.

Выскочил на улицу, спеша из патио, оглядываясь и бубня:

— Вот бугай здоровенный, откормленный… Набросился с кулаками… Я ж правду сказал. — Отёр ладонью потное лицо, проталкиваясь в приоткрытые ворота, косясь на стражника. — Посмотрим, кто кого. Видали таких…

— Госпожа Вэлэри, — от стука двери и громкого шёпота Наташа соскочила с подоконника, прижимая вязание к груди. Она на ощупь довязывала последний на сегодня ряд. Стемнело быстро. Закончился ещё один короткий осенний день.

— Фиона, можно было поскрестись потише. — Заметила, что стала пугливой.

С обеда у неё всё шло не так: путались нитки, выпадали из петель спицы, вместо изнаночного ряда провязала лицевой и пришлось его распускать. На какое-то время отложила вязание, мысленно улетев в замок Бригах. Несмотря ни на что тянуло туда. К нему. Тушевалась и психовала, запрещая себе думать о Герарде, но… Снова думала. До слёз. До боли в висках.

— Там жених вашей сестры… Ой, что творится… Крики, грохот… — Таращила глаза Рыбка. — Я видела, как он вылетел на улицу. Приехал какой-то важный граф и все его боятся. Лисбет отправили топить камин в гостевом покое.

— Значит, могут пойти беседовать в кабинет, — заключила девушка. — Если не сегодня, то завтра утром.

— Сейчас они с вашей сестрой в обеденном покое. Меня позвали готовить рыбу. И Минна помогает.

— Спасибо, Фиона. Идём, поможешь мне зайти в кабинет. Заговоришь Лисбет, если она будет путаться по коридору. Закроешь меня на замок и потом выпустишь. — Ведунья понятливо кивнула. — Руди видела?

— Да, велел передать вам это и спросить пойдёт ли так.

В руку Наташи лёг маленький узелок. Развязав его, высыпала на ладонь горсть золотых гранул неправильной формы, полученных из расплавленного жидкого золота при падении с небольшой высоты в воду.

— О-о… — перекатывала горошины. — Отлично.

После бегства Хартмана, Бригахбург вернулся за стол. Пропуская мимо ушей лепет пфальцграфини с извинениями, задумался.

Эрмелинда неожиданно быстро успокоилась и оживилась. Ни слёз, ни истерики, чего так опасался мужчина, не последовало. Её взгляд стал смелее, речь громче. Она восхищённым взором прикипела к лицу сиятельного.

Экономка, поставив на стол кувшины с вином, элем и морсом, присев на стул у двери, притихла, угрюмо обмахиваясь краем передника в тон платья.