Жена по обмену (СИ) - Соловьева Елена - Страница 5

— Вот это, — тычу пальцем в самое закрытое, с рядом перламутровых пуговиц от горла до самого края подола.

— Но… — начинает Мина. Под строгим взглядом захлопывает рот и помогает одеться.

Подает такие же темные туфельки из очень прочной и в то же время мягкой кожи. Никаких украшений, кроме пуговиц и белого воротника.

— Что сделать с волосами? — уточняет служанка.

А я откуда знаю, что у них тут в ходу?

— На твое усмотрение, — машу рукой и усаживаюсь в маленькое кресло возле трюмо.

Смотрю на отражение и тут же отворачиваюсь. Неприятно и как-то стыдно разглядывать Тамани. Пусть тело ее принадлежит мне, все равно остается чужим. Ощущение, будто смотрю передачу «Окна» (которую, к слову, никогда не любила).

— Зачешем назад, уложим локоны в корону и украсим цветами, — щебечет Мина. — Например, гонтезиями — они как раз подойдут к кружевам.

Пожимаю плечами и поспешно соглашаюсь. Сама предложить ничего не могу, так как всю сознательную жизнь носила короткие стрижки. Удобно, практично, стильно.

— Скоро?.. — спрашиваю у служанки спустя полчаса.

Всегда знала, что с длинными волосами много мороки, но чтоб настолько? Шея затекла, а Мина все сооружает, накручивает, вкалывает шпильки.

— Еще три удара барабана, — замечает девушка с улыбкой.

То, что служанка назвала «простенькой укладкой», на деле оказывается настоящим шедевром. Тамани удивительно идет. Гонтезии подчеркивают белизну кожи, выпущенные с боков и завитые пряди добавляют очарования строгому образу.

— Мина, а где находится та скала? — спрашиваю не вовремя.

У служанки из рук выпадает щетка. Глаза становятся размером с чайные блюдца.

— Ваш дядя не разрешит вам отправиться туда, — замечает поспешно.

Кто бы сомневался. И все же мне очень нужно попасть туда. Возможно, в том месте, где настоящая Тамани потеряла связь с телом, можно обратить процесс вспять.

Так и не разговорив служанку, спускаюсь в гостиную особняка. Делаю вид, что помню, где она находится.

— Заблудилась? — кричит в спину противный женский голосок.

Оборачиваюсь: Алия, «любимая» двоюродная сестренка. Разряженная в бордовый шелк, расшитые бисером туфельки и драгоценности. Ожерелье сверкает так, что слепит глаза.

— Мечешься из крайности в крайность? — фыркает она. — Не сработало покорить голышом, так решила выставить себя монашкой?

Смотрю недоуменно. Приподнимаю бровь и ехидно уточняю:

— Какое красивое платье, как оно идет к твоим красным глазам. Скажи, ты вырядилась в это, чтобы Хэл не пропустил мимо? Боишься, что цветом лица сольешься с серыми каменными стенами?

На щеках Алии алеют пятна гнева, теперь ее глаза еще больше подходят к платью.

— Как ты смеешь?! — верещит она, переходя на ультразвук. — Все расскажу папе!

Кажется, прежняя Тамани никогда не отвечала на ругань сестренки. Надеюсь, перемены спишут на магическую сонливость. И не решат изгонять из родственницы дьявола.

Хотя… Может ли обряд экзорцизма изгнать меня из чуждого тела?

— Куда это ты направляешься? — шипит Алия.

— К гостям, а ты разве не идешь? Или не пригласили?

Открываю дверь — точно помню, мы с доктором проходили через нее. Или та была похожей? Особняк у дядюшки приличный, а карту мне выдать позабыли.

— Вот и сиди там! — объявляет Алия. Толкает в спину и закрывает снаружи.

Оказываюсь в кромешной темени, протягиваю руку и наталкиваюсь на какой-то стеллаж, потом еще один. Кладовка, что ли? Почему за такой красивой дверью?

— А тут что?

Ого, да это книги. Кажется, сюда редко заглядывали. Чувствую под пальцами пыль и, сдается, паутину.

— Зачем покупать столько книг, если не собираешься их читать? — задаюсь вопросом.

Разворачиваюсь к двери, ощупываю. Толкаю плечом. Бесполезно! При прежней комплекции, может быть, и получилось бы. Но хрупкая Тамани мне не помощница.

— Так, ты же дочь механика и магички. Сделай что-нибудь! — приказываю себе.

Достаю шпильку, пытаюсь открыть замок. Не получается от слова совсем. Пыхчу и пробую снова. Так несколько раз

А время бесконечно отсчитывает секунды. Или как тут у них говорят: отбивает барабаны.

— Нет, надо действовать иначе.

Закрываю глаза. Пытаюсь максимально отстраниться от управления телом. Снова достаю шпильку. Чувствую, как она нагревается в пальцах.

Щелчок и — о чудо! — я на свободе.

— Тамани, где тебя черти носят?! — слышится грозный окрик Михо. — Гости уже прибыли!

Кое-как счищаю с прически паутину, обтираю пыль с пальцев о подол. Тихо проклинаю себя за потерю бдительности. И за нечистоплотность. Но переодеваться и умываться времени нет.

Лечу вниз по лестнице на голос дяди. Нахожу нужную дверь. Вбегаю в зал и застываю на пороге.

Хэл приехал не один, а с братьями. Уже сидят за столом и ведут светскую беседу. При виде меня затихают и удивленно рассматривают.

— Маэстро Михо, у вашей племянницы нет приличных нарядов? — недоумевает Хэл. — То она щеголяет по внутреннему дворику в одной сорочке. То является к столу в наряде послушницы. Она же вернулась из пансиона три месяца назад, неужели за это время вы не могли обновить ее гардероб?

Краснею с досады, опускаю голову. Все ему не так. То слишком открыто. Теперь чересчур строго. Ну откуда мне знать, что это за наряд? И почему, собственно, в нем нельзя выйти к столу?

— Сати Тамани… — слышу шепот Мины.

Служанка хочет что-то сказать, но сникает под взглядом Михо.

— Она у вас еще и не воспитана, — добавляет Хэл. — Разве в пансионе не учат приветствовать гостей?

Вот же дьявольщина! Как теперь быть? Незнание церемониала нельзя списать на магическую кому. Или можно?

Мина делает какие-то знаки. Ладонь к сердцу, другую к виску…

Точно! Запоздало делаю поклон — на этот раз получается. Прошу прощения за свой вид.

— Не отвыкла еще и взяла из шкафа первое попавшееся платье, — бормочу в оправдание. — По инерции.

— Видно, ты нас очень ждала, — хохочет Виллин. — Слышишь, Хэл, эта девушка на встречу со жрецами надевает первое попавшееся платье.

— Не смущайте ее еще больше, — снова вступается Бел. И я готова расцеловать его за это. — Разве то, что сати не кичится внешностью, не делает чести ее простодушию и неискушенности?

Снова кланяюсь — на этот раз не по наущению, а по собственной воле. Бэл нравится мне все больше. Единственный из всей компашки похож на настоящего мужчину.

— Вижу, ты собиралась вернуть Хэлу его накидку? — продолжает Бэл. — Подойди, не бойся. Он не воюет с сати.

Хэл недовольно хмурится, но не возражает. Принимает сверток, передает стоящему за спиной слуге. Только собираюсь отойти — хватает за руку:

— Не сбегай так быстро. Поднеси мне чай. Ведь в пансионе сати учат этому?

Понятия не имею, чему учат каких-то там сати в каком-то там пансионе при монастыре. Но чай заваривать я умею. Если бы Хэл не был таким противным, еще бы и кекс испекла. Или оладушки со сгущенкой.

— За обучение заплачено столько, что Тамани должна уметь все, — несмешно шутит «дядя».

— В накладе вы все равно не остались, — замечает Бэл. — Сати Тамани принесла вам гораздо больше, чем ваши заводы.

А вот это уже интересно! Надо будет расспросить об этом Мину или лекаря — если Анри приставлен ко мне с детства, то должен знать, что за странные намеки делает главный жрец.

— У Тамани хорошее приданое, — веселится Виллин. — Многим сати, явившимся на отбор, приходится жить в небольших домах вместе с дуэньями, другими кандидатками и слугами. А у вас целый особняк.

Не слишком ли важничают эти парни, с чего им такие почести? Понятно, хороши внешне и наверняка образованны по меркам этого мира. Но куда им столько девушек?

— Какой чай вам принести? — уточняю у Хэла. — С молоком, сахаром?

Кажется, опять что-то не так ляпнула. Бэл и Виллин переглядываются, дядя багровеет.

— Молоко — священный продукт, разве можно его добавлять в чай? — недоумевает Хэл.