Ведовская страсть (СИ) - Соловьева Елена - Страница 6

Боковым зрением Дмитрий улавливал красный автомобиль, следовавший за ним по пятам. Селиванов надавил на «газ», заставляя «Ягуар» мчаться со скоростью ветра.

Преследующее его авто не отставало.

Дмитрия не интересовали игры в догонялки, поэтому он остановился, чтобы пропустить лихача вперед.

Мимо него на бешеной скорости промчалась «Мазда». Как стрела, выпущенная из арбалета, она промелькнула перед глазами Дмитрия; пламенным боком черканула по «Ягуару».

— Что за… — выругался Селиванов.

Авто сумасшедшего гонщика развернулось и, не сбавляя скорости, помчалось назад, по встречной полосе. Дорога была широкой, но «Мазда» метилась прямо в машину Дмитрия.

Цепенея от ужаса, Селиванов попытался избежать столкновения: сбросил скорость, свернул к обочине.

Маневр не удался.

За секунду до неизбежного столкновения, Дмитрий успел узнать лицо авто леди, сидящей за рулем ярко-красной «Мазды». Это была та девушка, которую он утром буквально вышвырнул из своего дома. Девушка, обещавшая отомстить.

Жуткий скрежет металла был слышен даже в нескольких кварталах от места аварии. Искореженные автомобили, слившиеся во время удара в единый ком, отлетели на огромное расстояние от точки столкновения.

Дмитрий успел почувствовать рывок и адскую боль, пронзившую его тело. Тысячи осколков впились в него, раня, царапая, перерезая сухожилия. Кровавое пятно расплылось перед глазами; во рту появился металлический привкус.

Потом Селиванов так и не вспомнил, как ему удалось открыть пассажирскую дверь «Ягуара», выползти на проезжую часть и удалиться на порядочное расстояние от вспыхнувших в мгновение ока автомобилей. От нестерпимой боли он терял сознание, уплывая куда-то в липкую черноту беспамятства.

Но Дмитрий упорно цеплялся за жизнь, раз за разом возвращаясь в умирающее тело. Он видел подъехавшую скорую помощь, бежавших к нему врачей. Различил склоненное над ним лицо Александра — бледное и испуганное. Были и другие полуразмытые образы: люди в стерильных масках, белых халатах и перчатках.

Последнее, что Дмитрий запомнил — это ноги санитарки, суетившейся вокруг него: распухшие, с проступающими венами, они попросту не помещались в старых разношенных тапках и выпирали из них со всех сторон.

Дмитрий очнулся. Все вокруг него расплывалось в ярком режущем свете. Поднес руку к глазам и потер их. Спустя момент, осознал: он в стационаре. Вспомнил о событиях, послуживших тому причиной.

— Вот дура… — прошептал Дмитрий, — не могла отыскать другой способ отомстить?!

Полностью придя в сознание, он осмотрел себя, подсчитал «убытки»: повязка на голове, ссадины на руках, рассеченная бровь. Но больше всего Дмитрия обеспокоило то, что он не чувствует ног. В прямом смысле.

Нижняя часть его тела была закована в металлическую конструкцию, а фиксирующие ремни и гири не позволяли этому чудовищному приспособлению распадаться. Во все стороны от стального корпуса расходились трубочки капельниц и проводки, подсоединенные к датчикам. Дмитрий напомнил себе бабочку, распятую на деревянной дощечке рукой обезумевшего коллекционера.

— Да, дело дрянь, — констатировал еле живой пациент. — Надеюсь, виновнице моих несчастий приходится не лучше…

К тому времени, когда Дмитрий закончил осмотр и пришел к определенным выводам, в палату заглянула медсестра. Всплеснула руками, вытаращила глаза, а потом выпорхнула вон. В коридоре раздалась барабанная дробь ее каблучков.

Через миг в палату ввалилась толпа врачей. Их лица были приветливы и полны энтузиазма. Глядя на них, Дмитрий понял, что его состояние гораздо хуже, чем он себе представлял.

Доктора осмотрели аппараты, к которым был подключен Селиванов, сделали пациенту инъекцию и поздравили «с пробуждением». На вопросы Дмитрия работники красного креста отговаривались обещаниями все рассказать позже, заметив лишь, что состояние его стабильно, и он в скором времени будет «как огурец».

Сравнение с овощем не понравилось Селиванову: наталкивало на определенные мысли. Чертовски неприятные мысли.

За дверью раздались громкие голоса, переходящие в крики. К своему удивлению из общего гвалта Дмитрий с легкостью вычленил тенор Александра. Его друг о чем-то спорил с медиками, надрывая голосовые связки.

Победа осталась за Тихомировым. Александр ворвался в палату друга, засиял, как начищенная сковорода.

— Представляешь, эти кретины разрешали мне к тебе заходить! Сказали, будто посещать пациентов разрешено только родственникам.

Дмитрий позволил Александру себя обнять и даже дружески похлопал его в ответ по спине.

— Ты, брат, единственный, кому я по-настоящему рад, — заметил Селиванов. — Чем порадуешь?

Тихомиров резко посерьезнел, сдвинул брови к переносице и глубоко вздохнул.

— Тебе крупно повезло, — заметил он, — тебя, можно сказать, вытащили с того света. Еще пара дней, и в твоем мозгу произошли бы необратимые изменения.

— Давно я здесь? — насторожился Дмитрий.

— Больше месяца. Если честно, то с каждым днем шансов на выживание у тебя было все меньше. Но теперь местные светила могут защитить не одну диссертацию, так как ты их бесконечно удивил своим внезапным и полным пробуждением.

— Странно, я и не думал, что прошло столько времени. Знаешь, Саш, мне всегда казалось: человек, находящийся в коме, должен хоть что-то чувствовать. Испытывать эмоции, видеть сны, наконец.

— А ты?

— Ничего: ни туннеля из света, ни ангелов, ни демонов. Абсолютная пустота.

— Не думай об этом. Главное — ты жив и у тебя еще все впереди!

— Верно: Селиванов не сдается, что бы ни случилось. Кстати, а каковы прогнозы? Что говорят врачи?

Это вопрос почему-то привел Александра в замешательство. Тихомиров, никогда не скрывал ничего от друга, а тут вдруг принялся юлить и заикаться. Сначала он пытался объясняться медицинскими терминами, а потом и вовсе заявил, будто и сам ничего не знает.

— Прекрати это! — потребовал Селиванов. — Мне нужен краткий и точный ответ: каковы мои шансы? И я хочу услышать это от тебя, а не от этих, в белых халатах.

Александр утер рукавом капельки пота, выступившие на лбу. Поправил очки.

— Хорошо, — сдался он. — Признаюсь честно: врачи опасаются повторной комы и просили меня пока ничего не рассказывать тебе о последствиях аварии.

Нервозность друга передалась Селиванову.

— О чем именно ты должен молчать?

Тихомиров посмотрел на товарища так преданно; в его глазах блестели слезы, которые он даже не пытался скрывать.

— У тебя перерезан спинной мозг… в нескольких местах.

Дмитрий вдавил голову в подушку, вперил взгляд в потолок.

— Чем мне это грозит? — пробасил он.

— У тебя параплегия… — промямлил Александр.

Дмитрий вышел из себя:

— Я, кажется, просил говорить прямо?! Не беспокойся, Селиванов не упадет в обморок, как кисейная барышня.

— Поражение спинного мозга затронуло нижнюю часть тела. У тебя произошла полная утрата моторной функции и чувствительности ниже области поражения, — на одном дыхании проговорил Александр.

Дмитрий угрожающе рыкнул и сжал кулаки.

— Я не смогу ходить?

— Нет, — прошептал Александр.

— Это окончательный диагноз? — переспросил Дмитрий, все еще надеясь на лучшее.

Тихомиров осторожно присел на краешек постели больного и спрятал лицо в ладонях.

— Пока ты был в коме, я навел справки, обзвонил все клиники. Полное восстановление спинного мозга невозможно. Однако, новые методики лечения, такие как протезирование и лекарственные препараты нового поколения, улучшающие регенерацию тканей, помогут улучшить функции оставшихся нервов. Сейчас, когда ты пришел в сознание, тебя переправят в частную клинику в Германии, где тебе вживят имплантат — он заменит часть позвоночника, переломанного во время аварии.