Воинственная раса - де Камп Лайон Спрэг - Страница 4

• Предыдущая
• 4/5
• Следующая

– Понял, – сказал Джаггинс. – Теперь я понял, почему есть такой закон. Как я предполагаю, подобные действия необходимы при современном состоянии финансов.

– О, абсолютно необходимы, – сказал Доулинг.

– Я стараюсь говорить откровенно, – сказал Джаггинс. – Некоторые из моих коллег центаврианцев слишком старомодны. Думаю, они принесут больше вреда, чем пользы.

– Разумеется, – сказал Доулинг. – Как вы считаете, сможем ли мы встретиться с Мак-Уиртлом? Конечно, в неофициальной обстановке?

Доулинг набрал номер на наручном телефоне.

– Элен? Это Бэлдвин... Да, тот самый старый политикан. Не занята в следующий уик-энд? Нет, нет. Просто вечеринка... в Нью-Йорке. У меня есть для тебя Бозо, можешь повертеть перед ним своим алебастровым торсом... Да, очень большая шишка... все должно быть шито-крыто, поняла? Нет, нет, только не я! Я же тебе говорил, что очень доволен той женщиной, что у меня есть. Дело в том, что я ее люблю. А тебе я предлагаю дело. Хорошо. Увидимся в субботу.

Центаврианин Мак-Уиртл оказался уменьшенной и более пожилой копией Джаггинса. Хотя в его поведении еще во многом сохранялась та прерывистость движений, что характерна для чистокровного Бозо, было очевидно, что он в каком-то напряжении.

– Садитесь, – гаркнул он.

Доулинг сел. Мак-Уиртл подался вперед.

– Я понял так, что вы – и этот китаец Хси – хотите, чтобы я приобрел часть обычных акций «Компании по переустройству Атлантик-Сити» по ценам ниже тех, по которым они будут предложены всем желающим.

К этому моменту Мак-Уиртл достаточно успокоился и стал расспрашивать о деталях. Доулинг пояснил.

Мак-Уиртл сосредоточенно уставился на свои ногти, потом еле слышно произнес:

– Я мог бы применить силу, но тогда она стала бы меня ненавидеть... – тут он осознал, что Доулинг его слышит и заорал: – Убирайтесь! Я не желаю, чтобы за мной шпионили...

Доулинг, встревоженный, но не павший духом, встал, собираясь уйти.

– Сядьте на место, дуралей! Я не говорил этого всерьез. Должен признаться, что мне потребуются деньги. Вы говорили, что...

Доулинг шел от отеля, в котором он встречался с Мак-Уиртлом, в сторону вокзала. Был уже пятый час утра, то единственное время, когда улицы Нью-Йорка почти пустынны. Мак-Уиртл проявил способность торговаться, непостижимую по сравнению с финансовой наивностью, которой следовало ожидать от настоящего Бозо.

На 35-й Западной улице он приблизился к группе людей. Подойдя поближе, он узнал форму национальной полиции. Один из полисменов заметил его, выхватил пистолет и выстрелил. Доулинг нырнул за каменные ступени ближайшего подъезда.

– Вы что там, рехнулись к чертям собачьим? – заорал он из укрытия.

Из темноты донеслось какое-то бормотание. Затем низкий голос громко произнес:

– В первое же открытое окно полетит пуля. Эй, вы, все по постелям! – Следом появился и обладатель голоса, волоча на себе огромное бесчувственное тело.

Полисмен направил луч фонаря в лицо Доулингу и воскликнул:

– Провалиться мне, если это не мистер Доулинг, медиатор Филадельфии! Выходите, мистер Доулинг. Мне очень жаль, что один из моих парней перенервничал и выстрелил в вас. Видите ли... нескольким Бозо стало плохо, и мы им помогаем. Конечно, мы не хотим, чтобы кто-нибудь увидел их в таком состоянии.

– Если бы он в меня попал, вам пришлось бы сожалеть намного больше, – прорычал Доулинг. Он дошел вместе с полисменом до перекрестка. Верно, трое Бозо были очень больны. От них так разило спиртным, что не оставалось никаких сомнений о причинах этой болезни.

– Вот это и есть супермены, что никогда не позволяют себе повеселиться, – пробормотал один из полисменов. – Ну и дела.

Даже гранит разрушается, но на это требуется время. Доулинг, помогая Артуру Хси сплетать паутину, заметил, что молодость незаметно кончилась. Его еще упоминали как «растущего молодого человека», но уже не выделяли слово «молодой». Дочь училась уже в старшем классе, и теперь ему не так нравилось наблюдать, как она превращается в красавицу. Ему приходилось стараться, чтобы она не попалась на глаза тем Бозо, с которыми он держал постоянный контакт.

– Если мы подключим еще парочку Бозо в операцию с космопортом, – пожаловался Хси, – то «Сино-Американская» может спокойно продать свою долю в Америке и вернуться в Китай.

Доулинг усмехнулся.

– Мы ведь ведем их туда, куда нам надо, разве не так?

– Еще бы! Они выполняют наши... намеки... послушно, как овечки. Но...

Телефон на запястье Доулинга запищал. Голос Джаггинса резко произнес:

– Доулинг! Случилось ужасное! Мак-Уиртл застрелил Соловьева!

– Что, убил?

– Да! – Доулинг свистнул. Соловьев был администратором всей Северной Америки. Джаггинс продолжил: – Это была ссора из-за... ты помнишь ту девушку, Элен Кистлер, которую ты познакомил с Мак-Уиртлом в прошлом году? Они поссорились из-за нее!

– И что же будет?

– Не знаю, но Австралия скоро начнет копать. Они пошлют следователей. Одному богу известно, на что они способны.

– Хорошо, – успокоил его Доулинг. – Сейчас мы все должны держаться вместе. Передай это остальным.

Австралия крепко взяла их за горло. Через неделю штаты среднеатлантического побережья кишели Бозо-следователями, жесткими, мрачными и подозрительными. Простые граждане, чья ненависть к своим хозяевам к этому времени слегка разбавилась фамильярностью, просыпаясь по утрам обнаруживали в газетах все новые и новые драконовские запреты, целью которых было «поднять невероятно низко павшие моральные устои, преобладающие в Северной Америке». «Абсолютное запрещение опьяняющих напитков». «Запрет для замужних женщин работать за плату». «Запрет на курение в общественных местах, включая улицы, отели, рестораны...»

Бэлдвин Доулинг вошел в кабинет Джаггинса. Администратор Филадельфии теперь обитал в огромном помещении, где пол был покрыт ворсистыми коврами, в которых нога тонула по щиколотку. Джаггинс и пять других местных Бозо ели глазами одного из следователей, маленького злого центаврианина.

– Давай, топай к остальным, – прошипел человечек, явно спутав Доулинга с другим центаврианином и продолжил прерванную тираду: – И я обнаружил, что вы погрязли в коррупции и разврате! Чай! Кофе! Табак! Спиртное! Женщины! Взятки! И они еще называют себя центаврианами! Насквозь прогнившие грязные ничтожества! Сейчас вы отправитесь со мной. Мы вылетаем в Австралию специальным рейсом. Там вы предстанете перед судом за такое количество коррупции и аморальности, которого хватит, чтобы отправить на виселицу целый континент. И не беспокойтесь о багаже. Там вам потребуется только гроб. Пошли.

Он подошел к двери и распахнул ее пинком. Шестеро Бозо с потрясенными лицами направились к выходу. Вколоченная в них с детства дисциплина сработала и сейчас.

Доулинг поднял глаза на Джаггинса. Тот ответил ему мрачным взглядом.

– Хочешь позволить ему увезти вас, как мальчишек? – негромко произнес Доулинг.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Вы же сильнее его.

В кабинете медленно погас свет.

Джаггинс молча посмотрел на своего мучителя. Остальные Бозо тоже остановились и уставились на него.

– Ну?! – рявкнул коротышка. – Ему даже на секунду не могло прийти в голову, что его приказ не будет выполнен.

Шестеро двинулись на него со всех сторон. Сначала он удивился, потом изумился, потом разгневался, потом встревожился. Его рука потянулась к карману. Бозо навалились на него одновременно. Хлопнул одинокий выстрел. Бозо отступили. Следователь остался лежать. Выстрелом у него снесло половину лица.

– И что теперь? – застонал Джаггинс. – Что с нами сделают, когда узнают? Куда нам теперь? А это что?

«Это» было шумом разъяренной толпы, что неслась по улице и громила все подряд только потому, что ее переполняла злость.

• Предыдущая
• 4/5
• Следующая