Кое-что об архимагах (СИ) - Ильин Владимир Алексеевич - Страница 63

В холод и влажность подвала вплетался терпкий запах плесени – прекрасной девушке было нечего делать среди паутины и скользких ступеней, ведущих в темноту. Но многие видели, как в подвал закатывали тяжеленые бочонки, привезенные вместе с высокородной – а охрана возле дверей в подвал подтвердила мысль о немалом приданном, контролировать сохранность которого было весьма разумно. Равно как регулярно брать оттуда монеты на развлечения и платья – хозяйка уже выезжала в город, и прибыла оттуда в новом комплекте драгоценностей.

Поэтому никто не удивлялся второму за день визиту – да и некогда им: дом в порядок приводят и за шкуру свою боятся…

Узкий коридор, спускавшийся ступенями вниз, вильнул вправо дважды, завершившись возле оббитой железом дверцы. Звуки дома исчезли, заглушенные толщиной стен. Чадил факел, вдетый в кольцо у стены, и где-то за спиной мерно капала вода, собираясь небольшой лужицей у порога.

Аркадия оттолкнула дверь от себя – та подалась со скрипом, но куда охотнее, чем в предыдущий раз. Дыхнуло сыростью – вода затекала и сюда, но содержимому бочонков оно не повредит, потому пока наплевать…

Девушка сняла настенный факел с крепления и, чуть пригнувшись, чтобы не удариться о дверной проем, вступила под низкий каменный потолок хранилища – десяток на полтора шагов, с разнообразным хламом, задвинутым до поры в угол, чтобы освободить место для привезенного с собой. Вгляделась, проверяя охранные метки и чуть успокоено выдохнула, затворяя дверь за собой.

Аркадия подошла к дальнему из одиннадцати бочонков, преобразовала пальцы в клинок и скинула крышку, поднимая факел над содержимым. Подвал наполнился терпким ароматом засахарившегося меда. А из темно-бурой медовой гущи в лицо демоницы, освещенной ровным пламенем, с трудом раскрыв глаза, посмотрела голова барона Клодица, усеченного в достаточной степени, чтобы поместиться в бочонок. Руки и ноги, вместе с частью торса, оказались лишними – впрочем, эта тварь, которой поставлял детей советник города Релля, жила и в таком виде.

Девушка разместила факел в крепление на стене, закатала рукава платья и уже привычно сдвинула верхний слой меда в сторону, с силой разомкнула барону челюсти, двумя пальцами левой руки осторожно очищая глотку от натекшего внутрь.

Подземелье наполнил гулкий кашель – словно у утопленника, с жадностью вдохнувшего воздух.

– Я приехала. – девушка принялась оттирать руки, глядя на огонь факела. – Меня приняли и отдали все ключи.

В тишине слышалось только быстрое, громкое дыхание и звук ситцевого платка по коже.

– Это значит, что наши встречи станут регулярными, дорогой дедушка. – Добавился бархат в голос Аркадии. – Завтра я принесу сюда иглы и жаровню. Может, тогда мы поговорим? – Посмотрела она на барона.

– Твоя смерть не будет легкой, – дрогнули губы обрубка.

– Не будем о смерти, – скомкала Арика платок и примерилась заткнуть барону рот. – Так будет удобнее, завтра… И послезавтра… И всю мою очень долгую жизнь. – успокаивающим тоном добавила она, ухватив его за подбородок.

– Хозяин получит тебя. – Все-таки не выдержал барон и рыкнул, пока девушка пыталась втолкнуть кусок бело-синего ситца меж упрямых челюстей.

– Как его зовут? Скажи, и, может, я сама его позову? – Замерла, а потом и отступила на шаг Аркадия.

Барон зло дернул головой.

– Кому ты скармливал души? – Надавила демоница голосом, тут же смягчившись и добавив равнодушно. – Впрочем, вернемся к этому вопросу позже. – Скомкала она платок в удобный шарик и вновь подступилась к обрубку. – А чтобы тебе не было скучно… – Аркадия движением достала недлинную шпильку из прически и проткнула им ткань. – Вот так… Скажи «аа», м?

– Я не знаю имени, – дернулся обрубок, будто пытаясь отшатнуться от нее.

Но без рук и ног вышло никак.

– Я – не главный! – дрожал он, когда демоница пожала плечами и стала оттягивать челюсть. – Я понятия не имею!.. – мычал барон, пока ему заталкивали кляп..

– До завтра, – убедившись, что шпилька проколола щеку, Аркадия взялась за крышку бочки.

Из взвеси меда просительно замычали. А затем будто заорали, когда девушка принялась прилаживать крышку обратно, обстукивая по краям.

– Или ты хочешь что-то сказать, милый дедушка? – Будто в задумчивости остановилась она.

Проверить было недолго – всего два движения, второе из которых пропороло щеку мерзавца, но освободило глотку.

– Я не первый в Кормлении, – глухо ронял фразы барон. – Я передаю души, оставляю себе десятую часть.

– А советник Релля?..

– Он сам – еда, – текла капелька крови из щеки барона.

Интересно, как в нем еще она оставалась – в таком-то виде…

– Полезная еда, – поправился Клодиц. – Ищет, собирает и приводит… другую еду.

– Что такое Кормление?

– Ты – еду. Тебе – власть. – Смежились веки. – Долго говорить.

– Тогда до завтра.

– Нет!!!

– Тогда говори сейчас.

– Хищники жрут слабых и больных, – дернулась раненная щека барона. – А тут все больны. Больны смертью. Они все равно умрут, – искренне произнес Клодиц. – Но без мучений, испытав только радость юности! А мы… Разве не прекрасно, что кто-то выживет?!

– Кормление, – напомнила Аркадия, нетерпеливо скрежетнув когтем по краю бочонка.

Она слыхала безумцев и сектантов куда более затейливых – воспитание принцессы было разносторонним.

Барон опасливо покосился на красно-черную сталь, выходящую из плоти.

– Хозяин забирает души больных. Но он справедлив! – затараторил Клодиц. – Только одну душу из тела! Поэтому если их больше, он оставит остальные! Чем больше душ – тем чаще можно просить! Чем больше – тем серьезнее просьба! А ты! Ты украла все мои!!! – Взвился до истерики голос барона.

То-то он так долго держался, смеясь ей в лицо, пока она резала его тонкими слоями. Потом, правда, сразу взял и спекся. Пришлось брать с собой – уже светало, а добыча загружена в телеги…

– Я не могу сказать его имя! Он придет и заберет последнюю!! – Бесновался Клодиц.

– Зато ты отомстишь, – разумно произнесла Аркадия.

– Он отомстит сам, – вновь задрожал Клодиц. – Ты забрала его души, его добычу! И он вернет мне их, верному слуге. Я кормил его столетия, он помнит. Я полезный, – облизал барон губы. – А тебя, самозванку, не примут. У тебя – тьфу! – одна душа! Ну какая из тебя баронесса, – захихикал он. – У меня при рождении было уже шесть. Шесть!! Тебя же почуют сразу. И накажут.

– А если я освобожу тебя и отпущу? – Для интереса уточнила девушка.

Что-то должно быть за угрозами – особенно в столь жалком и беспомощном положении.

– Я введу тебя в Кормление! – Торжественно и величественно произнес он – насколько это можно сделать, будучи с отрубленными конечностями и утопленным в бочонке. – Я поставлю тебя на одну ступень. Я вижу твою силу, я преклоняюсь перед тобой. Но ты – тоже больна! Эта болезнь, эта смерть – она уже в твоих венах! Но я знаю лечение!! Я накормлю тебя! А потом мы вместе заберем другие пути еды и станем ближе к Хозяину, – вкрадчиво добавил Клодиц.

– Даже так, – впечатлилась Аркадия, задумчиво подходя к складу с барахлом.

– Да! Дай мне всего одну душу, прекрасная. – Сглотнул обрубок. – Позови слугу. Сделаем это прямо сейчас. Я научу, я покажу!

Девушка отодвинула рукой наваленную в углу ветошь и легонько постучала по винным бочонкам, спрятанным под ней. Пробка, свежий подтек ниже, характерный запах – скорее не вино, какие уж тут виноградники, а что-то более ядреное. И еще пара-тройка позади, такие же. Надо же – не своровали… Впрочем, местный домоправитель вполне полагал подвалы своими личными, а потому незачем тащить тяжести, если можно пользоваться так.

– Для начала, стоит вытащить тебя из бочки? – Задумчиво произнесла Аркадия.

– Это будет очень разумно с твоей стороны. – Клодиц еле сдержал уголки губ, чтобы те не расплылись улыбкой.

– Поместить во что-то менее… медовое, – продолжила Аркадия, легко выкатывая початый бочонок. – И не на землю ведь кидать. – Добавила она рассудительно.