Арвиальская канва (СИ) - Ахметова Елена - Страница 47

— Теперь вы идете верным путем, — сообщила она. — О вас доложат. — И без лишних сантиментов «задернула» перед нами дверь. Кирпичная кладка как ни в чем не бывало встала на место и, кажется, снова превратилась в камень.

— Надо было еще спросить, который час, — мрачно заметил Марк. — Но теперь, надо полагать, раз о нас уже доложили, стоит поторопиться.

— Тебе тоже читали сказки про фейри, наказывающих невежливых людей? — задумчиво поинтересовалась я.

— Что-то я уже не уверен, что это были сказки.

Я устало вздохнула. «Теперь вы идете верным путем»… и что, спрашивается, мешало постучаться в любую дверь парой-тройкой километров раньше?..

— Вот только давай без самоедства, — попросил Марк, и я запоздало поняла, что последнюю мысль все-таки произнесла вслух. — Никто не смог бы дать четкой инструкции, как вести себя под Холмом, а про самоубийство я вроде бы уже озвучил. Идти дальше сможешь?

Кажется, если бы я заявила, что нет, и уселась посреди коридора, Марк запросто бы меня потащил на себе. Искушение было так велико, что я на мгновение мечтательно зажмурилась, но тут же взяла себя в руки. Марк все-таки прошел не меньше меня, да и далеко с таким грузом не уйдет…

Кроме того, мне изрядно претила идея въезжать в тронный зал на закорках у талбота.

После бесконечного спирального коридора, неизменного прибоя по левую руку и встречи с глейстиг моя способность удивляться присоединилась к чувству направления и взяла отпуск. Во всяком случае, когда коридор неожиданно уперся в сплошную стену из потрескивающего огня, я даже глазом не моргнула. Просто продолжила идти вперед, как механическая кукла — и остановилась только когда жар стал совсем нестерпимым.

— О нас должны были доложить, — на автомате сказала я.

Огонь подался вперед, как живой, обдав жаром так, что я шарахнулась и натолкнулась на Марка. Он вздрогнул всем телом и на чистых рефлексах схватил меня за плечи, не давая сбить себя с ног.

Разумеется, огненные «двери» не нашли момента лучше, чтобы распахнуться.

Первым, что бросилось в глаза, был огромный светильник в центре беломраморного зала. Из центра сводчатого потолка на массивной цепи спускалась гигантская люстра, будто выточенная из цельного рубина; она щедро рассыпала темно-алые отблески, и вокруг Огненного трона, казалось, вечно царил багровый закат. Только солнцем в нем сиял огромный огненный змей, кольцами свернувшийся на возвышении.

Марк за моей спиной подавился чрезвычайно точным, но не слишком цензурным мнением об увиденном. Я тоже — но по совершенно другой причине.

Среди пляшущих огней, в отблесках пламени и рубинового света, тени казались еще более зловещими и густыми, и та, что раскинула призрачные крылья за Огненным троном, была мне не знакома. Но эти фамильные черты я бы не спутала ни с чем: от червонного золота волос до шелликотова носа, стоившего мне столько нервов, — девушка походила на покойного короля, пожалуй, даже больше, чем Ланс…

Который как ни в чем не бывало восседал на нижней ступени тронного возвышения.

Ни туманных крыльев, ни узоров на лице — он выглядел таким обычным, родным и земным, что блистательные фейри сливались в один пестрящий фон, будто специально созданный, чтобы подчеркивать спокойную уверенность этого человека.

— Я тебе что говорил про Лави и руки, м? — поинтересовался он у Марка, не дав Огненному змею и слово вставить.

Хикаи-Токалль высунул длинный огненный язык, будто пробуя раскаленный воздух раздвоенным кончиком. Судя по расширившейся ухмылке на змеиной морде, дегустацией он остался доволен — как и манерами «коллеги».

А Марк добавил поводов для веселья: лишь крепче сжал пальцы на моих плечах — и выпустил меня, только когда я сама дернулась вперед.

— Ланс!..

Не знаю, чего мне хотелось больше: броситься ему на шею или хорошенько оттаскать за уши. Но на полпути, под рубиновой люстрой, я резко остановилась, словно кровавый свет обратился в сплошную стену.

Хикаи-Токалль, до того с нескрываемым любопытством следивший за моим приближением, раздраженно зашипел и повел узкой треугольной головой, будто выточенной из раскаленных докрасна углей. Кажется, неподвижные объекты он терял из виду, как обычная змея — и потому шевелиться мне резко расхотелось.

Вот, значит, кому я принадлежу по праву?

Ни о какой красоте, обещанной манн-ви, и речи не шло. Больше всего Огненный покровитель напоминал обыкновенную гадюку — разве что размером с трех Лансов да расцветкой, будто угасающий костер: по длинному телу пробегали переливы от угольно-черного до ярко-желтого, мерцающего на краешках чешуи. Нет, в этом определенно что-то было, но чтобы считать его ослепительно красивым?..

Словно прочитав мои мысли, Огненный змей вдруг ухмыльнулся еще шире — а потом сполз с трона, неспешно разматывая переливающиеся пламенем кольца. Длинного тела хватило аккурат до нижней ступени, где сидел Ланс, — а на прохладный мрамор пола ступил уже рыжеволосый мужчина.

Вот от него действительно захватывало дух.

У людей не бывает таких лиц — отстраненных и холодных, идеальных в каждой черточке. Его будто выточили из драгоценных камней, тщательно подбирая оттенки: белоснежный жемчуг — для кожи, ониксовые дуги — для бровей, тончайшие рубиновые нити — для волос, морганит огранил губы… только глаза остались прежними — словно остывающие угольки, гипнотизирующие рыже-черными переливами.

Его невозможно было нарисовать. Не существовало в мире красок, способных передать окутывающее его сияния, и ни одна рука не сумела бы изобразить эти совершенные пропорции, ничего не исказив…

Поэтому я только сморгнула выступившие слезы и согнулась в поклоне.

— Встаньте, — мягко велел Хикаи-Токалль.

Я подчинилась беспрекословно, даже раньше, чем осознала услышанное, и едва сумела скрыть нервную дрожь. Здесь, на земле Огненного покровителя, его желания имели больший вес, нежели воля его слуг — и моя в том числе.

Мне было гораздо спокойнее, пока я не помнила об этом.

— Значит, ты, — задумчиво протянул Огненный змей, сощурившись. Между правильно очерченными веками полыхнула узкая полоска огня, едва прикрытая густыми черными ресницами, и я с трудом заставила себя отвести взгляд.

Потом стало значительно проще, потому как в поле зрения попал Ланс — напряженный, собранный, как никогда раньше.

— Ты дал мне слово, — сказал он.

Хикаи-Токалль кивнул, не оборачиваясь.

— Я его не нарушаю.

— Какое слово? — рискнула поинтересоваться я. — Признаться, я ожидала увидеть здесь вовсе не…

Огненный змей вдруг рассмеялся — и, словно по знаку, откуда-то зазвучала музыка, а из боковых дверей в зал впорхнули слуги с тяжелыми подносами. Мой покровитель не глядя протянул руку, и кто-то проворно вложил в его пальцы тонкую хрустальную ножку бокала с багровым вином. Я и моргнуть не успела, как и сама оказалась оделена.

Ланс напряженно молчал, качая в руке свое вино — с таким видом, будто ждал подходящего момента выплеснуть его хозяину в лицо.

— Ожидала увидеть здесь поле боя, смертная? — весело поинтересовался Хикаи-Токалль, и не подозревая, какая угроза зреет за его спиной. — Разверзнутую твердь, потоки лавы и прах? В моем дворце?

Мое воображение охотно дорисовало дохлую змею в центре композиции, но об этом я предпочла промолчать.

— В мире людей сначала разразился шторм, потом началось землетрясение и проснулся вулкан, — сообщил Марк, приблизившись. Слуги тут же вручили вино и ему. — Разве стихии не во власти князей?

Вместо ответа Хикаи-Токалль оглянулся и укоризненно покачал головой, а Ланс вдруг стал неуловимо напоминать нашкодившего пса.

— Нам не сразу удалось прийти к общему мнению касательно событий в особняке Форкуад, — признался он.

«То есть разверзнутая твердь, потоки лавы и прах все-таки имели место быть?» — едва не ляпнула я, но, к счастью, не успела раскрыть рот.

— Однако я быстро понял, почему мои предки, столь целеустремленно истреблявшие фейри, не только оставили в покое двенадцать князей-покровителей, но и позволили им заключать договоры с людьми, — поморщился Ланс, отставив бокал с вином на верхнюю ступеньку. — Мне наглядно объяснили, что у нас патовая ситуация. Видишь ли, каждый из князей — воплощение своей силы. Хикаи-Токалль — огонь, принявший форму змея. Тиггирн-На-Мара — вода, заключенная в оболочку глубоководного кракена… а я — время в теле человека. Я могу разрушить их дворцы, уничтожить их слуг, обратить в прах каждое святилище… но пока на свете горит хоть одна свеча, пока осталась хоть какая-то лужа — живы и Хикаи-Токалль, и Тиггирн-На-Мара, и остальные десять князей. Я не способен убить их. А они — не могут уничтожить меня. Нам пришлось договариваться.