Стрелы Геркулеса - де Камп Лайон Спрэг - Страница 41

• Предыдущая
• 41/78
• Следующая

— О, Сафанбаал! — закричал он.

— Кто зовет меня? — раздался из одной пещеры женский голос, ему вторило многократное эхо.

— Тарентиец Зопирион, я принес рекомендательный знак.

— Да? — у входа в среднюю пещеру появилась крупная, толстая и обрюзгшая женщина, одетая в простое коричневое платье из грубой материи. С жирного, круглого лица глядели крошечные свиные глазки. Всклокоченные волосы, когда-то каштановые, были почти седыми. На вид Зопирион дал ей лет пятьдесят.

— Знаю о тебе, мой мальчик, но все-таки покажи мне знак. Покажи.

Слегка повернувшись, Зопирион молча вытащил из-за ремня сломанную кость и передал колдунье. Подойдя к ней поближе, юноша по запаху определил, что Сафанбаал мылась в последний раз очень, даже слишком давно.

Взяв кость, она вернулась в пещеру. Но сразу же вернулась, держа в другой руке вторую половину кости. Колдунья соединила сломанные части.

— Видишь? Прекрасно совпали. Очень хорошо. Прежде, чем я тебя увидела, духи сказали мне, что ты честный и целомудренный человек. Но почему ты без мальчика?

— Я привел его, но сначала хотел найти дорогу сюда. Но откуда тебе все известно? Только сегодня ночью мы сбежали из Карфагена, с тех пор прошло не более двенадцати египетских часов.

Она самодовольно захихикала. Такие манеры больше подошли бы четырнадцатилетней девчонке!

— Послушай, дорогой Зопирион, что я была бы за ведьма, если бы не умела предсказывать даже такие мелочи? У меня есть множество способов, множество. Пошли-ка лучше за мальчиком. Наверняка он чуть живой от голода и жажды. Пойдем, приведем его.

Зопирион поднялся по тропе, расседлал мула и привязал его. Теперь животное могло пожевать хоть немного сухой травы. Юноша взял за руку Ахирама, другой рукой поднял вещи и возвратился к пещере.

Он застал Сафанбаал склонившейся над маленькой кучкой трута. В руке она держала стеклянный диск диаметром два пальца. [50] Лучи солнца, проходя сквозь стекло, концентрировались в светящейся радужной точке на труте. Другой рукой она делала пассы над трутом и напевала:

—  Черт бы побрал этот ветер! — воскликнула она. — Все дует и дует!

Над трутом появился легкий дымок, а за ним показался крошечный язычок пламени. Колдунья положила на него несколько веточек и вскоре развела костер.

— Это волшебный огонь? — спросил Ахирам.

— Конечно, малыш, — ответила Сафанбаал. — Конечно волшебный. Хочешь стать колдуном, когда вырастешь? Мне как раз нужен ученик.

— Нет, я хочу стать строителем, как мой папа. Но магия, должно быть, удивительная штука! Покажи мне что-нибудь!

— Скоро ты увидишь больше, чем достаточно, господин Ахирам. Потому что сегодняшняя ночь — ночь большой встречи. С помощью вас двоих я смогу устроить своим искателям истины вечер, который им надолго запомнится. Очень надолго запомнится. Знаете, когда-то я была красавицей. Я и сейчас прекрасно выгляжу, не так ли?

— Мне кажется, это не подлежит обсуждению, — ответил Зопирион, слегка озадаченный таким поворотом дел. — Ты все время живешь здесь одна?

— Почти что. Раньше у меня была ученица, но она сбежала вместе с пастухом. Так что со времени войны в Атике я живу одна.

— Почему ты перебралась сюда?

— Ты прекрасно знаешь, как люди любят распускать сплетни и слухи об одинокой женщине, будь она трижды целомудренной! У меня был спутник, его звали Шадиль, с ним вместе мы творили заклинания, длившиеся всю ночь. При помощи таких заклинаний мы могли управлять самыми могущественными духами. Но, будучи коллегами, нам было трудно прийти к согласию. Конец всему положил мой любимый злой дух, старик Гулголеф. Он взревновал меня к Шадилю! Можете представить, демон приревновал к смертному! Он подкараулил, когда однажды Шадиль по нелепой случайности забыл свой самый сильный амулет, набросился на него и сожрал. Он на самом деле съел его! Если вы никогда не видели, как живого человека поглощает злой дух, то не представляете, насколько отвратительно было это зрелище.

— И конечно, злые языки сразу же развязались. Поговаривали даже о том, чтобы привлечь меня к суду за убийство. А что я могла сказать в свое оправдание? Суд не принимает факт существования демонов в качестве доказательства, даже если бы мне удалось вызвать его и заставить во всем признаться. В том числе и по этой причине я переехала в уединенное место, с тех пор и живу здесь. Все, что мне нужно, приносят из Атики мои посетители.

На самом деле, очень грустно сидеть здесь одной, не слыша ничего, кроме шума моря да рева диких зверей. Но, конечно, здесь всякое случается, — она перевела взгляд на Зопириона и захихикала. — Даже таким сильным мужчинам, как ты, не обойтись без моей помощи. Если бы я полным ничтожеством, то вряд ли ты пришел бы сюда.

Опустив глаза и хитро улыбнувшись, она заколыхалась, как огромный кусок желе.

Зопирион нервно закашлялся.

— Госпожа, истинный пифагореец никогда не злоупотребит гостеприимством такой целомудренной женщины. А что на обед?

Обед состоял из простых блюд: рыбы, хлеба, сыра и оливок. Тем не менее, после долгой и утомительной скачки, он показался Зопириону просто восхитительным. Юноша чувствовал, что если бы подали любимца ведьмы демона Гулголефа, то он с удовольствием отведал бы его, если только демонов можно есть. Подняв глаза, он взглянул на колдунью. Она съела больше, чем Зопирион с Ахирамом вместе взятые, и пристально уставилась на юношу.

— Что ты? — удивился он.

— Я рассматривала твою душу, хе-хе! — ответила Сафанбаал.

— По крайней мере, приятно узнать, что она у меня есть. И что ты увидела?

— Твою судьбу.

Зопирион вздрогнул.

— И какая у меня судьба?

— У тебя будет долгая жизнь, много радости и много горя, — голос ведьмы звучал глухо, будто она говорила из своей пещеры. — Ты достигнешь многого из того, к чему страстно стремишься. Но, оказавшись у цели, ты либо выпустишь ее из рук, либо увидишь, что она не стоила сил, потраченных на ее достижение. Тебе мешает чудовищный обман, а поддерживает великая добродетель.

— О чем ты?

— Обман заключается в том, что ты не как все. Ты и чувствуешь иначе. Тебе совершенно безразлично многое из того, что переполняет других радостью. По этой причине тебя считают холодным, замкнутым. Но, тем не менее, у тебя будет несколько настоящих друзей.

Твоя добродетель — твой крепкий, закаленный дух. Тебе не составит труда выдержать испытание одиночеством. Более того, оно придется тебе по нраву. И когда все вокруг складывается невозможно плохо, тебя поддерживает мысль о лучших людях, переносивших еще более тягостные муки. Или ты думаешь о том, что через десять лет эти трудности покажутся одним мгновением твоей жизни, или что в другой жизни тебя будет ждать лучший удел, ведь так учит твоя философия.

Она встрепенулась, будто выходя из транса.

— И зачем я совершенно бесплатно вещаю тебе бесценные пророчества? Наверное, это боги вложили их в мои уста. Как тебе нравятся последние дни летней засухи? Мои демоны сообщили мне, что скоро ей придет конец. Попрошу вас двоих последовать за мной: вы поможете мне подготовиться к приходу посетителей. И будьте внимательны. Постарайтесь не отдавить духу пальцы!

Колдунья повела их к самой большой пещере. В ее стенах были вырублены ступеньки, а на них, как на полках, лежали коробки, сумки, стояли кувшины, склянки, свитки папируса и пергамента, травы, черепа и кости, чучело небольшого крокодила, панцири черепахи, страусиные яйца и перья, камни и прочие столь же необходимые для магии вещи. Некоторые из них свисали с потолка: лампы, клетки с птицами, маски; в центре пещеры на двух ремнях, напоминающих по форме букву V, висел кувшин, а прямо над ним бросался в глаза диск из отполированного желтого металла диаметром один фут. Потолок пещеры, казалось, переливался мириадами крошечных искорок.

• Предыдущая
• 41/78
• Следующая