Осколки небес (СИ) - Колдарева Анастасия - Страница 4

Обирать?

Андрей кашлянул. Сестра, похоже, представляла из себя верх наивности. Как маленький ребенок, не знающий цену деньгам, свято верила, будто за копейку можно купить дом, а от папы-банкира сильно убудет, если тот раскошелится на дочкино обучение в каком-нибудь завалящем институте.

— Ладно, сама так сама, — он решил не настаивать. Поживет недельку, пообвыкнет, разберется, что к чему, а там простодушие и выветрится.

Оставшийся путь они поделали молча.

В подъезде Варвара проигнорировала лифт и направилась прямиком к лестнице.

— Ты лихо гоняешь по трассе, — заметила она. — Почему нас не остановили?

— Повезло, — коротко бросил Андрей.

— Всегда так ездишь?

— По большей части.

— И не штрафуют?

— Иногда проще заплатить, и сегодня как раз такой случай. Я устал.

Варвара окинула его неожиданно хмурым взглядом.

— А если авария?

Усмешка.

— Понятно, — она кивнула и отвернулась. — Баловень судьбы, значит. До случая.

— Не каркай, — Андрей отпер дверь и пропустил девушку вперед.

Варя осторожно положила сумку на коврик. Расстегнула пальто, озираясь.

Имитация каменной кладки на стенах, темное лакированное дерево, кожа и бамбуковые шторы, отгораживающие просторную прихожую от комнат. Все эксклюзивно и на заказ: по лично разработанным и нарисованным эскизам. Сергей Болотов, друг детства, помогал, но на то он и дизайнер.

Избавившись от обуви, убрав пальто в гардероб, Варвара взвалила на плечо сумку, с которой не желала расставаться, и раздвинула руками фигурный бамбук.

— Хорошая квартира, — призналась она спустя минуту. — Только захламленная и грязная.

— Горничная взяла выходной, — крикнул Андрей из кухни, откупоривая бутылку пива. — Заболел кто-то, вроде. Завтра обещала забежать, белье в прачечную забрать.

— Здесь же есть стиральная машина, — Варвара заглянула в ванную. — Не работает?

— Без понятия. Пиво будешь?

Девушка, округлив глаза, затрясла головой так, словно ей мухомор предложили, сырой и уже надкушенный.

— Давай тогда закажем чего-нибудь. В ресторан тащиться, честное слово, неохота. Набери, вон, сама, — Андрей кивнул на полку с телефоном, возле которой на деревянной панели было кнопками приколото штук пятнадцать разноцветных листочков с номерами. — Меню на тумбочке. Только буженину не бери — жевать замучаешься, и икру — недосаливают. Все, иду в душ. Можешь, кстати, кофе сварить.

Засим он откланялся, хлопнув дверью. Вздохнул с облегчением, потянулся. Принялся стаскивать футболку. Запоздало вспомнил, что не взял сменную, когда в дно душевой кабинки уже ударила струя восхитительно горячей воды. Ну и ладно…

Навязалась эта странная во всех отношениях Варвара на его голову. В вуз среди учебного года поступать надумала, а самой, дай бог памяти, лет-то сколько? Андрей взялся подсчитывать, и вышло в районе двадцати четырех. Никак не вчерашняя школьница. Впрочем, теплилась надежда избавиться от нее в ближайшую пару-тройку недель: побродит по улицам, помечется по станциям метро, потопчет пороги приемных комиссий, выяснит стоимость курсов перед поступлением — и поймет, что бесплатным нынче бывает только сыр в мышеловке. В крайнем случае, ее можно и вовсе не замечать: квартира большая, места разминуться хватит.

Промокнув волосы полотенцем, Андрей прошлепал босиком в спальню — по привычке в одних трусах. Остолбеневшая Варя покраснела как маков цвет. Ничего, пусть привыкает. Кто виноват, что он забыл чистую одежду?

— Чего заказала? — осведомился Андрей из комнаты, натягивая штаны.

— Ничего, — девушка оперлась рукой о косяк. Подразумевалось, видимо, что слово прозвучит решительно и твердо, но вместо этого голос надрывно дрожал и звенел. — Давай договоримся. Пока я здесь живу, ты считаешься с моим присутствием. Уважаешь личное пространство и не разгуливаешь по квартире, в чем мать родила.

Андрей обернулся, едва не присвистнув:

— А про свой устав в чужом монастыре слыхала? Мой дом: в чем хочу, в том и стану разгуливать.

— Барахлом кичишься, а воспитание хромает на обе ноги.

— Не понял. Тебя встретили, привезли, только что красную дорожку не расстелили — и вот она, благодарность! В деревне своей условия диктовать будешь, ясно? Не я к тебе явился с протянутой рукой, вот и нечего в позу вставать. Не нравится — топай в гостиницу, папаша оплатит, раз уж взялся.

Варя сощурилась. Глаза покраснели и мокро заблестели, губы задрожали. Ох, вот только обойдемся без мелодрам!

— Я не навязывалась, — выдавила девушка. — Ни тебе, ни ему. Мне и в «тьмутаракани» неплохо жилось.

— Ну и езжай обратно!

Она быстро-быстро закивала:

— Хорошо. Отлично. Как скажешь.

И скрылась в коридоре.

Андрей закатил глаза и прислонился к шкафу. Беда-огорчение.

— Эй! — он застиг Варю уже в прихожей, когда та судорожно натягивала пальто, глотая слезы. — Слушай… Чем я тебя обидел-то? Ты чего, мужика в трусах никогда не видела?

Спросил — и осекся. Девушка поспешно отвернулась, и с растущим изумлением Андрей осознал: нет, не видела. Вот тебе раз! Где такие незамутненные, неиспорченные водятся?!

— Ладно, ладно, я понял, — он примирительным жестом вскинул руки. — Вспылил, был не прав. Прости! Клянусь обращаться с тобой аккуратно, как с хрустальной вазой.

Варвара прекратила теребить пуговицы, взглянула из-под упавшей на глаза челки с недоверием. Испуганная, потерянная в чужом городе, угодившая в чужую жизнь — до Андрея только сейчас дошло, как ей неуютно и страшно.

— Мир? — предложил он.

Она шмыгнула носом, нервно вытерла слезы рукавом кофты и кивнула.

— Пиццу с чем любишь? Классическую, с грибами, перцем, мясом, лососем?

Варвара растерянно пожала плечами:

— Без разницы.

— Чай? Кофе? Сок?

— Тоже на заказ? У тебя даже заварки нет, что ли?

Андрей со вздохом отвернулся к телефону, ткнул в кнопку быстрого набора. Пока высказывал пожелания оператору на другом конце провода, сестра исследовала холл, заглянула во вторую спальню, в зал — и скрылась за дверями мастерской. Повесив трубку, Андрей последовал за ней.

Бардак в мастерской переплюнул все остальные комнаты, вместе взятые. Домработнице Марине появляться здесь и рыться в святая святых категорически запрещалось. Тканые половики на полу не вытряхивались лет двести, рамы и каркасы громоздились вдоль стен; коробки с красками и пастелью, разноформатные альбомы, палитры и кисти занимали несколько полок и три больших пенала. На двухместном диване лежала стопка цветных тканей: здесь обычно позировали натурщицы и клиенты. На столике возле ширмы догнивал забытый кем-то гамбургер. Полотенца, перепачканные красками тряпки, банки с маслом и бутылки с растворителем, досуха выжатые тюбики валялись по всему помещению. Полуфабрикаты, не удавшиеся картины и законченные полотна, не нашедшие применения, стояли рядком у дальней стены. Рабочий мольберт пустовал. Три других с холстами, накрытыми белой материей, привлекли внимание Варвары.

— Можно? — не дожидаясь разрешения, та откинула ткань с одного из них. Задумчиво склонила голову набок, изучая портрет. Не говоря ни слова, подошла ко второму, потом к третьему. Андрей с привычным снисхождением приготовился выслушать комплименты — девушки на них, как правило, не скупились. Однако Варя не удостоила работы ни единым замечанием. Спокойно вернула на место ткань и осведомилась, когда доставят пиццу.

— Без комментариев? — уточнил Андрей, неприятно задетый ее равнодушием.

— А тебя интересует мое мнение?

— Свежий взгляд всегда любопытен. И полезен.

— Безвкусно, бездарно, пошло и просто скучно, — лаконично и безжалостно отрезала Варя. — Надеюсь, вердикт действительно окажется полезным.

Андрей пожалел, что не отправил ее пешком до метро.

— Неужели? — оскорбленное самолюбие требовало объяснений. — Ты хорошо разбираешься в искусстве?

— Это — не искусство. Только не обижайся, пожалуйста.

— Может, у тебя и предложения найдутся? А то голословно.