Паук (СИ) - "Asti Brams" - Страница 2

В какое-то мгновение брат бросил взгляд исподлобья куда-то в конец зала и сразу поменялся в лице. Черты ужесточились, а карие глаза отразили стальной блеск. Я машинально повернула голову и оцепенела, увидев солидного мужчину, что стоял у выхода. Он был абсолютно бесстрастен к происходящему. Единственное, что выражал его взгляд — холодное превосходство.

Шакал… Теперь передаст своим хозяевам, что черное дело сделано!

Когда клетка открылась, и конвой повел брата на выход, мама не выдержала. На грани отчаяния бросилась к нему, не думая о последствиях.

— Миша, Миша!.. Сынок.

Мы с папой не успели остановить ее, и один из конвоиров сделал это за нас, довольно небрежно отпихнув женщину. Глаза брата мгновенно налились кровью.

— Руки убрал от нее, СУКА!

Он умудрился вырваться и лягнуть этого мужика. Но тут же получил целенаправленные удары дубинкой со спины.

— Мордой в пол, бегом!

— Нееет! Не троньте его! — взвыла мама, а у меня все внутри свернулось в комок, как будто это я получала удар за ударом.

— Мам… мама все будет хорошо! — сдавленным голосом постарался успокоить Миша, когда его подняли с пола, заломив руки вверх, и в этом полусогнутом состоянии повели к выходу.

— Мамочка, успокойся, пожалуйста, — начала шептать я дрожащими губами, обнимая ее за плечи.

Брат успел перехватить мой взгляд. и пришлось отдать все силы на это мгновение, чтобы сделать благословляющий и решительный кивок. Он не должен видеть меня раздавленной. Он должен уходить со спокойной душой.

— Твари… — услышала я надорванные обвинения мамы. — Твари!.. Жизнь парню загубили…

Я не сразу обратила внимание, что ее голос слабеет. Только когда родная рука внезапно выскользнула из моих объятий, и раздался взволнованный бас папы:

— Вера… Ну что же ты, Вера!

Она осела прямо на пол, как будто ноги разом ослабели.

— МАМА!.. — вскрикнула я, упав рядом с ней. Глаза закрыты, дыхание тяжелое.

— Помогите! — оцепенение волной разошлось по телу, от папиного крика. — Кто-нибудь! Вызовите скорую…

Никогда не забуду тот день. Он постоянно пробирается в мои сны, заставляя просыпаться в холодном поту и вновь переживать жгучее отчаяние. Все по-настоящему. И каждое мгновение того судебного процесса, каждое слово, как заевшая пластинка, которая застряла, где-то глубоко в мозгу.

Следующие недели оказались для всех нас настоящим адом. После перенесенного инсульта, мама тяжело восстанавливалась и до сих пор лежала в больнице под наблюдением врачей. Папа взял отпуск, чтобы быть рядом, а я нашла еще одну работу, помимо должности администратора в интернет-кафе. Натирала столы в элитном ресторане города. К счастью внешность и расторопность услужили мне при приеме. Не то, чтобы я считала себя красавицей, но природного обаяния и фигуры не отнять. И меня не волновало, что пришлось спуститься до официантки.

Ради чаевых, что оставляли там, я бы даже одела бесформенный фартук уборщицы и драила унитазы!

Конечно, это не было пределом моих мечтаний. Сразу после школы я, как и полагается поступила в институт, на юридический факультет и успешно доучилась до третьего курса, прежде чем в срочном порядке взяла академический отпуск.

Только так родители смогли оплатить хорошего адвоката для Миши…

Мы боролись с горячей верой на успех. Нельзя осудить за то, что слишком поздно понимаешь всю бессмысленность своих стараний… И даже если бы была возможность повернуть время вспять, я снова пожертвовала бы всем, только бы помочь брату! Только бы доказать, что он не убийца! Миша был старше меня на три года, и мы часто дрались в детстве, но он был моим единственным и родным.

Я долго не хотела ехать к нему, хотя колония находилась всего в пятидесяти километрах от нашего города. Не потому что не могла найти окно в своих ежедневных сменах, а потому что попросту нечем было его порадовать. Безумно хотелось увидеть Мишку, но в то же время я боялась этой встречи. Как смотреть в глаза без слез? Как не задавать вопросы, терзающие душу, на которые он все равно не ответит?..

Да, ему вынесли приговор — этого уже не изменить. Хотя можно было попытаться подать апелляцию, но никто из семьи не хотел признавать, что после всех поражений у нас опустились руки. И нам нужно было время для новой борьбы. Но главное, что беды брата на этом не закончились. Судьба свела его с опасными людьми, готовыми на все, чтобы отомстить за смерть близкого! И им не важно какой мразью он был — о мертвых либо хорошо, либо ничего… И вряд ли им будет достаточно того, что убийца за решеткой. Поэтому дня не проходило, чтобы я не думала о месте, в котором находится Миша. Где без защиты его в любой момент могут убить или искалечить!

Ничего не предвещало беды в тот злосчастный день. Все случилось в баре, куда брат пришел встретиться с другом — бывшим сослуживцем, вернувшимся из горячей точки. Они хорошо проводили вечер, пока внимание Миши не привлекла официантка, которую донимал какой-то отморозок. Никто не вмешивался, даже когда он начал грубо тискать ее, как будто все разом ослепли! Или как будто это был хозяин заведения.

Брат не смог остаться в стороне… Всегда был таким, чтоб его. Постарался остепенить мужика, но тот начал наезжать и пальцы гнуть. Миша не любил размахивать кулаками. Хотя у него имелся первый разряд по боксу, он относился к своему преимуществу с ответственностью. Но подпивший друг оказался не таким снисходительным. Завязалась драка, из которой никто не вышел победителем…

Брат нанес всего один удар. Когда мужик достал нож и кинулся на него, это вышло рефлексивно и крайне неудачно. Кровоизлияние в мозг и быстрая смерть.

Все это я видела своими глазами. На записи с камер наблюдения. Когда все еще казалось очевидным и обнадеживающим. Но в какой-то момент, эти записи просто пропали. Пропал и нож, на котором остались отпечатки пальцев убитого. И дело начали рассматривать уже под другой статьей…

Не знаю, что это была за криминальная свора, но она яро вступилась за своего! И так, все шансы на условный или минимальный срок были хладнокровно уничтожены.

И все же я перестала искать оправдания и откладывать поездку к брату. Почти два месяца не видела его, а, кажется, несколько лет! До дрожи хотелось обнять, согреть родную душу, понять по одному дыханию как он и, наконец, успокоить свою!

Тяжелее всего оставаться в неведении, особенно зная о приступе мамы — я не имела права с ним так поступать.

Да только одного желания оказалось мало. Когда я в первую очередь позвонила в колонию, чтобы уточнить разрешат ли свидание, неожиданно получила отказ! Без объяснений и подробностей. Пришлось дозваниваться еще несколько раз, чтобы мне лаконично и сухо выдавили причину — за ненадлежащее поведение.

Я еще долго сидела, не выпуская телефон из рук и прокручивая в голове эти слова.

Внутренности болезненно сжимались от панических сигналов, а в груди так и маялись сомнения: что еще за ненадлежащее поведение?.. Всю жизнь я знала брата как дисциплинированного человека, он не стал бы лезть на рожон! Но я так же не могла опустить тот факт, что еще во время пребывания в «СИЗО». Миша начал меняться. Закрываться и превращаться в чужака. Я улавливала это во время тех редких свиданий, на которые мы с боем выбивали разрешение. И догадывалась, что служило тому причиной, но никогда не заикалась при родителях.

Или это они не заикались при мне.

Адвокат предупреждал, что на него будут давить. Как только началась подтасовка улик, он сразу настроил нас готовиться к борьбе. Им нужно было чистосердечное, чтобы все окончательно сложилось, но Миша упорно гнул свою линию — истинную версию происходящего.

От него так ничего и не добились. И только Бог знает, чего стоило брату его сопротивление…

Взвесив все «за» и «Против», я не стала менять планы. Папу не хотела расстраивать, потому убедила, что увижусь и передам каждое слово сыну…

Он и так был подавлен, после всего, что навалилось на всех нас. Собрала «передачку», договорилась на работе и позвонила единственному человеку, который мог бы мне помочь хоть что-то выяснить.