Поцелуй медузы, или Отель для бастарда (СИ) - Черная Мстислава - Страница 41

— Аля, за что?

Освещённая багровым сиянием площадка исчезла. Я очнулась сидящей в кресле за столом, на котором по-прежнему лежала отброшенная шкатулка. Значит, библиотека в доме Ба. Как легко я выбралась…

— За что? Аля…

Я осознала, что всё ещё держусь за рукоять тесака, только не большую, как в видении, а маленькую и очень удобную, по пальцам бежали горячие ручьи, а лезвие погрузилось в живот Шарха, присевшего передо мной на корточки.

— Аля, я же хотел тебе помочь. Зачем ты меня убила?

— Шарх?!

Это был не палач?

— Несчастный случай? — голос становился всё тише, Шарх начал заваливаться вперёд, сильнее насаживаясь на нож, который я так и не выпустила. — Позови Ба. Быстрее. Я попрошу, чтобы она не мстила. Последняя воля… Ты не виновата. Она исполнит. Аля, быстрее, пока я ещё могу.

— Шарх!

Он обмяк. Я наконец разжала пальцы.

— Шарх, я не могла, нет. Пожалуйста!

Я попыталась нащупать пульс, но жилка на шее не билась. Приложила к груди ухо — сердце молчало. Я отстранилась. Шарх застывшим взглядом безучастно таращился в потолок. Умер. У меня словно душу вынули.

Я не знаю, сколько я сидела перед ним, не в силах осознать сделанное. Духу не хватило даже протянуть руку и опустить ему веки. Зачем ему понадобилось подходить, когда я во власти кошмара? Зачем…

Так не должно было случиться. Это чудовищная, неправильная, непоправимая ошибка. Пусть Ба мстит как угодно, никто не накажет меня так, как накажу себя я. Я погладила края раны, обречённо вздохнула. Жить с тем, что я сделала, я не смогу. В родном мире я могла бы бороться с собой ради родителей, но в новом мире у меня не было никого, кроме Шарха. Некому обо мне плакать, так и незачем продлевать пытку. Я осторожно легла рядом с Шархом.

Я должна исчезнуть.

Время для меня застыло. Я водила пальцем вокруг рукояти, и постепенно палец становился прозрачными. Забавно: в такой момент заветное желание исполнилось волшебным образом. Чувствительность сохранилась, поэтому изменения не мешали прикосновениям. Палец стал полностью невидимым, начали исчезать остальные, а я продолжала гладить края раны.

Теперь, наверное, уже и не понять, откуда взялся проклятый нож. Да и зачем? Лабиринт кошмаров сыграл со мной злую шутку. Я вернулась и… Всё-таки откуда взялся нож? На столе лежала только шкатулка. Меня как током ударило. Я же привидение! Я всё ещё в Лабиринте. Я никого не убивала!

Я вскочила, ног не было ниже колена, это не мешало, но настораживало. Что будет, когда я исчезну полностью? Не хочу проверять.

— Вернитесь! — приказала я, глядя на руки.

Лже-труп рассмеялся.

— И не надейся.

Пропала правая коленка. Я чертыхнулась.

— Лабиринт уничтожит твою душу.

— Разве Лабиринт не должен отточить моё мастерство в рекордные сроки? — попробовала я перейти к диалогу.

Он вновь расхохотался.

— Ладно тебе, — я легко пнула его невидимым мыском. — Как отсюда выбраться? До меня ведь выбирались.

Библиотека пошла трещинами и начала расслаиваться, как расползающиеся старые обои. Отвалился кусок и рассыпался в пыль кусок стены. Обнажилась маслянистая чёрная структура, этакий вымазанный мазутом сыр. Стена осыпалась всё быстрее, тлен перекинулся на полки с книгами, начал пожирать паркет.

— Менталисты находили, — подтвердил лже-труп и легко поднялся, торчащий из живота нож ему нисколько не мешал. — Норазве ты менталист? Ты самоучка-недоучка, и я тебя с удовольствием съем.

— То есть ты Лабиринт? — удивилась я.

— В какой-мере.

Я прошлась взглядом по открывшимся декорациям. На сей раз меня окружал настоящий лабиринт: во все стороны убегали коридоры, переплетающиеся между собой словно змеи. Одни резко сужались, другие были достаточно широкими, чтобы пройти.

— Нравится? — улыбнулся лже-Шарх.

— Очередная иллюзия?

— Отнюдь. Иллюзия означает нечто ненастоящее, в то время как воображаемая реальность имеет вполне ощутимую власть над жизнью. Не поняла, да? Я из твоей памяти выудил очаровательную историю: Арбенин вообразил, что его жена ему изменяет и подсыпал ей яд. Отелло… Да у тебя целая коллекция таких историй!

Я надеялась, что разговор поможет отвлечься, но ноги и руки продолжали растворяться в пространстве. Чёрт, я явно упускаю нечто важное. Поначалу я решила, что главная задача — избавиться от страха, но ведь страх является естественной эмоцией, на него отчасти завязан инстинкт самосохранения, и отсекать страх так же глупо, как лишать машину тормозов. Дело в чём-то другом. Если бы Ба хотела избавиться от меня, как от неудобной невесты, она бы вряд листала обещать, что я гарантированно выживу, это было бы бессмысленно, ведь меня уже затягивало. Получается, её цель — научить.

— Ба верит, что я вернусь, — сказала я вслух.

Лже-Шарх презрительно фыркнул.

Возможно, Ба действительно сказала это, чтобы меня подбодрить, но суть в том, что выход всё-таки есть. Осталось не опоздать разобраться, где он. Я ещё раз осмотрелась. Бегать по лабиринту? Нет, к тому же наверняка настоящий лабиринт— это сменяющие друг друга сцены кошмаров.

Что мы имеем? Лже-Шарх порождён моим сознанием или скорее взят из моей памяти, но управляется Лабиринтом, который в какой-то мере разумен. Иными словами, всё сводится к столкновению двух сознаний, моего и чужого. Самое первое видение — океан тьмы. Я либо вынырну, либо потону. Если я ошибаюсь, я об этом не узнаю, исчезну. Я отбросила последние сомнения и улыбнулась.

— Поиграем?

Для начала я посмотрела на свои руки, и они вернулись. Проявились ноги. Лже-Шарх зашипел, с потолка сорвалась маслянистая капля и приземлилась точнёхонько на мне на темечко. Началась капель. В ответ я мысленно возвела вокруг себя прозрачную защитную сферу, и она появилась. Лже-Шарх зашипел злее. Несколько мгновений мы оба следили, как чёрная жижа размазывается по плёнке и стекает вниз.

— Ты не он. Смени облик.

— Заставь.

Я представила ведро с мыльной водой и швабру с намотанной на неё половой тряпкой. Рассказ Ба о собственных знаках и символах пришёлся кстати. Ведро облило лже-Шарха с макушки до пят, а ожившая швабра прошлась по голове, по плечам, устремилась вниз, стирая личину.

Он отбросил мои творения, и они развеялись.

— Поиграли и хватит, — отрезал он. Лабиринту явно не понравилось.

— Видок у тебя теперь приятно жуткий, — улыбнулась я в ответ.

Нижняя половина ног, часть туловища и одна рука оставались от личины, а там, где успела пройтись тряпка, открылось чёрное пористое нутро, сделанное из того же теста, что и стены.

Мой щит со звоном обрушился, и в меня впились невесть откуда взявшиеся щупальца, отрастившие на концах острейшие гарпуны с зазубринами. Я заорала от боли. Одно из щупалец провернулось внутри. Я должна уже потерять сознание. Стоп, я и есть сознание. Поддаться боли означает умереть. Я зажмурилась, чтобы не отвлекаться на шевеление щупалец, хватит и боли. Злость на всё происходящее помогла сконцентрироваться. В своей голове хозяйка только я.

Боль пропала. Я медленно открыла глаза. Щупальца никуда не делись, но теперь они проходили сквозь тело.

— Так гораздо лучше, — одобрила я.

И, по-моему, пора мне перейти к активным действиям. Этого добавлять вслух я не стала. Метнулась к Голосу Лабиринта, называть его даже лже-Шархом уже не хотелось. Сыр — отличная ассоциация, сыр мягкий и проткнуть его пальцами не составляет труда. Я целиком погрузила ладонь в чёрную голову. Посмотрим, что у него там вместо мозга.

— Кто ты или что ты?

Окружающая действительность поплыла, а ко мне просто и легко пришло осознание, что Лабиринт — это симбиоз спрятанной в шкатулке искусственной магической структуры и сознания обезумевшего мага-менталиста. Изначально артефакт создавался как тренажёр, потом маг попытался с его помощью обрести подобие бессмертия и поглощал попавших в ловушку. Однажды в Лабиринт затянуло ещё одного менталиста, и тот сумел выбраться, он же позднее лишил Лабиринт связи с внешним миром, запер создателя в искусственном мирке кошмаров, но вот полностью уничтожать опасный артефакт не стал, оставил.