Святослав, князь курский (СИ) - Пахомов Николай Анатольевич - Страница 65

Проводники не мешали Святославу Ольговичу мыслить вслух над загадочностью Русской земли, слушали, не перебивали. Лошади шли ходко. Время бежало не так нудно и медленно. Путь за беседой стано-вился короче.

Суздальский князь, несмотря на годы, все такой же высокий и сильный, вышел встречать северского в яркой шелковой рубахе, пере-хваченной по толстому чреву золотистым кушаком. Сначала он стоял на крылечке сеней вместе со своими боярами и сыном Святослава, Олегом, но когда Святослав грузно соскочил с коня на землю, то поспешил во двор боярского подворья, распахнув руки для объятий. Пока он, не-смотря на свою грузность, довольно энергично двигался, свежий вете-рок игриво ворошил его поредевшие, но остающиеся все такими же ры-жими, волосы на голове, трепал реденькую козлиную бородку. Обня-лись, троекратно расцеловались. Потом молча отстранились друг от друга, чтобы получше рассмотреть.

Святослав и Юрий не виделись близко уже несколько лет, и теперь с неподдельным интересом вглядывались друг в друга.

— Что, брат, постарел? — первым нарушил молчание Юрий, вырази-тельно поводя своими большими, на выкате, очами. — Отяжелел, по-грузнел?..

— Наверное, мы оба постарели, — улыбнулся ответно Святослав, отмечая необычную белизну лица суздальского князя, его долгий, не-много искривленный нос и живой блеск глаз. — Годы никого не красят. Однако, смотрю, лицом ты по-прежнему бел и свеж, да и глаза все так-же смотрятся светло и молодо. Может, откроешь секрет, как сохранить-ся? Что же до грузности, то и меня сия чаша не минула, — засмеялся без-звучно, одними глазами. — На коня садишься, тот чуть ли до земли брю-хом прогибается… Но Бог с ней, с этой грузностью, будем считать все дородностью нашей.

— Секрет один, — принял шутку Юрий Владимирович, — побольше с молодыми общайся, особливо с бабами. От них вся молодость и идет.

— Вот уж что верно, то верно.

Пока суздальский князь беседовал с северским, а потом приветст-вовал княгинь и старших бояр, набежавшая дворня стала помогать при-бывшим северским гостям переносить привезенный ими скарб в терем, расставляла по коновязям лошадей.

Свадьбу играли целую седмицу. Сколько вин и медов было попито — не счесть. Впрочем, не только эту свадьбу играли, воздавая хвалу мо-лодым Андрею, свет Юрьевичу, и Улите Степановне, державшейся изо всех сил, чтобы среди общего веселья не разрыдаться белугой по бед-ному родителю, казненному князем-свекром, но и с хмельных, блудли-во-масляничных глаз разбитной вдовушки Любославы подумывали о новой. О свадьбе сына Святослава, княжича Олега, и дочери Юрия Вла-димировича, Елены.

— Я не против, — смеялся слегка хмельной от пенных напитков Свя-тослав. — Только пусть немного оба подрастут. Моему только трина-дцать минуло, а княжне и того меньше; ей еще в куклы играть да иг-рать… По себе знаю: тоже в тринадцать лет оженили на Аепиной доч-ке… Смех да и только. Поначалу не супругой своей, а, скорее, сестрой младшей воспринимал… Потому, может у нас и дети долгое время не нарождались. Переживали оба… Так что пусть малость подрастут — и сыграем свадебку, еще крепче породнимся.

— А кто говорит, что надо непременно ныне, — поглядывая на сму-щенного Олега, слышавшего разговор взрослых, загорался все больше и больше идеей породниться с Ольговичами суздальский князь, — нам не к спеху свадьбу ныне им играть… Подождем чуток, чего не подождать… Но годика так через два-три и сыграем. По рукам?

— По рукам, — подал Святослав для пожатия длань десницы.

Юрий Владимирович с маху так саданул по ней своей, что Свято-слав невольно поморщился. И чтобы скрыть неловкость, обращаясь к сыну, шутливым тоном сказал:

— Все, Олег, просватали тебя! Оплели невидимыми нитями!

Олег, засмущавшись, шмыгнув носом, выбежал из-за стола, приво-дя в восторг родителя и будущего тестя. Глядя на выходку княжича, смеялись и северские княгини, и Юрьева Любослава, хмыкали в осани-стые бороды бояре.

После свадьбы разъезжались с берегов Москвы-реки каждый к се-бе: Юрий Владимирович с сыном и молодой невесткой — в Суздаль, ос-тавив московскую вотчину казненного Кучки на его супругу; Святослав с сыном Олегом и племянником Владимиром Святославичем — к Лю-бенску, где стояла его дружина. Мужи ехали верхом, а княгини, как и прежде, на тряских телегах вместе с остальным обозом, охраняемым мечниками северского князя.

Вместе со Святославом ехал и сын Юрия Владимировича, Борис, которому предстояло идти в степь к половцам, чтобы договориться с ними о совместных действиях его отца, северского князя и половецких ханов против Давыдовичей, а также киевского и переяславского князей. При Борисе было с десяток воев из младшей дружины его отца — более для приличия и посольской чести, чем для охраны.

От Любенска, перейдя Оку, Святослав пошел к Сыренску, где вскорости похоронил старого воеводу Петра Ильина, служившего верой и правдой еще отцу Святослава, Олегу Святославичу, и не оставлявшего князя ни на день в минуты бедствия. Как-то задремал воевода и не про-снулся: отбыла его грешная душа в райские кущи. Было воеводе более 90 лет, и он уже не мог на коне сидеть, в телеге или санях передвигался. Перед смертью же очень осунулся, заострился всеми чертами лица, веки налились краснотой. Глаза потускнели, слезились, утеряв прежний жиз-ненный блеск и ясность взора. Зато ясность ума, всё такого же колкого, ироничного как в давно ушедшие молодые годы, оставалась при нем до последнего часа.

Старика было жаль, но он прожил долгий век, который далеко не каждому смертному удается прожить. Похоронили с честью на высоком берегу Оки, выбрав для того светлую поляну. Согласно древнему обы-чаю, справив тризну, помянув старого воя добрым словом. Над могилой насыпали небольшой курган, а на кургане уже по христианскому обы-чаю возвели большой деревянный крест. Рядом срубили часовенку, что-бы любой путник мог тут остановиться, помолиться Господу Богу, по-мянув в своих молитвах и раба Божьего Петра.

Когда дружина Святослава Ольговича стояла у Нерея, то к нему прибыли посланцы от его дядьев, половецких ханов Турукана и Комо-са, во главе с крещенным половцемм Василием, которые передали по-слание, что те готовы по первому зову племянника прибыть к нему с войском.

«Хорошие известия», — отметил Святослав, выслушав ханских по-сланцев. Однако с немедленным зовом половецких орд не спешил, а, наградив посланцев и дав им возможность хорошо отдохнуть после дол-гой дороги, приказал ждать.

Вскоре к Нерею прибыли и его лазутчики, посылаемые в Киев. Они сообщили, что киевский князь мирно княжит в своем граде, не по-мышляя о походе против него, что переяславский князь также в поход не собирается.

— Не до походов ему ныне, — рассказывали лазутчики, делясь своими наблюдениями.

— А что так? — заинтересовался Святослав.

— Говорят, в Царьграде умер, так и не возвратясь в Киев, наш ми-трополит Михаил, — стали пояснять удалые, — вот Изяслав Мстиславич и надумал нового митрополита из Константинополя не ждать, а, созвав епископов на Руси, самим избрать…

— Чудит великий князь, — усмехнулся Святослав Ольгович. — На прадеда нашего, Ярослава Мудрого, походить в том желает. Тот около ста лет тому назад, кажется, если память мне не изменяет, в 1051 году так же собрал епископов и приказал им избрать своего бывшего духов-ника, Илариона. И этот туда же. Куда конь с копытом, туда и рак с клешней! И что же вышло у него? — спросил он у своих разведчиков после недолгих размышлений вслух.

— Да собрались в Киеве епископы: Онуфрий черниговский, Домиан юрьевский, Федор владимирский, Федор переяславский, Нефонт новго-родский…

— Старый знакомец, — усмехнулся Святослав, вспомнив свое новго-родское княжение и женитьбу на Марии. И то, как упрямый Нефонт запретил его венчание.

— …Мануил смоленский, — окончили перечислять епископов тай-ные соглядатаи, — и избрали ученого монаха Клима Смолятича, старого друга князя Изяслава, которого теперь все на греческий манер Климен-том величают.