Святослав, князь курский (СИ) - Пахомов Николай Анатольевич - Страница 5

Думалось о многом, но сказалось одно:

— Твоя воля, батюшка.

— Знаемо, что моя, — не сдержал улыбки Владимир Всеволодович. — А теперь ступай, мне побыть одному потребно, поразмыслить кой над чем надобно.

Несмотря на то, что выход был найден, с реализацией его переяславский князь торопиться не спешил. Привыкший все делать вдумчиво и основательно, он и тут решил все обмозговать, прежде чем принять окончательное решение. Среди прочего пришло ему на ум посоветоваться и с только что вновь назначенным переяславским епископом Лазарем,[28] хоть и корсунским греком,[29] но мужем весьма ученым и умуд-ренным опытом. Не зря же митрополит киевский Никифор, возводя его на кафедру переяславской епархии, столько лестных слов о нем говорил.

Тот, выслушав, одобрил план князя:

— Мудро придумано: и землю обезопасишь, и язычников некото-рых к истинной вере приведешь. Знай, светлый князь, благословение мое на то тебе будет. — А еще со своей стороны присоветовал не только своего сына на половчанке оженить, но и князей-соседей на то подбить. — Сыновья у них, чай, найдутся. Взять хотя бы Олега, князя чернигов-ского… у него сын Святослав, твоему Георгию сверстник, в отроках ходит. Так почему же Олегу и не предложить отрока своего на ханской дочери женить? К тому же, как слышно в народе, пример уже имеется. Да еще какой: сам великий князь Святополк Изяславич, дай Бог ему здравия на многие лета, — осенил себя мелким крестом епископ, — уже женат на дочери хана Тугоркана». Да и тот же Олег Святославич… слышно, тоже вторым браком женат на половчанке, дочери хана Осолу-ка, в православном крещении Анне, рабе божьей, нарожавшей князю черниговскому то ли двух, то ли трех сыновей, не говоря уже о дочерях.

— Что, верно, то верно, — подтвердил слова священника Владимир. — Лет тринадцать тому назад… когда половцы Торческ сожгли и под стенами Киева стояли, князь Святополк решился на такое. А Олег Чер-ниговский… так тот, — прищурил оба глаза Владимир, вспоминая, — еще раньше… года на три. Недаром же в 1094 году, когда он со своей дру-жиной подошел к Чернигову из Тмутаракани, ему помогали половцы Осолука. Тысяч десять, не меньше тогда их было… — чуть ли не в поло-вину завысил он численность Осолуковых воинов, оправдывая свою неудачу в деле с Черниговом, уступленным им Олегу.

Разговор этот происходил в праздничную седмицу Рождества Бо-городицы, а уже 14 октября, в праздник Покрова Богородицы, Владимир вел речь с князем черниговским, Олегом Святославичем, к которому приехал погостить.

Чернигов переяславскому князю был знаком, в нем почти ничего не изменилось со времени нахождения в нем самого Владимира. Тот же обширный посад, обнесенный земляным валом и мощной стеной из ду-бовых плах, к которому сбегаются дороги из Киева, Любеча и Новгоро-да Северского. Тот же непреступный, особенно со стороны Десны дети-нец, на территории которого расположены не только княжеские да бо-ярские терема, но и дом епископа. На своих местах стояли Спасо-Преображенский собор, строительство которого было начато еще Мсти-славом Владимировичем Храбрым, победителем косогов и их князя Ре-деди, и церковь святых Бориса и Глеба. Также лают до хрипоты в голосе цепные псы на случайных прохожих, также спешит по своим делам ре-месленный люд. Вот разве что дворец князя Олега заново отстроен. Но и он, опять же, не восьмое чудо, чтобы сему удивляться.

Оттрапезничав вместе со всеми в обширной и вместительной све-телке, Владимир Всеволодович и Олег Святославич, оба в светлых праздничных, но теплых по осенней поре одеждах, уединились в малой гриднице черниговского князя, являвшей собой смесь рабочего кабине-та князя, опочивальни для отдыха и местом ведения переговоров с ближними боярами да важными гостями. Оставшись без лишних глаз, князья позволили себе немного расслабиться после сытного обеда, ведя непринужденно беседу обо всем и ни о чем конкретно. В том числе, бегло интересуясь здоровьем друг друга и ближайших родственников, а также чад и домочадцев, вспоминая попутно интересные, особливо смешные случаи из их жизни. Вот потому в гриднице то и дело звучал искренний и довольно раскатистый смех то одного, то другого князя. Но, как говорится, потехе — час, да делу — время. Пришла пора поде-литься Мономаху своей задумкой.

— А что, — тут же ухватился за предложение двоюродного брата, друга и соперника, Олег, — разумное глаголешь. Мой третий-то, Свято-слав, хоть и молод еще, только тринадцатый годок пошел, да отрок вид-ный. Год, другой не пройдет — он не только познает, с какой стороне к половчанке своей подходить, но и ни одного подола бабьего вокруг себя не пропустит! Знамо дело, сам был такой… — ухмыльнулся игриво и плотоядно. — Это сейчас все больше глазами красу женскую ласкаешь, а смолоду… Теперь о том, к кому сватов засылать, — оставив игривый тон, по-деловому продолжил он, — всякая степная мелюзга нам ни к че-му: от них визгу много, да толку мало, только и проку, что за столом во время пиров пироги лопать… да глазами жадными по сторонам зыр-кать… таких-то у нас и без них хватает. Надо в родственники брать кого-нибудь посолидней, кто вес в Степи имеет, к кому прочие ханы прислушиваются. К примеру, как мой тесть хан Осолук. Просто же по-родниться со всяким степным перекати-полем из-за того, чтобы пород-ниться, нам не стоит. От таких, как я уже сказал, визгу будет много, а толку мало. К тому же, жениться — не лапоть надеть, как любят говари-вать наши смерды, — не преминул он ввернуть красное словцо. — Ведь жена не варежка: с длани не сбросишь и за пояс не засунешь.

— Что верно, то верно, — согласился с черниговским князем, чуть улыбнувшись, переяславский. И тут же вполне серьезно добавил, уточ-няя: — И с кем мы не в кровной вражде.

— И с кем мы не в кровниках, — подтвердил Олег. — Это уж само со-бой…

Перебрав по памяти половецких ханов, остановили свой выбор на племени старого знакомца Осенева, род которого был не только обши-рен и богат, но и знаменит. Среди пленных половцев отыскали знатных беков, которым и поручили начать переговоры о сватовстве.

К девятнадцатому декабря, перед Николой зимним, через доверен-ных людей хана Аепы, вызвавшихся быть послами в столь приятном деле, получили положительный ответ от половецких ханов рода Осене-ва и предложение о встрече на реке Хороле в январе месяце.

«Быть по сему!» — ударили по рукам с ханскими послами.

…Оттого и движется по скучной своим однообразием январской степи русская дружина во главе с наипервейшими князьями Владими-ром Переяславским и Олегом Тмутараканским и Черниговским и их знатнейшими боярами-советчиками. Главным же послом и сватом вы-ступает родной брат Олега, Давыд Святославич, князь черниговский.

Половцы не обманули. Их вежи давно уже стояли на берегу Хоро-ла в ожидании русских князей. Впрочем, половцам поставить в степи вежи, что голому подпоясаться: шатры раскинули, кибитки расставили — вот вежи и готовы. Не то что русичам на новом месте обустроиться: сначала бревна в лесу заготовь, потом к городищу или селищу их свези, а еще надо их от коры освободить, затем высушить, сруб срубить, кры-шу наладить да печь поставить… Даже не мешкая, дел на год, а то и на два за глаза хватит. Зато русский терем — это целая крепость! Голой ру-кой не взять, да и саблей острой не справиться. Ни мороза, ни зноя рус-ский терем не боится; не страшны ему ни дождь и ни ветер, ни метели с вьюгами. Одна беда — красный петух, но красного петуха все боятся: и половецкие шатры и немецкие каменные замки — огонь преграды не знает.

Если с русской стороны основным сватом выступал князь Давыд, то с половецкой эту роль возложил на себя один из родственников Ае-пы, хан Урсуб, сын Осолука, шурин князя Олега Святославича по его супруге Анне. Олег Святославич давно не виделся со своими половец-кими сродственниками: все недосуг было, и теперь с неменьшим инте-ресом, чем переяславский князь, разглядывал их, заново знакомясь или, радостно восклицая, обнимался с теми, кого хорошо знал и помнил.