Первый генералиссимус России (СИ) - Пахомов Николай Анатольевич - Страница 54

«У Автомона глаз с поволокою, а роток-то с позевотою», — вынес свою оценку Головину Шеин, отмечая, с какой ленцой тот участвует в совете.

Расхождение во мнениях «господ генералов» явно пришлась не по вкусу «бомбардиру», и он стал спрашивать командиров полков. Но те только пожимали плечами: наше дело, мол, маленькое, что прикажите, то и исполним. Но вот «очередь» дошла и до Шеина.

— Вот ты, воевода, дважды ходивший к Перекопу, что присоветуешь? — установил внимательно-цепкий взор Петр Алексеевич.

— Я, государь, за то, чтобы вначале штурмом взять каланчи, что в трех верстах от самой крепости…

— Поясни, — прервал Петр, прищурившись, что указывало на его явный интерес к доводам бывалого воеводы.

— Во-первых, они вместе с цепями, перегораживают ход по реке и не дают даже тому небольшому количеству стругов спуститься ниже, чтобы поддержать штурмующих со стороны Дона, — тут же принялся пояснять свою мысль Шеин. — Во-вторых, они, если не будут нами взяты, останутся в тылу нашего войска и будут постоянно беспокоить огнем своих пушек. Тогда то ли про осаду думай, то ли про свой тыл мысли… А это в нашем деле ни к чему…

— Две каланчи — не такая уж большая докука, — перебил с явным недовольством Головин. — Сам же сказываешь, что они в трех верстах от города. Значит, ядра их пушек войско не достанут.

— Вот, вот… — поддержал его Лефорт при молчаливом нейтралитете Гордона. Достал трубку и стал набивать ее табаком.

Царь не вмешиваясь, молча переводя взгляд с одного говорившего на другого. Помалкивали и полковники.

— Может, ядра и не достанут, но держать у себя в тылу врага, способного в любой момент на вылазку, не стоит — остался при своем мнении Алексей Семенович. — Мало того, я больше скажу: надобно по Дону собрать все струги, что покрупнее, да и спустить их с воинством пониже Азова, чтобы они вражеским кораблям прорваться в крепость ходу не давали.

— Ну, уж это совсем что-то из области сказок, — отверг Головин данное предложение с откровенной усмешкой. — Ты нам еще про корабли скажи, которые стоило бы с собой сюда привести.

— И скажу, — как можно мягче, не повышая голоса (ведь Головин все-таки генерал и член «консилиумуса»), ответил Шеин. — Стоило бы иметь. Конечно бы, стоило… Но раз их нет, то на нет, как говорится, и сказу нет. А почему я за осаду, а не за штурм, — обернувшись всем туловищем к государю, продолжил далее, — так потому, что Азов, насколько мне удалось рассмотреть его в подзорную трубу, имеет три линии крепостных стен. Они со всеми башнями и бастионами стоят одна за другой, прикрывая центр города. Так что даже при падении во время штурма одной линии укреплений, еще останутся две…

— А что, при осаде внутренние стены разве не придется преодолевать? — съязвил Лефорт, пыхнув дымом из трубки и изо рта. Он единственный из «консилиумуса», кто позволил себе курить при государе. — Или, быть может, они испарятся?..

— Придется, но они будут либо разрушены, либо значительно повреждены…

— Довольно споров, — остановил «бомбардир» начавшуюся перепалку. — Мне не споры нужны, а дельные советы. Как видите, — пошутил и с иронией, и с сожалением, — сам-то военного и полководческого опыта кроме потешных игр, не имею. Только лишь до чина «бомбардира» дорос, — дернул усмешливо кошачьими усами. — А тут, должен всем заметить, мы не потехой пришли заниматься, а в серьезные игры играть. То-то!

Государь, как давно приметил Шеин, даже в обществе, на глазах у многих, мог быть самокритичен. Вот и теперь, пусть и в ироничной форме, но высказался с иронией о своих воинских и полководческих познаниях и дарованиях.

«Это хорошо, — отметил Алексей Семенович. — Плохо то, что у «консилиумуса» нет единого мнения. Но, Бог даст, со временем оно появится. Если же не появится, то добра ждать не стоит».

Еще плохо было то, что «господа генералы» видели в Шеине не друга-товарища, а соперника. Поэтому все его слова тут же принимали в «штыки». И то — неверно, и это — неправильно…

Между тем, Петр Алексеевич, взвесив на ему одному лишь видимых весах поступившие предложения, пришел к выводу, что стоит придерживаться плана Гордона.

— Берем Азов в осаду. Устанавливаем пушки. Роем подкопы под стены. Ведем апроши, — распорядился кратко и ясно.

Только буквально вторая ночь показала, что оставлять у себя в тылу каланчи никак нельзя. Турки, как и предполагал Шеин, сделали оттуда вылазку. Несколько человек убили, еще больше покалечили, но больше того — устроили переполох, не дав солдатам выспаться. Беспокоили и орды крымчаков, неожиданно налетающие, словно знойный горячий ветер, из степи. Приходилось постоянно держать под ружьем целые роты, а также разворачивать пушки и бить по ним картечью. Теряя убитых и раненых, орды откатывались, чтобы через некоторое время, в самый неподходящий момент с визгом и криком рвануть на какой-нибудь полк или на солдат и стрельцов, занятых земляными работами.

— Надо с этим что-то делать? — попенял «бомбардир», перепачканный пороховой копотью, чистоликому генералу Гордону. — Не дают вести осадные работы и палить по городу из пушек.

Правда, тут Петр Алексеевич несколько лукавил. Он-то свою батарею все-таки установил и уже вел пристрелку ядрами и бомбами, которые сам же и снаряжал.

— Надо, — согласился генерал и приказал Шеину с отрядом курян и донских казаков «делать что угодно, но орды рассеять».

— Мне для этого дела надобны пушки, ручницы, зависные пищали, — попросил Алексей Семенович.

— Коли надобно, то бери, — не стал вдаваться в подробности Гордон. — Главное, чтобы был результат. Результат-то будет?

— Должен быть.

— Ну, смотри! А то «бомбардир» наш шею быстро скрутит, не посмотрит на боярство и воеводство, — предупредил на всякий случай.

Шеин и сам понимал, что в случае неудачи, похвальных реляций ожидать не стоит.

Собрав начальных людей над курскими служивыми и атамана донских казаков с его же сотниками, довел приказ государя и свою задумку повторить с крымчаками ту же игру, что некогда была исполнена с ногайцами на Белгородской засечной линии.

— А что, — загорелся идеей сразу же Егор Боев, — задумка хоть куды, ерш тя в печенку! Я со своими казачками за приманку сойду. Так заманю, что сам дедушка Сусанин позавидовал бы.

«И откуда он только про Сусанина знает?» — подивился Анненков, но план воеводы вместе с Фролом Акимовым одобрил.

— Хорошо придумано, — поддержал задумку и атаман донских казаков Булавин, сверкнув звездистыми, рассыпчатыми очами. — Надо только хорошее место для засады найти. Хотя, — залез пятерней в сивую бороду, — кажись, одно на примете есть. У речки Косухи. Там еще и дубравка некая имеется…

— Покажешь — посмотрим, — перешел к делу Шеин, порадовавшись, что его задумке есть уже и моральная и фактическая поддержка. — Посмотрев же, решим, пригодно или не пригодно то место для засады. Если будет пригодно, то и действовать начнем.

— А когда начнем?

— Да хоть сегодня. Если место удобное, то ночью пушки и засадный отряд переправим, чтобы враг не заметил. А с утречка, даст Бог, и приманку в поле вышлем.

Однако с этим делом пришлось обождать. Перед вечером бирючи по указанию «бомбардира» прошли по полкам в поисках добровольцев для взятия каланчей. Каждому добровольцу обещалось по 10 рублей золотом.

— Прости, воевода, — повинился атаман донцов, — мои казачки на царские червонцы позарились. Да, по правде говоря, — хмыкнул Булавин, — и самому охота счастье попытать. Не обессудь, будем живы, твою задумку тоже исполним.

Пришлось идти к Гордону, просить отсрочку. Однако тот даже обрадовался, что казаки, польстившись на обещанные деньги, решили начать с башен, перекрывающих подступы к Дону и сам Дон тяжелыми чугунными цепями. Стрельцы-то особой радости и желания к сему делу не проявили. Даже больше — роптать начали.

Утром 4 июня, воспользовавшись предрассветным туманом, густо стелившимся от Дона, добровольцы и донцы, кто пеше, кто на стругах, с лестницами и шестами дружно устремились к стенам башни, стоявшей на правом берегу. Турецкие часовые не спали, но из-за тумана заметили атакующих слишком поздно: те уже лестницы начали к бойницам приставлять… Раздались первые выстрелы. Потом пошло-поехало. Выстрелы гремели, не смолкая. Особенно дружно они раздавались со стороны атакующих. А вот в дело пошли и ручные гранаты, забрасываемые смельчаками прямо в черные зевы бойниц.