Золото гуннов (СИ) - Пахомов Николай Анатольевич - Страница 22

Так что следователь по важным делам Делова, сразу же по возвращении от Андреевского в свой служебный кабинет, закончив и сдав секретарю старое дело, занялась оформлением нового. Полученные Андреевским от смежников материалы проверки и запечатанные в отдельный короб вещдоки уже находились у секретаря, аккуратно внесенные в соответствующие книги учета поступившей корреспонденции. Так что поставить подпись в нужной графе об их получении и «прихватить» до кабинета было делом нескольких минут.

Если бы Делова, как многие ее коллеги женского пола из сообщества следователей, курила, то времени потребовалось бы больше: всякое дело, как известно, начинается с перекура. Но она не курила, даже служебная командировка в Чечню в середине девяностых годов прошлого столетия, когда она была всего лишь зеленым лейтенантом, не «привила» этой дурной привычки. А потому «тратиться» на перекур, нервно затягиваясь и пуская из тонких чувственных ноздрей клубы сизого дыма, не приходилось. Да и время дорого.

Привычно усевшись за стол, разложила перед собой полученные материалы. Любое дело требует его тщательного изучения, и Делова, даже став «важняком», твердо придерживалась этого постулата. Материал был невелик. Во-первых, сопроводительное письмо на имя начальника УВД, подписанное лично начальником УФСБ РФ по Курской области генерал-майором Винниковым, на котором, кроме подписи и резолюций, красовались штампы обеих контор и их подразделений.

Известное дело: обе серьезные организации «веники не вяжут», это вам не фирма «Рога и копыта». Хотя, чего греха таить, и «рога» сбивать умеют, да и «отбросить раньше срока «копыта» в не столь отдаленные годы помогали. Во-вторых, был длиннющий, на несколько страниц (менты так длинно писать не умеют, едва на десяток строк ума или терпения хватает) рапорт оперативного сотрудника УФСБ майора А.И. Перепелкина.

Сей «гений контрразведки и безопасности страны» на имя своего руководства обстоятельно докладывал, как из источников, «представляющих несомненное доверие», стало известно о том, что некоторые лица ищут «надежные» связи и пути переправки за границу «некоего» древнего клада. И что дальнейшая проверка этого агентурного сообщения вывела оперативных работников УФСБ на неких безработных господ, уже имевших нелады с Законом, Подтуркова Петра Ильича, 1975 года рождения, уроженца и жителя города Курска, и Задворкова Ивана Ивановича, 1976 года рождения, также уроженца и жителя того же самого славного града.

В конце рапорта все так же подробно сообщалось о задержании фигурантов негласной оперативной проверки с поличным — золотым кладом. А также делался вывод о передаче материалов уголовного дела в УВД по Курской области по подследственности.

«Ишь как витиевато все обставлено, — отметила Делова машинально, вновь и вновь по устоявшейся следственной практике перечитывая печатные строки рапорта, чтобы чего-либо важного не упустить, — нашим до такой виртуозности никогда не дотянуть. Не оперативник УФСБ, а сочинитель романов, похлестче Фридриха Незнанского. Только у того «кагэбэшники», как правило, представлены в отрицательном свете, а тут «фээсбэшный» позитив так и прет, так и прет».

Кроме рапорта Перепелкина, несомненную ценность для следствия и суда представлял единственный процессуальный документ, разрешенный для проведения еще до возбуждения уголовного дела, — протокол осмотра места происшествия. Ибо в этом документе, кроме даты, времени и места его составления, должно было найтись отражение всему увиденному на месте происшествия и всему обнаруженному там. В том числе и вещественным доказательствам, с описанием индивидуальных признаков, с фиксацией на фото и видео технические средства.

«Вот тут, «важняк», будь особо внимательной, — приказала сама себе Делова, приступая к изучению протокола осмотра места происшествия. — Читай не только то, что написано в строках, но и между строк: о чем думал, но что пропустил Перепелкин».

В этом документе, как учили еще на юрфаке и как потом, уже в практической деятельности, не раз вдалбливали молодым следакам более опытные, — основная доказательная база. Две трети или даже три четверти всего многотомного уголовного дела, сконцентрированные на нескольких страницах рукописного текста с приложением из фототаблиц и видеокассет.

Протокол осмотра места происшествия был составлен на фирменном бланке УФСБ. Конечно же, от руки, но четким, вполне удобоваримым почерком, явно мужским, но в то же время имеющим и некоторую схожесть с женским.

«Не то, что наши опера, — опять удовлетворительно хмыкнула Делова, приступая к чтению, — нацарапают, как курица лапой, потом попробуй, разгадай, хоть дешифровальщиков приглашай».

Из протокола, составленного в присутствии понятых и владельца квартиры, явствовало, что в двухкомнатной квартире номер десять, дома двадцать шесть по улице Парковой города Курска, в которой проживает гражданин Задворков Иван Иванович, в антресолях платяного трехдверного шифоньера, в картонной коробке из-под обуви, обнаружены предметы из желтого металла, явно древней работы, а потому относящиеся к артефактам. И далее шел длинный перечень предметов, с подробным описанием их конфигураций, размеров, индивидуальных признаков в виде царапин и повреждений, с вкраплением-наличием в них цветных камней.

К протоколу прилагалась схема квартиры Задворкова, аккуратно составленная опытной рукой. На ней были зафиксированы не только шифоньер, помеченный крестиком, но и другие предметы домашнего обихода. Под схемой красовались подписи оперативника УФСБ, понятых и Задворкова.

Была и фототаблица с цветными снимками как квартиры (панорамными, узловыми, фрагментарными, обзорами), так и обнаруженных предметов: вкупе и индивидуально. Все «скреплено», как принято говорить в таких случаях, печатью номер один одного из отделов УФСБ и неразборчивой подписью криминалиста этой службы.

В конце протокола, как и следовало того ожидать, имелась отметка о производстве фотосъемки, составлении схемы и изъятии вещдоков в той же самой картонной упаковке, но уже заклеенной лентой скотч и опечатанной. Сам протокол и каждая его страничка были подписаны понятыми, Задворковым и лицом, составившим его.

«Прекрасно, прекрасно, — отметила Делова добросовестность составления наиважнейшего документа, не забыл мысленно добавить, что понятые, по всей видимости, внештатные сотрудники УФСБ. — Впрочем, это уж не важно. Важно, что все сделано чин-чинарем! Нашим бы операм так делать! Да и следователям тоже…»

Открывать «картонное хранилище» артефактов и проводить сверку предметов — вещественных доказательств — не стала.

«Это еще успеется… в присутствии понятых и фээсбэшного опера, — решила Делова. — Чтобы не было никаких кривотолков и недоразумений. Заодно осмотр проведу… с участием специалистов-археологов. Можно и ученых историков, и работников краеведческого музея пригласить. Для солидности. Но и с этим, как уже подумала ранее, успеется».

Приняв такое решение, продолжила дальнейшее ознакомление с материалами: небольшими объяснениями Подтуркова и Задворкова. Но почерпнуть что-либо полезное из объяснений не смогла: оба, как под копирку, твердили, что клад они нашли случайно на берегу речонки Руды, в прибрежном кустарнике. Кто его там оставил, им сие неизвестно.

«Это бред сивой кобылы, — прочтя строки об обстоятельствах нахождения клада, отметила Делова. — Или сивого мерина… Кому как нравится. Даже не расчет на простачков, а детский лепет… И тут, — домыслила жестко, — работа для наших оперов. Как говорится, им карты в руки. Пусть колют до самого седалищного нерва».

Когда с изучением материала было покончено, приступила к печатанию постановления о возбуждении уголовного дела и принятии его к своему производству. И тут же, не теряя время, — к вынесению постановления о создании СОГ — следственно-оперативной группы — и составлению плана расследования.

Сколь ни была профессиональна в вопросах следствия подполковник юстиции Ольга Делова, но и она не могла связать воедино полученные ею материалы с недавней информацией, мелькнувшей на одном из центральных телевизионных каналов. В ней говорилось о задержании сотрудниками УФСБ РФ по Брянской области, а также их коллегами из таможенной и пограничной служб очередной контрабандной партии. И в подтверждение слов тележурналиста крупным планом показывались иконы, картины, золотые монеты царской чеканки, старинные книги — бесценные раритеты.