Кольцо Анахиты (СИ) - Рябинина Татьяна - Страница 6

Любопытно, что Питер — прямо как настоящий принц из сказки — ни словом не обмолвился о своем статусе графского наследника. Поэтому Люська была уверена, что выходит замуж за просто хорошего английского парня, преуспевающего юриста и даже депутата парламента. Все, как ей мечталось. И ведь она ни разу не упомянула вслух о своем лишнем весе. Вот что любовь творит с человеком!

Свадьбу сыграли в Петербурге, после чего новоиспеченный муж вернулся в Лондон. Дядюшка граф очень хотел побыстрее познакомиться с новой родственницей, но пока Люська занималась бумажной волокитой и прочими выездными делами, его здоровье серьезно пошатнулось. И так уж вышло, что в самолет в Пулково села скромная миссис Даннер, а в Хитроу прилетела уже леди Скайворт.

Для Люськи титул и все к нему прилагающееся стало настоящим шоком. Особенно убило ее поместье Скайхилл. Огромный дом, чудовищных масштабов хозяйство, десятки слуг, фермеры-арендаторы. А совершенно ей не знакомая, пугающая светская жизнь! Когда-то наследуемый титул автоматически давал его обладателю место в палате лордов, но с начала этого века все изменилось. Теперь там правят бал пожизненные пэры, получившие титул за некие заслуги перед обществом, а наследственные тихонько курят в уголке. И Питеру уж точно ничего не светило бы, но консерваторы выбрали его на замену почившему дяде. А это уже совсем другой уровень коммуникации. Люська с Питером даже удостоились представления королеве — правда, она так тряслась от страха, что абсолютно ничего не запомнила. Люська, конечно, не королева. Впрочем, думаю, королева Люську тоже не запомнила.

Но все-таки главным кошмаром были именно слуги. Выслушивая по скайпу ее стоны, я невольно вспоминала все ту же «Ребекку». Самые ужасные английские снобы — это слуги аристократов. Особенно те, которые служат в старинных поместьях из поколения в поколение. Например, предки Люськиного дворецкого трудились в Скайхилле еще при предыдущих Скайвортах, с момента постройки замка. Должность домашнего надзирателя (как бы она там ни называлась) передавалась от отца к сыну, а если вдруг сыновей не случалось, то к внуку.

Разумеется, Люську — безродную иностранку! — слуги изначально ни в грош не ставили. Это Питеру она могла сколько угодно врать, что среди ее предков были российские Великие князья и курляндские бароны. Поди проверь! Но слуги видели ее насквозь. Нет, они подчинялись беспрекословно и вели себя предельно вежливо, однако… «Светка, на их глумливых мордах написано, насколько они меня презирают!»

Впрочем, ныла Люська недолго. Первым ее подвигом стало увольнение экономки. Потом она сократила непомерно раздутый штат прислуги и, посоветовавшись с Питером, заменила вороватого управляющего имением. «Теперь, Светка, они меня не только презирают, но еще и ненавидят». Впрочем, сдаваться Люська не собиралась.

Меня она начала зазывать в гости, еще толком не уехав. Наша долгая ссора была забыта, я снова стала лучшей подругой, поэтому само собой подразумевалось, что в Англии мне будут всегда рады. Ну а когда оказалось, что Люська стала хозяйкой самого настоящего замка, она тут же выбрала для меня комнаты («самые лучшие»). Впрочем, комнатам пришлось меня подождать — целых полтора года.

Вместо медового месяца на молодых свалились хлопоты, связанные с похоронами графа, наследством, всевозможными формальностями. Да и сам по себе их вход в новую аристократическую реальность оказался далеко не простым. Даже для Питера, который, будучи графским внуком и племянником, знал этот мир не понаслышке.

Потом, когда у них все более-менее утряслось, начала выкобениваться я. До меня наконец, с большим опозданием, добралась обратная реакция на разрыв с Федькой, я пребывала в глубокой тоске и нежелании шевелиться. К тому же начались проблемы на работе. Архитектурную мастерскую, где я добросовестно стряпала на компьютере проекты немудреных загородных домов, домиков и прочих сараев, последние несколько лет трясло и лихорадило. В конце концов она приказала долго жить. Это было одной из главных причин, почему я упорно не поддавалась на настойчивые Люськины зазывания.

Придирчивость британских властей к претендентам на визу очень хорошо известна, а я была самым беспроигрышным кандидатом на отказ: одинокая женщина детородного возраста, без постоянного места работы, с тремя копейками на банковском счете. Из плюсов — только квартира в собственности, но это довольно слабенький плюсик. Не хотелось бы заплатить немалый консульский сбор, чтобы получить в итоге от ворот поворот. А даже если бы и случилось чудо — на какие шиши ехать-то? Конечно, мне не надо было платить за гостиницу и еду, но билеты и всякие прочие расходы? Мне и на обычную жизнь дома еле-еле хватало. Постоянную работу найти не удавалось, приходилось перебиваться заказами на удаленке.

Наконец Люська начала откровенно обижаться, и мне пришлось сознаться. Она жестко обругала меня и убедила на пальцах, что сэкономленное за три месяца жизни all inclusive[13] с лихвой покроет и стоимость билетов, и все остальные расходы. Заодно Люська подсказала, как обойти все возможные преграды на пути к британской визе. Правда, для этого пришлось пойти на поклон к Федьке, но, поскольку расстались мы мирно, а сам по себе он человек невредный, проблем не возникло («С тебя «Cutty Sark»[14]»).

В результате нехитрых манипуляций я получила справку о том, что вот уже три года тружусь в его логистической компании менеджером по перевозкам и получаю вполне пристойную зарплату. Кроме того он написал так называемое спонсорское письмо, которым гарантировал мою финансовую поддержку на правах гражданского супруга. К письму прилагалась выписка с его банковского счета. Даже если что-то из моих данных и вызвало сомнение консульских чиновников, приглашение члена палаты лордов победило по очкам. Мне выдали многократную визу на полгода. Бинго!

============================================

— А Федька твой молодец, не ожидала, — сказала Люська, подливая себе чаю. — Я ему сама виски куплю. Получше «Катьки». Слушай, а у вас точно все? Может, еще как-нибудь… того, а? Он же не женился еще?

— Нет, Люсь, все. Давно все. Без вариантов. Он хороший, но… не мой.

— Слушай, да забей ты. Не, я не про Федьку. Про бабу в окне. Ну, бывает, показалось. Хочешь, выйдем, сама увидишь, что там два окна и никакого среднего нет.

Я посмотрела на нее внимательно.

Что-то было не так. Я же сказала: все, проехали. Показалось. Может быть, штору сквозняком качнуло. И не то еще может примерещиться.

Я как раз особо и не переживала. Это Люська явно нервничала.

— Люсь?

Она вздрогнула, расплескала чай на скатерть.

— Черт! Не знаю, как и начать. Ты меня будешь ненавидеть.

— Что случилось? — испугалась я.

Люська глубоко вздохнула и открыла рот, собираясь что-то сказать, но тут открылась дверь. Плотный мужчина лет сорока в таких же брюках и жилетке, как и унесший мои чемоданы юноша, остановился на пороге.

— Миледи, — с легким поклоном сказал он, обращаясь к Люське. — Маам, — добавил, точно так же поклонившись мне.

— Мы еще не закончили, мистер Джонсон, — ответила Люська. — Я позвоню.

Пожалуй, ее английский я понимала лучше всего. Конечно, если она не говорила слишком быстро.

— Это наш дворецкий, мистер Джонсон, — отрекомендовала Люська, когда он вышел.

— По ходу парохода, я обречена быть мамой все три месяца, — вздохнула я.

— Раздражает? — усмехнулась Люська. — Понимаю. По-американски[15] как-то привычнее звучит. Ничего, притерпишься.

— Так что ты мне хотела сказать? Почему я буду тебя ненавидеть?

Люська пожевала губу, подергала край скатерти.

— Все равно ведь придется. Ну, в общем… в общем, нам с Питером завтра утром надо уехать. Во Францию. На месяц.