Fighting To Forget (ЛП) - "justinmakesmebelieve" - Страница 2

Тэлон был барабанщиком «Атаксии» с самого начала группы. Он должен знать меня лучше, чем спрашивать об этом. Горячо, да. Но мне нравится эта боль.

— Не ной как телка. Не так уж и жарко, — хотя очень даже жарко.

— Да конечно. Полметра пламени, — он отшатывается от огня. — Хорошо, что мы уехали в глухомань, а то копы понаехали бы сюда как мухи на дерьмо.

Стало традицией, приезжать сюда, где нет ничего, кроме наших грязных байков и пива. Мы с группой в последнее время очень часто играем в местных клубах, и это приятное изменение от повседневной ночной жизни Вегаса.

Звук визга девушки привлекает мое внимание. Она заключена в объятия какого-то чувака, он поднимает ее с земли, она брыкается ногами, и он опускает ее на землю. Я снова смотрю на огонь.

Сегодня вечером я расслаблен, но по мере того, как растет груда пустых пивных бутылок, растет и напряжение в воздухе. Некоторые парни, которые обычно не тусуются с нами, приехали сюда из-за девушек. Их немного, но они пьяные, громкие и бесячие.

— Кстати, раз уж речь зашла о дерьме, кто пригласил этих придурков? — я перевожу взгляд на группу девушек, которые громко смеются. Они толпятся вокруг парней, которых сюда привезли. Ох уж эти цыпочки и их фантазии о плохих мальчиках. Без сомнения, они почуяли беду и слетелись, как голуби на попкорн.

Он смеется и бросает свою крышку от бутылки в огонь.

— Вроде пришли с Трикс.

Я отрицательно качаю головой. Надо было сразу догадаться. Она местная стриптизерша, которая крутится вокруг нас на наших концертах. Напористая блондинка пользуется популярностью у парней и по праву. Она великолепна. Все в группе ее попробовали, кроме меня.

Поклонницы печально известны болтовней о своих сексуальных завоеваниях. Я предпочитаю держать свои свидания в секрете, но не по тем причинам, которые большинство подумало бы. Дело не в СМИ, о которых я забочусь, или страхе получить репутацию плейбоя. Просто я ненавижу это делать. Ничто так не переворачивает мой желудок, как первобытные потребности тела. Я борюсь с желаниями так долго, как только могу, пока нет другого выбора, кроме как найти готовую девушку и молиться, чтобы все закончилось быстро.

Смесь стыда и тошноты поднялась к моему горлу. Я проглатываю его вместе с последним глотком пива. Мое лицо такое горячее, что кажется, будто кожа вот-вот слезет. Я бросаю свою бутылку в огонь.

— Мне скучно. Хочешь прокатиться?

Тэлон встает и допивает свое пиво несколькими короткими глотками, бросая бутылку в огонь.

— Черт возьми, да.

Ночная езда — это кайф. Даже при свете фонаря невозможно разглядеть что-либо дальше двух футов переднего колеса. Все дерьмо, что творится у меня в голове, растворяется вместе с адреналиновым пинком под зад.

— Погоди. У меня есть идея, — я подхожу к тому, что осталось от нашей поленницы, выуживаю несколько длинных досок и кладу их вниз, чтобы сделать пандус к костру.

— Ты чертовски сумасшедший, — говорит Тэлон громче, чем мне бы хотелось.

Небольшая группа тусовщиков замолкает и подходит ближе к моей импровизированной рампе. Я бросаю несколько досок в огонь, отчего он становится выше.

— Джастин, чувак, только не надо перепрыгивать через огонь. Он слишком высокий, — Лейн, наш гитарист, проталкивается сквозь толпу.

Я игнорирую его и продолжаю делать рампу, проверяя угол, прежде чем встать на нее, чтобы проверить устойчивость.

Тай опускается на колени, чтобы тоже проверить ее.

— Он прав, чувак. Ты не сможешь перепрыгнуть пламя.

Пошли в зад. Я подхожу к своему мотоциклу и беру шлем, который висит на ручке руля. Каждый говорить что это пиздец-как-не-безопасно. Я сажусь верхом и завожу свой CRF-450. Тэлон бросается к моему переднему колесу, блокируя меня.

— Ты же сейчас сам себя убьешь. Огонь под два метра, больница далеко. Это просто пиздец.

— Я все понял. Теперь отойди.

— Ты же слышал, что сказали парни. Ты все равно не потушишь огонь.

Я отрицательно качаю головой. — Я и не собираюсь его тушить.

Его брови опускаются низко, и смущение щиплет его выражение лица. — Ты же не собираешься туда прыгать…?

Я завожу двигатель и жду, когда он отойдет. Он что-то кричит, но я продолжаю сильно давить на газ, заглушая его слова рычанием своего мотоцикла. Он вскидывает руки в воздух и присоединяется ко всем остальным у трапа.

Я жму на газ и разворачиваюсь. Из моего заднего колеса посыпались камни и грязь. У меня голова идет кругом от сотни разных вещей, которые могут пойти не так. Если я ударю по рампе не в центре, я упаду лицом вперед в огонь. Я на секунду задумываюсь, каково это — быть сожженным заживо, охваченным пламенем, лишенным кислорода, мучительным ожогом. Мое сердцебиение учащается от волнения, и я погружаюсь в знакомое чувство. Опасность, возможная смерть, боль… И ничто с этим не сравнится. Ни наркотики, ни секс, ни деньги.

Отъезжая на несколько метров, я поворачиваюсь и смотрю на огонь вдалеке. Небольшая толпа людей отступает на задний план, пока не остаюсь только я и пламя.

Я сильно нажал на газ, но не выключал тормоз. С одним полным дросселем мой байк взлетает так быстро, что переднее колесо отрывается от земли. Я наклоняюсь вперед, набирая скорость. Кожа зудит, чувствуя вспышку тепла. Я замечаю крошечный пандус, по сравнению с адом, бушующим за ним.

Ближе, еще ближе…

Моя передняя шина ударяется о дерево. Я уже в воздухе. Задерживаю дыхание. Жар опаляет мои голые ноги и руки. Я чувствую вспышку эйфории.

Всё. Не в состоянии предсказать приземление, шины ударились в грязь. Выскакивая наружу, я тяжело приземляюсь на бедро и плечо, скользя в облаке пыли и камней. Боль пронзает плечо, и я чувствую себя чертовски хорошо.

— Да ты просто с ума сошел! — Тэлон опускается на колени у моего лица. — Придурок! Ты что-то сломал, да?

Я со стоном переворачиваюсь на спину. Нет, я знаю, что такое настоящая боль. Это не перелом. Растяжение связок? Может быть.

Какая-то крошечная часть меня понимает, что я должен чувствовать себя плохо. Люди рассчитывают на меня. Но я не могу заставить себя. Боль — это все, что у меня есть. Это единственное, что напоминает мне, что я все еще могу чувствовать. Это безумно, но это правда.

Я поднимаюсь, встаю и снимаю шлем.

— Я попробую еще раз, — там осталось еще немного брёвен, которые нужно сжечь. — На этот раз больше огня.

Тэлон толкает меня в плечо, посылая шок боли вверх по шее.

— Ни за что, придурок. У нас шоу завтра вечером. Ты тупой, если думаешь-

— А ты кто? Его мамочка? — один из пьяных парней, которые всю ночь дрались, спотыкаясь, идет к нам. — Дай волю малышке.

Отлично, как раз тогда, когда я начал получать удовольствие. Тэлон делает шаг вперед, чтобы сразиться с парнем.

— А ты кого малышкой назвал, сука?

— Ого, — парень спотыкается и смеется. — Я все понял. Ты не его мамочка, ты его парень, да?

Мои мышцы напрягаются.

— В чем, черт возьми, твоя проблема? — жар воспламеняет мою кровь.

Парень ухмыляется сквозь усы и козлиную бородку.

— Да, вы двое определенно ебете друг друга.

Мы с Тэлоном надвигаемся на него как раз в тот момент, когда несколько других парней сзади подходят к нему. Теперь он выпрямил спину.

— Хуесосы.

Мое тело переполняет ярость. Я преодолеваю несколько шагов между собой и этим толстым дерьмом. Оттолкнув его, я опрокидываю его задницу на землю и сажусь верхом на его торс. Есть вещи, которые я не выношу, не потерплю. И этот придурок только что перешел черту.

— Ты назвал меня хуесосом? — я отстраняюсь и бью его предплечьем в челюсть. Он пытается отбиться нескоординированным ударом, который я легко блокирую.

Звук спора бушует позади меня, но я игнорирую его, видя этого парня сквозь туман ярости, и я осыпаю ударами его лицо. Кровь на его челюсти доказывает, что он получает свои наказания, но это не останавливает меня.

Сильные руки сжимают мои бицепсы сзади.

— Скажешь это еще раз? — меня оттаскивают. — Ну давай же! Скажи это. Называй меня хуесосом!