Дротнинг (СИ) - Федорова Екатерина - Страница 18

— А откуда взялась самая первая кровь? — вдруг спросила Забава. — Для самого первого оборота? Ведь с чего-то же все начиналось?

Асвейг облизала губы. Уронила тихо:

— Говорят, отцом первой воргамор был один из турсов, великих йотунов. Это он принес своей дочери, рожденной от простой женщины, кровь для оборота. Не знаю, у кого ее нацедил наш великий предок… но многие из воргамор верят в то, что это была кровь самого Фенрира, сына Локи. А еще наш предок научил первую из ведьм колдовству — не только волчьему, но и умению управлять мелким зверьем, входя в их разум. Мы происходим от великих йотунов, дротнинг. Как и твой муж. Поэтому в нас волчья сила бродит недолго, а затем угасает, не изменив наших тел. Правда, угасает с болью, но мы пьем зелье, чтобы ее смягчить.

Асвейг запнулась, ощутив, как губы скривились в едва заметной усмешке. Подумала — а прежде я всерьез считала ту боль невыносимой…

— После того, что случилось между Свальдом и Бреггой, — продолжила Асвейг, — мы отправили к тебе крысу, напоенную кровью Брегги. И для отвода глаз натравили на других баб обычных крыс. Себе наставили крысиных укусов. А потом к нам ворвался конунг Харальд. Я пыталась его остановить… мы не умеем управлять людьми, как мышами, но можем зачерпнуть похоть из мелкого зверья и дать ее ощутить мужику. Однако конунг, вместо того, чтобы пожелать меня, разъярился.

Асвейг все говорила и говорила — о цвергах, которых Брегга почуяла в Йорингарде, о незнакомце, приходившем в пещеру. Умолчала она лишь о том, что этим незнакомцем мог быть Локи. Зато рассказала, как вместе с Бреггой выпустила Забаву из клетки. Как вернулась с сестрой в Упсалу, и там узнала, что случилось с Харальдом.

Выходит, были чары-то, пролетело в уме у Забавы, когда Асвейг наконец замолчала. Боги все собрали воедино — и колдовство воргамор, и божью силу Фрейи. А для верности еще связали Харальда даром берсерка. Так и одолели…

Но дар этот берсерочий у него и прежде был, отстраненно подумала вдруг Забава.

Что же получается? Уж такие сильномогучие вышли у богов чары — да только разом спали, стоило Харальду взглянуть на нее? И увидеть, как ярлы жену ножами полосуют? Одних взглядов ему хватило, чтобы те чары снять?

Я-то и заколдованная его побежала искать, уже горестно решила Забава.

А Харальд про жену вспомнил лишь тогда, когда ее резать начали — и она опять в бабу превратилась. Неглубока же оказалась Харальдова память о ней…

Но вслед за этими думками в уме у Забавы мелькнуло лихорадочно — а может, Харальд потому и очнулся, что увидел ее раненой? По слухам, прежде он всегда приходил в себя, порвав какую-нибудь бабу. Замучив ее до смерти. Может, Харальд и сейчас посмотрел на бабьи раны, да пришел в себя? Но тогда неважно, кого он увидел. Важно то, что тело у бабы было вспорото лезвием!

От этой догадки Забава окаменела. Тут же на память пришли слова Локи — хочешь увидеть, как мой внук умеет расправляться с бабами…

Не зря, выходит, сказал?

И в этот миг, безрадостный и горький, под ладонью Забавы вдруг шевельнулось дитя. Дало о себе знать слабым, едва заметным тычком. Она судорожно вздохнула, разрываясь между радостью и горем. Подумала торопливо — хватит горькими думками маяться. Пора что-то решать. Вдруг Харальд прямо сейчас явится во фьорд да взойдет на драккар? А там Кейлев с Нежданой…

— Если хочешь, я оставлю тебе свой плащ, — выдохнула Забава, глядя на Асвейг. — Иначе замерзнешь.

— Нет, — почти испуганно отозвалась ведьма. — Не губи меня своей жалостью, дротнинг. Конунг Харальд, как только увидит этот плащ, сразу все поймет. А от меня теперь зависят две жизни, моя и Гейрульфа. Лучше попроси того, кто с тобой пришел, вернуть на место кляп и веревку. Он сможет, я знаю. Прощай и…

Асвейг одно мгновенье колебалась. Потом, решившись, все же прошептала:

— И знай — бегство не всегда означает спасение. Нас с Бреггой тоже унесли из Йорингарда по неведомым тропам. Но дальше помоста, на котором Харальд убил моих сестер, мы не убежали.

Предупреждает о чем-то, безрадостно осознала Забава. То ли намекает на то, каким путем Локи привел их с Болли сюда, то ли хочет сказать, что от Харальда ей все равно не уйти?

Блеклый свет на лезвии меча тем временем моргнул и погас. Следом в клетке что-то зашуршало и зашелестело. А потом голос Локи произнес совсем рядом:

— Уходим. Болли, дай мне руку…

— Стой, — резко уронила Забава, заподозрив вдруг недоброе. — Сначала дай мне посмотреть на Асвейг.

Локи издал сдавленный смешок — но ничего не сказал. А по мечу в стенке клетки опять побежали тусклые серые блики.

Асвейг по-прежнему стояла в клетке навытяжку. Рот ее снова закрывал тряпичный кляп поверх которого была затянута веревка. Поймав взгляд Забавы, ведьма приподняла брови. И медленно моргнула.

Прощается, решила Забава. Потом, сама не зная почему, вдруг бросила:

— Ради Гейрульфа, который меня спас когда-то… если Харальд вдруг придет к тебе, пообещай ему, что и сама уедешь в дальние края, и остальных ведьм за собой позовешь. Самой крепкой клятвой конунгу в том поклянись. Такой, какую никогда не нарушишь. Да скажи ему, что проще дать воргамор надежду на спасение, чем ловить их поодиночке, каждый день опасаясь удара исподтишка. Вот теперь прощай, Асвейг Гунирсдоттир. Надеюсь, больше мы не свидимся.

Ведьма опять моргнула, теперь уже быстро, соглашаясь. Затем тусклое свеченье на клинке погасло. А Болли, чуть прогнувшись, завалил Забаву к себе на плечо. Тут же выставил перед собой ладонь с растопыренными пальцами, придерживая спину сестры локтем.

Локи, невидимый в темноте, схватил его за руку. Потянул за собой — и Болли осторожно шагнул следом, уходя влево. В следующий миг Забава ощутила просоленный запах моря. Услышала плеск волн, сразу зажмурилась от дневного света. После темени-то сарайной…

Они очутились на драккаре. Замерли в дыре на месте снятых половиц, между двумя толстыми брусьями, на которых эти половицы прежде лежали.

Встрепенулся сидевший поодаль у борта Кейлев. Приподнялся на одно колено, глядя на Локи и Болли, стоявших сейчас на придонном настиле. Из дыры торчали только их головы и плечи, у дротнинг виднелись лоб да глаза…

— Ну что? — с надеждой спросил Кейлев, уставившись на дочь. — Остаемся?

Забава качнула головой. Уронила:

— Нет.

И Кейлев, недовольно выдохнув, нахмурился. Но спросил спокойно:

— Куда уйдем?

Локи, успевший развернуться, глянул на Забаву и усмехнулся. А у нее перед глазами снова встали призрачным виденьем берега ладожские. Зеленые склоны холма, над ними бревенчатые крепостные стены…

Нет, подумала Забава устало и горестно. Кейлев прав, Харальд может прийти в ее края чтобы отыскать там беглую жену. И с дедом своим Харальд может договориться — да вызнать, куда тот ее увел. А если она спрячется в лесах, что лежат на восток от Ладоги, Харальд, не найдя ее, в отместку может разорить всю округу.

Такую беду я в родные края не принесу, молча решила Забава. К тому же Асвейг все сказала верно — не всякое бегство спасение. И не ждет ее никто на родине, и Кейлеву с Болли не место на чужбине. Неждана тоже может затосковать по ярлу Свальду…

— Мы уйдем в Йорингард, — негромко объявила Забава.

А следом поймала довольный взгляд Кейлева. Отвернулась от отца, попросила Локи:

— Сможешь вслед за нами привести в Йорингард одного пса, великий Локи? Когда меня уносили из опочивальни, моего Крысеныша оттуда выпустили. И он куда-то убежал. Носится сейчас, наверно, по крепости. Может, у кухни крутиться…

— Будет тебе пес, — коротко ответил Локи. Потом так же коротко спросил: — Уходим?

Кейлев, низко пригибаясь, уже дошагал до дыры и присел на корточках у самого ее края. Неждана, до этого неподвижно сидевшая у другого борта драккара, тоже подобралась поближе — шустро, вприсядку, забавно переваливаясь с боку на бок и деловито волоча по палубе гроздь из тюков с припасами и одеждой.

— Уходим, — ощутив вдруг страх, бросила Забава.