Никогда не кончится июнь (СИ) - Кроткова Изабелла - Страница 17

Влетев в квартиру, как сумасшедшая, я бросилась прямиком к шкафу, откуда пропали деньги.

И распахнула его.

И сразу увидела пачку.

Ха! — дьявольская усмешка исторглась из моего горла.

Деньги вернулись на место!..

Несколько раз сбиваясь от волнения, я, наконец, пересчитала их… Они лежат в том же углу, куда я их клала после отъезда родителей… Как это ни странно сознавать, но их никто не трогал…

Значит, кто-то снова застлал мне глаза пеленой.

Чтобы я во что бы то ни стало поехала в это кафе.

И все это как-то связано — кафе, танго, Борис Тимофеевич…

И я… Как же во всей этой чертовщине замешана я?..

На пороге появился Степа.

— Кофе готов, — проронил он.

— Деньги нашлись, — сообщила я.

— Какие деньги? — не понял парень.

Я только махнула головой.

Мы вышли из квартиры и начали медленно подниматься наверх.

Странные мысли роились в моей голове.

Подмененная контрольная, пустое училище, пропавшие и вновь возникшие деньги…

Что еще затеял покойник?..

«Вместо того, что бы готовиться к контрольной, я занимаюсь всякой ерундой…» — раздраженно подумала я, безуспешно пытаясь отринуть мысли, не имеющие отношения к сюжету оперы. Висящий на стене календарь неутешительно явил мне красное окошечко с цифрой «8».

Вот уже битых три часа я сидела в своей комнате с наушниками на голове и в очередной раз слушала первое действие оперы Риголетто, при этом думая о чем угодно — о нелепых полетах на бабочке, о пропавших деньгах, о загадочной почте — только не о злоключениях горбатого шута из шедевра Джузеппе Верди.

Три часа назад я, выпив двойную порцию кофе со сливками и зарядившись недюжинной энергией, отпросилась у Степы домой, что бы позаниматься висящей, как кандалы на ногах, музлитературой. Дни шли, а моя подготовка к последнему экзамену не двигалась с места. И вот результат моих трехчасовых занятий — музыка уже раз десять прошла фоном для посторонних размышлений, а в итоге вместо знаний я приобрела только начинающуюся головную боль. Если послушать оперу еще часок-другой, голова потяжелеет настолько, что потом в нее вообще ничего не впихнешь…

Я потянулась на стуле так, что хрустнули кости. Выглянула за окно — там разгорался солнечный июньский день. Эх, сейчас бы на речку!.. Или в лес…

Взгляд упал на гитару.

Потом на часы.

Да, пожалуй, совмещу приятное с полезным — верну инструмент доверчивой старушке, а заодно прогуляюсь по заброшенному лугу, где так сладко пахнут травы…

Может, взять с собой Степу?

Мгновение я поколебалась, потом рассердилась. Вот еще! Что он, мой телохранитель, что ли? И вообще, нужно от него отдохнуть и хоть немного побыть в уединении и развеять густоту в мозгах…

Не медля более ни секунды, я облачилась в джинсы и майку, взяла футляр с гитарой и двинулась на остановку.

Солнце немилосердно жгло макушку. Остановка, как и в прошлый раз, была набита бабками с ведрами. Я покосилась на их толпу — бабки выглядели такими дряхлыми и слабосильными, но, похоже, это обманчивое впечатление…

Вскоре подошел автобус, и мое предположение подтвердилось.

Бабки вдруг обрели недюжинную мощь и стремительно ринулись внутрь салона, умело орудуя ведрами.

Мне удалось втиснуться в последнюю очередь, да и то только потому, что сзади меня могучим движением практически внес на ступеньки какой-то мужик с саженцами.

«Как бы не прозевать остановку по требованию…» — забеспокоилась я в бесплодных попытках развернуться в сторону окна. Автобус быстро катился по дороге, и как ни старалась я высунуться из-за широких спин, сжавших мою хрупкую фигурку, удалось это только перед самым «Даниловским».

Выглянув в давно не мытое стекло, я различила убегающие вдаль заросшие травой рельсы.

— Остановите! Остановите! — заверещала я не своим голосом, проталкивая локтем дорогу к выходу.

Однако водитель, похоже, меня не услышал.

Рельсы исчезли, и на их месте весело замелькали березовые посадки.

— Остановите!!! — снова закричала я, вложив в вопль всю силу легких.

На этот раз под недовольное бурчание пассажиров шофер, наконец, остановил свое обшарпанное транспортное средство.

Не без труда вырвав футляр из толпы престарелых дачниц, я вышла на дорогу и отдышалась. Автобус умчался прочь.

Под палящим солнцем мне пришлось преодолеть метров двести, прежде чем я снова увидела рельсы.

Неописуемое это было ощущение — только что людей вокруг было так много, что весь воздух был пропитан испарениями их тел, и вот уже меня обнимает неоглядный простор, а вокруг на многие километры — никого.

И тишина. Звенящая тишина. Я даже не представляла себе, что буквально в двадцати минутах езды от города может стоять такая тишина. Как будто бабки в автобусе увезли с собой жизнь…

Поеживаясь от тягостных мыслей, я осторожно спустилась вниз по склону и еще раз окинула взглядом расстояние, которое мне требовалось преодолеть. Отсюда был виден только необъятный одуванчиковый луг, и никаких признаков избушки не было и в помине. Но я знала, что она там, затеряна где-то за густой травой, и смело направилась вперед по обжигающим ступни рельсам.

И вновь, как и в прошлый раз, в тот самый момент, когда мне уже стало казаться, что бегущий по краям рельсов луг никогда не кончится, и может быть, мне лучше отказаться от путешествия и вернуться назад — в конце концов, я не виновата в промахе диковинной старушки — вдруг, словно из-под земли, вынырнуло маленькое почтовое отделение № 20а.

Мне показалось, что в ту секунду, когда передо мной, как гриб, выросла избушка, солнце как будто слегка потускнело, хотя путь от склона занял не больше сорока минут.

Замедляя шаг, я подошла к почте, приготовившись к беседе с ее работницей, как вдруг рот мой сам собой раскрылся, и все слова замерли на языке — на бревенчатой двери висел ржавый амбарный замок.

Разочарованная, я подошла поближе, зачем-то подергала за замок. Ну надо же, как неудачно! И никакой вывески с режимом работы почты на двери нет… И вообще нет никаких вывесок. Вот поди догадайся, что это вообще почта…

А, кстати, с чего ты взяла, что это почта? — постучалась в опухшую от оперного пения голову ленивая мысль.

«Извещение…» — ответила я самой себе, присаживаясь на край низкого порожка.

Пожалуй, можно подождать минут десять-пятнадцать. Может быть, старушка отошла на обед… Да и отдохну немного в теньке…

Я спряталась под козырек избушки. И вновь меня даже чуть напугала непривычная тишина. Безлюдный луг, далекий лес, никуда не ведущие рельсы… Кто вообще догадался расположить почту в такой диком месте?..

Внезапно я почувствовала острое желание нарушить эту обступающую меня и даже слегка опьяняющую тишину. Словно повинуясь какому-то внутреннему повелению, я быстро распахнула чехол и вынула гитару.

Полоснула рукой по струнам, и над лугом полилась музыка. Она звучала уже минуты три, прежде чем я поняла, что играю «Свадебное танго», то самое, которое исполняла в кафе «Лабиринт».

А потом музыка стала подниматься над лугом. Она тихо, как дым, взмывала выше, выше, под самые облака и, наконец, взлетела так высоко, что я перестала ее слышать.

А вместо нее я услышала голоса.

— А что, Алька замуж выходит? — послышался откуда-то справа задиристый тенор.

— Выходит… — неохотно ответил ему голос пониже.

И этот голос отчего-то показался мне знакомым.