Князь темной пустоши (СИ) - Белая Дарина - Страница 2

В Сореме они сразу же купили дом, а перед этим — пирогов и молока. Все вокруг плыло, будто в тумане, бешено вертелось, разбиваясь на разрозненные осколки. В себя Мария пришла около ворот.

— Помни: о том откуда ты — ни слова, о моем участии тоже не упоминай. Легенду запомнила?

Вдова кивнула.

— Мама, мама, — раздалось из распахнутых окон.

Она сжала калитку так, что пальцы побелели.

— Отпущу к тебе в гости, когда научится сам ходить иными тропами. Вот только… мне бы годовалого ребеночка, тогда бы и дело спорилось, а сейчас ему многое с трудом постигать придется. Впрочем, к двадцати годам уж точно колдовские дороги осилит.

Князь Акарама давно исчез, а Мария все стояла у калитки… В доме что-то упало, разбилось, потом все затихло. Уставшие дети задремали на непривычно широкой кровати. Над крышей кружили неугомонные чайки…

Ян, впервые за три недели, спал глубоким, спокойным сном. Суровые черты лица повелителя темных земель преобразовала тихая радость и… нежность.

Княжество Тарин, 69 год

Самые лучшие казни на закате, когда солнце наливается красным, а небо вместо нежной голубизны отливает оранжевым и желтым. Какие странные существа люди. Вместо удивительной панорамы заходящего светила, что каждый день разная, и за миллионы лет ни разу не повторилась, они наслаждаются видом чужой боли. Женщины садят на плечи малышей, чтоб те рассмотрели открывающуюся картину в полной мере, мальчишки постарше забираются на деревья. Жадный до зрелищ народ толпится около самого заграждения, беззастенчиво разглядывая то приговоренных, то правителей Тарина и Акарама. Впрочем, на акарамское чудовище все же стараются не смотреть, хоть с ним рядом сиятельный князь Тарина, защищающий от разрушительного влияния опасного соседа. И не пригласить его нельзя — протокол обязывает, вот и приходится терпеть. О том, что Ян предпочел бы проигнорировать данное мероприятие, как и множество остальных: жестоких, глупых, бессмысленных, никто и подумать не может. Однако правителя Акарама связывает старинный пакт, созданный для хранения равновесия, и мужчина не может нарушить его ради собственной прихоти.

Гулко ударил гонг. Толпа замерла в предвкушении: казнь вот-вот начнется…

Солдаты прошлись вдоль шеренги приговоренных. Подавив сопротивление некоторых особо ретивых и непокорных, повалили их на колени.

— Кто желает, может просить у сиятельных князей милости, — произнес палач ритуальную фразу.

Молоденькая крестьянка подняла дрожащую руку. Ее отволокли к краю помоста, грубо бросили на пол. Девушка склонилась, целуя доски.

— Помилуй, батюшка Азарил… — взмолилась она со слезами.

— Поздно просишь о милости, — равнодушно ответил владыка Тарина. — Приговор остается в силе.

Забившуюся слезами осужденную потащили обратно. Просить помилования у князя Акарама она не стала, даже мысли такой не возникло. Уж лучше смерть, чем стать его собственностью. Да и разве есть у чудовища жалость?

Алиса вскинула руку. Твердо, уверенно, отчаянно.

Повелитель Тарина никогда не отменял приговоры, кто бы ни молил его о снисхождении. Письменное прошение помощницы лекаря уже отклонили, ей отказали все, к кому девушка обращалась, ведя яростную борьбу за жизнь. И свой последний бой она никак не могла проиграть. Удар от падения на помост Алиса даже не ощутила. Ей нужна отсрочка на три часа, на каких-то несчастных три часа. Ведь если она умрет сейчас, новое солнце для мира, затерянного среди миллионов звезд, никогда не родится. Если Алиса не сумеет вымолить три часа жизни, целая планета с озерами, реками, деревьями и птицами исчезнет. Погибнет от темноты и холода.

Девушка в грязном платье, с поношенным чепчиком, некрасивым лицом, на котором выразительными остались лишь глаза, в кромке кривых, коротких ресниц наклонила голову к дощаному настилу…

Могла ли дочь провинциального дворянина в свое время подумать, что однажды окажется в таком месте? Потеряет положение, близких, а потом и саму жизнь?

Алиса не знала, что ее будущее изменилось в двенадцатилетнем возрасте, во время встречи с проезжим ведьмаком. О ней девочка дома не рассказала, ведь ведьмак поступил по закону. Спокойно принял отказ пойти к нему ученицей, и поехал дальше. Вот только Алиса до сих пор не поняла, что такого пренебрежения ведьмаки никому не прощают. Тем более малолетним пигалицам.

Через пять дней ей приснился странный сон. Закутанный в плотный плащ мужчина вложил в детские ладони песочные часы.

— Тебе отпущено десять лет. Если не выживешь и не сохранишь доверенное — погибнет целый мир. Его солнце почти погасло, а новое не успеет родиться. Тебе дана великая ценность — ты должна прожить следующие десять лет любой ценой и не сойти с ума, тогда новое светило вспыхнет в срок. Переверни часы.

Девочка тотчас исполнила распоряжение, и в пустой сосуд упали первые песчинки. На миг Алиса ощутила далекое биение сердце, таких разных… невероятных…

Прожить десять лет, это ведь несложно? Она обязательно выполнит условие. Любой ценой.

Незнакомец исчез, а под утро в ее сон вновь наведались гости.

— Помни, девочка, спасти кого-то может лишь тот, кто не потерял себя, свою душу — это обязательное требование. Новое солнце загорится ровно через десять лет. Потом понадобится еще две недели, на стабилизацию, но это не так важно. Катаклизмы возникают и исчезают, главное — мир будет жить, — сказала светловолосая женщина в чудном одеянии.

Она на миг дотронулась до часов и связь с далеким миром, тонкая, едва ощутимая, окрепла. Теперь Алиса могла слышать, как за миллионы световых лет от нее падают листья, или любоваться зверями с фиолетовой и сиреневой шерсткой…

Практика показала, что сохранить свою душу намного сложнее, чем беречь доверенную планету без всяких условий… Судьба Алисы превратилась в необъезженную норовливую кобылу. За последние три года девушка уже почти забыла, что такое жизнь дочери дворянина, но на помосте для осужденных к смерти память воскресила давний разговор.

— В Акараме когда о чем-то просят правителя, не опускаются на колени, а лишь низко кланяются. Запомни, это очень важно.

Тогда девочка посмотрела на своего старого наставника, в прежние времена обучавшего детей высшей знати, а теперь наслаждающегося покоем провинции, да изредка развлекавшего себя беседами с малолетней соседкой, с недоумением.

— Да как можно что-то просить у их князя?

— Знания никогда не бывают лишними. Запоминай теперь слова приветствия…

…На ногах Алиса оказалась так резво, что стражники не успели ее остановить, да и потом замешкались, и девушка смогла низко поклониться.

— Сиятельный князь, владыка Акарама, прошу о милости и вручаю в ваши руки нить моей жизни, — проговорила она на одном дыхании.

Пожалуй, не каждый день увидишь, как у великих князей округляются от шока глаза. Впрочем, Ян моментально спрятал эмоции за маской равнодушия, поднялся с трона и, взметнувшись в воздух, приземлился на помост рядом с просительницей.

Толпа застыла, казалось, даже дыхание затаила. Стража непроизвольно отступила на несколько шагов, потом опомнилась, но возвращаться побоялась.

— Знаешь ли, о чем и кого просишь? — мягко, будто у неразумного дитя, спросил повелитель Акарама.

По узкому ободу короны проносились темно-синие сполохи. Светлые, выгоревшие на солнце волосы, разметались по вороту длинного церемониального плаща. В народе говорили, будто глаза его — слепые бельма, насквозь прожигающие душу. На деле они оказались серыми, пронзительными, не знающими преград или неразгаданных тайн. Возможно, это неслыханная дерзость, но Алиса не отвела взора, не позволила себе отступить или предаться сомнениям.

— Я прошу сохранить мне жизнь, я знаю, что отныне она будет принадлежать вам. Я отслужу, клянусь. Если это невозможно, то умоляю: подарите мне три часа отсрочки.

— Как ты отслужишь, девочка? Поедешь к горгульям, фоморам и василискам?