Мара из Троеречья (СИ) - Gradiva Gala - Страница 96

— Молодая какая! — ахнула Фёкла, бросаясь наперерез. — Не справится, не сдюжит!

— Да подожди ты! — поморщившись, остановил ее Роланд, перехватил под локоть и кивнул Марушке.

«Но я же и впрямь никогда не лечила детей, — тревожно размышляла девочка, заглядывая под стол. — Ну, как еще хуже сделаю? А если там рана и шить придется?.. Поскорей бы эта их Любава вернулась…»

Ни за столом, ни под ним ребенка не находилось. Только услышав громкое шмыганье и чавканье в углу, Марушка доковыляла до мешков и, заглянув в темноту, замерла, наткнувшись на влажный от слез глаз с ярким голубым, словно первое весеннее небо, зрачком. Забившись, как дикий звереныш в тени меж сгруженных мешков, смотрела испуганно на нее растрепанная и всколоченная, как сухая колючка чертополоха, девочка.

Марушка оперлась руками на мешки и наклонилась. Она озадаченно покачала головой — ребенком несчастную сложно было назвать. «Едва ли она младше меня», — протянула Марушка руку в темноту.

— Как звать тебя? — тихо спросила она, разглядывая чумазое, блестящее от слез лицо.

— Груша! Грушей её звать! — отозвалась Фёкла, стряхнув с себя руки воина и теперь спешно обходя стол. — Только она вам не скажет ничего. Зря всё… Уходите, — выкрикнула она отчаянно, впиваясь в Марушкино плечо, — так тому и быть.

Груша молчала, срывая заусенцы с грязных пальцев и отправляя их в рот.

— Гляди, теть, — вклинился Лис, отцепляя женщину от Марушки и отправляя обратно к порогу, — зато выть перестала. Может, пусть Марь того, поглядит твоё дитятко… — застыл он, удивленно разглядывая отрешенную Грушу, собравшую на себя всю пыль и паутину с мешков.

Марушка нависала над девочкой, раздумывая, с какой стороны зайти, чтоб не вызвать душераздирающего воя.

— Что стряслось? — спросила она Грушу, опускаясь рядом.

— Лучик! — всхлипнула девочка, растирая тыльной стороной ладони мокрые дорожки под носом.

Марушка беспомощно перевела взгляд на раскрасневшуюся Фёклу:

— Я не видела ничего. Глаз смотреть не дает, — покачав головой, тяжело вздохнула она, — да и нету там его уже…

Лис брезгливо посмотрел на Грушу, катавшую в руках пыльный шарик:

— Ну, ясно. Если на солнце смотреть долго, то ослепнешь. Это даже детям известно, — заявил он и махнул рукой на окно. — А оно вон, как палит… Да, Муха?

Марушка покачала головой, пытаясь рассмотреть заплывший, скрытый черной тенью глаз Груши. Груша дичилась и ерзала, вжимаясь в стену. И, когда Марушка приподнялась, нависла над девочкой, а Роланд перехватил поудобнее рвущуюся к ним Фёклу, покачнулась и блеснула бусина, подаренная княгиней.

— Лучик! — гортанно выкрикнула Груша, и бусина пропала, зажатая у нее в ладони.

Натянулась лента на шее, и Марушка стукнулась от неожиданности лбом о мешок с камнями. Бусина выскользнула, а Груша тихонько завыла, протягивая руки к ней.

— Что здесь делают? — огляделась Марушка.

— Камень обрабатывают, — нехотя пояснила Фёкла, недовольно поглядывая на Роланда, не позволявшего ей прогнать чужаков от дочери. — Яхонты добываем в лесу, — кивнула она на россыпь грязно-бурых камней под ногами, а затем на вереницу ящиков под окном, — а тут уже их обтачивают, чтоб засверкали…

Марушка встала, наскоро запрятав бусину под легкую ткань сарафана, и сдвинула крышку на одном из ящиков. Теплые, грубо отесанные доски еще пахли сосновой смолой, а внутри лежали рыжие, иногда с зеленоватым отливом, редко — с голубым, разных размеров: от крошки, которую еще попробуй на нитку насади до каменьев с кулак, яхонты.

— Вот они… лучики, да, Груша? — повернулась Марушка к ней.

Груша выглянула из-за мешка. На свету глаз ее представлял печальное зрелище — сквозь опухшие веки виднелась темная бурая полоса. «Даже зрачка там не различишь», — вздохнула Марушка, направляясь к Фёкле.

— В больной глаз заглядывали?

— Куда там! — зацокала языком женщина. — Я держала, но эту ж не удержишь! Аглаша только начнет глядеть, а Груня колотит ей, куда достанет и орет…

Марушка предпочла не спрашивать, кто такая Аглаша, но удовлетворенно кивнула в ответ и спешно выдвинула ящик на середину комнаты. «Веки опухли не из-за хвори, а от того, что в глаз руками лазали», — решила она и поманила Грушу бусиной. Та, поерзав, вышла и покорно проследовала до ящика.

— Роланд, подержи ее, — приказала Марушка, усаживая Грушу, но передумала, едва заметив, как дернулась девочка, опасливо косясь целым глазом на воина. — Нет. Пусть мать держит.

Роланд отпустил Феклу, и та ринулась к Груше. Встала сзади, обхватив дочь за плечи. Стоило Марушке приблизить пальцы к заплывшему глазу, как Груша тревожно заерзала и, взбрыкнув, лягнула ее.

— Крепче держать надо, — отшатнулась Марушка, потирая ушибленную коленку.

Груша принялась крутиться в руках у матери, а потом и вовсе утробно завыла.

— Хватит дитя мучить, — Фёкла шагнула вперед и расставила руки, закрывая сморщенную от крика Грушу.

— Хочешь слепой ее оставить? — процедил Роланд.

— Не успеет Любава вернуться — так тому и быть, — рассердилась Фёкла, затягивая на растрепавшихся волосах платок. — А ты кто такой, чтоб матери указывать?

Марушка вздохнула и отступила. Поравнявшись с Роландом, привстала на цыпочки и шепнула:

— Выведи её. И дверь запри.

Тот кивнул, невзначай оказался рядом с Фёклой, почти нежно взял ее под локоть, и подтолкнув в спину, легко выставил за порог. Дверь хлопнула у той перед носом. Женщина некоторое время осмысляла произошедшее, прежде чем начать колотить и ломиться обратно.

— Я не знаю, сколько времени мне понадобится, — честно призналась Марушка. — Лис…

Тот стоял в углу, запустив руку в мешок с камнями, и предпочел бы до последнего оставаться в стороне.

— Подержи, — кивнула Марушка на испуганную, оставшуюся без поддержки Грушу. Та, заметив Лиса, неожиданно повернулась к нему всем телом и обнажила в улыбке неровные, щербатые зубы:

— Лучик!

— Чего это она? — скорчился Лис, брезгливо разглядывая доверительно льнущую к нему Грушу.

— Руками обхвати сзади, — нетерпеливо подтолкнула его Марушка, содрогаясь всем телом от каждого удара в дверь. — Так крепко, как можешь. Только не придуши ненароком.

Но этого уточнения и не требовалось — Груша прижалась к Лису сама и обхватила под ребра так крепко, что он икнул и сипло, со свистом втянул воздух. Марушка громко хлопнула в ладоши, привлекая внимание Груши и, когда та подняла голову, обхватила ладонями ее чумазое лицо. Сквозь воспаленные веки просматривалась только щелочка глаза. Марушка вздохнула и наклонилась к нему близко-близко.

— Фу! — скривился Лис. — Ты ее облизывать решила? Она ж сопливая вся!

Марушка резко выпрямилась и, не глядя на рыжего, коротко скомандовала Роланду:

— Выведи его.

Лис упирался, отчаянно бранился, а затем взывал к совести воина — вообще-то, он помогал безропотно, просто вырвалось — с кем не бывает? Но Роланд не слушал и, приоткрыв дверь, вытолкнул рыжего в толпу. «Только и умеешь чужие приказы выполнять! Если меня тут грохнут — на твоей совести будет, урод!» — донеслось извне, и Роланд плотно закрыл дверь, стараясь пропустить мимо ушей разгорающееся, судя по шуму и ругани, недовольство местных. «Может, это их задержит — спустят пар на ворюге, — подумал он. — Хорошо, что в окно лезть не додумались…»

— Держи ее крепко. И ничего не спрашивай, — Марушка кивнула на Грушу. Та перекатывала в пальцах Марушкину бусину и с опаской косилась на Роланда. Когда он приблизился, дернулась, норовя соскользнуть с ящика и забиться обратно за мешки.

В железной хватке его рук Груша затрепыхалась, оставила на грубой коже куртки липкие следы ладоней и светлые полосы от ногтей, но вскоре обмякла, скривилась, некрасиво разинув рот и тихо, неразборчиво запричитала. Марушка сжала ладонями ее щеки, подняла лицо и коснулась кончиком языка полоски покрасневшего глаза. Груша взвыла и попыталась лягнуть Марушку снова, но Роланд остановил ее, резко встряхнув. В дверь заколотили с удвоенной силой.