Мара из Троеречья (СИ) - Gradiva Gala - Страница 23

— Лесного хозяина, — тихо ответила девочка, опускаясь рядом с медведем. Кровь блестела на его жесткой шерсти, а на морде застыл вечный оскал.

— Э-э… — Лис скривился, разглядывая тушу, — тогда давай сразу и этого прикопаем, а? — легонько ковырнул он Роланда носком сапога.

Марушка вздрогнула и тут же поднялась. «Я могу вернуться и проводить мишку в другой мир, он дождется меня. А черноглазого нужно спасать», — решила она.

— Тогда идем сейчас, — девочка тщетно попробовала приподнять тяжелые носилки. В уголке губ незнакомца запеклась кровь, что некоторое время тонкой струйкой стекала на песок, расплываясь бесформенной лужицей.

— А ты никак не можешь его здесь полечить? — протянул Лис, оценивая габариты раненого. — Поводи руками над ним, пошепчи заговоры или как там твоя старуха делала?

— Нет, — грустно ответила Марушка, — я не знаю волшбы…

Лис задумчиво потрепал медвежью шерсть, едва ли не почесав мертвого бера за ухом, как собачонку.

— Отвернись, — приказал он.

Марушка повернулась к нему спиной, скрипнув зубами.

— Чего удумал? — нетерпеливо спросила она, — только время тянешь, которого у нас и так нет.

— Разве это я, — спросил Лис, увлеченно рассматривающий медвежье пузо, — собирался закапывать зверюгу? Делаю стратегически важное вложение в наше будущее.

Струйка теплой крови брызнула Марушке на щеку, и девочка взвизгнула от неожиданности. Вытирая лицо, она развернулась ровно в тот момент, когда Лис шарил во вспоротом медвежьем животе. От запаха крови и железа замутило. Парень скривился, придирчиво изучая синюшные внутренности бера.

— Ливер, я слыхал, ценится у знахарей, — он резко потянул содержимое брюшины на себя. — Что еще?

— Желчь, сердце, — осипшим голосом ответила Марушка, ошарашенно глядя на заляпанного густой кровью спутника. — А нам точно это нужно?

— Конечно, еще как! — Лис провел рукой по вспотевшему лбу, оставляя кровавый след, — предъявим в деревне. Может, денег с них получим за избавление от зверюки. А нет, так продадим знахарке. Правда, с желчью уже не получится, — поскучнев добавил он, протягивая измазанную желтым ладонь, — она вся расплескалась.

«Хоть бы до кустов добежать, если что», — подумала Марушка, прикрывая ладонью рот. Умывание теплой жижей с мелководья не добавило девочке энтузиазма. Зато Лис, добывший сердце и ливер, самодовольно улыбался, заталкивая их в котомку, которая тут же пропахла медвежьим нутром и пропиталась кровью с необмытых внутренностей.

Сначала шли ровно. Медленно, тяжело, но в одном темпе. Лис то забирал у Марушки котомку, то отдавал обратно, когда становилось невмоготу нести. Курточку похитителя он набросил себе на плечи, но время от времени скидывал на раненого, жалуясь, что весь взмок. Когда же на лес опустилась вечерняя прохлада, рыжий все чаще начал требовать привалов. Марушка, чьи руки отваливались под тяжестью ноши, костерила спутника, но у него на все были отговорки: то в боку кольнет, то дыхание перехватит. На седьмой остановке Лис предложил выкинуть из котомки ливер бера.

— Все равно стух, пока мы плелись, — оправдывался рыжий. — Спину ломит тащить на себе кучу хлама.

— А как же деньги, которые ты хотел выручить за медвежье сердце? — удивилась Марушка, правильно понимая Лисовы приоритеты.

— Жалкие медяки! — Лис сплюнул и прижался спиной к ближайшему столбу дерева, — я с этого, — кивнул на Роланда, — стрясу за спасение. И меч ему хрен отдам, даже если очухается.

Каждый привал Марушка смачивала губы своего похитителя влажной тряпицей и придирчиво осматривала раны. Насколько все плохо, ей не хотелось признаваться и самой себе. «Федора бы спасла его, нашла способ» — кольнуло внутри. Марушка тряхнула головой — теперь ей придется справляться самой. Вспомнить всё, чему учила ее старуха, и всё, чему не учила, но что девочка успела подсмотреть. Она спасет этого человека и запретит Лису даже медяка с него стребовать. Она сохранит его жизнь в обмен на свою — так будет честно.

— И ни к какой Радмиле он меня не затащит, — неуверенно кивнула она своим мыслям.

— Чего? — потянулся Лис вперед. — Куда, ты сказала?

— Он меня украл, чтоб отвести к Радмиле, — пожала Марушка плечами. — Ты знаешь её?

Лис сдержанно кашлянул.

— А ты уверена, что не ошиблась в имени? — переспросил он, разглядывая как бы невзначай раненого.

— Уверена. Мы с ним не слишком много болтали, чтоб я могла что-то перепутать, — огрызнулась девочка.

— Ясно, — нарочито легко согласился Лис, решив, что на этот счет он начнет волноваться позже, — нет, не знаю. В первый раз слышу. А про твой ключ, этот, кстати, ничего не спрашивал?

Марушка замотала головой:

— Зачем он ему?

— Ну… как, — смутился парень, — затем же, что и остальным. А ты что, так легко готова с ним расстаться?

Ключ он таскал всю дорогу в мешочке с медяками, которые выделил на успех дела Козырь перед тем, как захрапеть за уцелевшим в потасовке столом. Лис развязал шнурок и, подбросив на ладони, протянул ключ Марушке.

— Вообще, ключ мне дорог, — она потянулась, разминая затекшие конечности, — но если сильно тебе нужен, можешь, оставить себе. Мне не жалко, — улыбнулась девочка.

Лис подался вперед, цепляясь внимательным взглядом за Марушку.

— Ты расскажешь мне, как он работает?

— Кто?

— Ключ. — Лис пододвинулся совсем близко, и его горячее дыхание защекотало девочке ухо.

Марушка устало поднялась и отступила на несколько шагов. Ноги ныли. Руки висели плетьми, а теперь еще и мурашки побежали по телу — солнце катилось за горизонт, а ее платье успело высохнуть под солнцем и промокнуть снова — от пота. В лесу, где лучи не пробивались к земле сквозь широкие кроны деревьев, царствовала сырость. «Мы заболеем, если придется ночевать здесь. Костра не развести, укрыться нечем. А с жаром я ни за что не смогу его вылечить», — Марушка заметила, как синеют губы у Роланда.

— Пойдём скорее, уже солнце уходит, — позвала она Лиса. — Хочу сегодня у печи спать, а не во мху сыром.

— Давай еще минуточку посидим, — промурлыкал Лис, — ты мне про ключик расскажешь.

— Расскажу, когда дотащим его к знахарке, — кивнула Марушка на белого, как береста, похитителя. «Чего Лис прицепился с этим ключом? — недоуменно подумала она. — Он уже добра нахапал в сто раз дороже».

Следующий привал провели в темноте. Оба слышали, как со стороны села брешут собаки. Лис разминал затекшие руки, похрустывая суставами. Марушка тихонько подвывала псам — осталось пройти всего ничего, но руки отказывались ее слушаться, онемев, а пальцы разжимались, стоило ей подхватить тяжелые носилки. Того и гляди уронит обескровленного воина, и хорошо если в прошлогодний опад или мох — скоро им выходить на тракт, а там и земля твердая и камни острые. Лис, тянувший носилки со стороны ног Роланда, предлагал поменяться, но девочка понимала, что рыжий с ношей церемониться не будет, а потому новые травмы несчастному обеспечены.

— Представляешь, — протянул рыжий, — вот каша. Самая обычная каша, на смальце разогретая. Стоит на столе, ждет нас. И пар от нее идет.

Лис удобно умостился на сухой листве. Марушка вытерла губы тыльной стороной ладони — от упоминания еды слюна заполнила рот.

— А рядом луковые лепешки. И мясо. Конечно, мясо, — рыжий мечтательно прикрыл глаза, — курица или свинина — не важно. Но оно тоже горячее. С хрустящей корочкой. Мы здесь, а оно там, — с отчаянием добавил он — спазм скрутил желудок.

— Ты сейчас заснешь, — предупредила Марушка, — возвращайся ко мне в холод и сырость, — вздохнула она. — Нам совсем немного осталось пройти.

— Угу, — буркнул Лис. — Курицу, если она у кого и была, уже подъели, а свинью колоть еще не время. Кашу сварят на воде, не подавимся… Не мешай мечтать, — отмахнулся он. — Мне кажется, я даже запахи чую.

Марушка беспокойно заерзала:

— На дне котомки должна быть зайчатина. Только, — добавила она грустно — мысли о каше никак не хотели покидать голову, — я есть не буду.