Уштарец (СИ) - Гришаев Евгений Алексеевич - Страница 2

Как раз к этому времени ветер усилился и принёс с собой первую порцию песка и пыли. Недолго думая, я протиснулся внутрь и закрыл вход спиной, благо размер окна, через которое я влез, был небольшим. Сразу стало темно, от потревоженной пыли поднятой моей вознёй в воздух, защекотало в носу. Через несколько секунд пару раз чихнул и вспомнил, что у меня в кармане лежит зажигалка. Она каким-то чудом сохранилась после всего, что произошло. Кроме этой зажигалки ничего не сохранилось, ключи от дома, перочинный нож и баночка с крючками, грузилами и парой запасных поплавков, исчезли без следа. Посветил пламенем зажигалки и ещё раз осмотрел эту странную кабину. Ничего угрожающего жизни и здоровью не увидел, всё старое, ржавое, но развалиться пока не должно, бурю переждать вполне смогу, главное от окна не отходить.

За приблизительно четыре часа пока бушевала буря, моя спина онемела, приняв на себя удары миллиардов песчинок и мелких камешков. Часть из них, конечно же, попала внутрь моего убежища, но их было слишком мало, для того чтобы усложнить мне жизнь. С каждым часом пить хотелось всё больше и больше, голод тоже стал напоминать о себе, но пока ещё не так настойчиво, как жажда.

Когда ветер утих, и пыль с поднятым в воздух песком перестали портить жизнь добрым людям, то есть мне, я наконец-то отлип от окна и с наслаждением сделал простую зарядку, чтобы вновь почувствовать спину. За пределами моего укрытия было темно, ночь, как ей и положено, уже вступила в свои права. Тратить газ в зажигалке, чтобы устроить обыск кабины старого трактора, было жаль, я решил дождаться утра и, усевшись удобнее, задремал.

Спал плохо, мне снились кошмары, как только забрезжил рассвет, я выполз из укрытия и вновь осмотрелся. То, что я в утренних сумерках увидел в полукилометре от себя, меня поразило. Там стоял странного вида паровоз, с прицепленными к нему такими же странными четырьмя вагонами.

— Если есть паровоз, пусть даже такой неправильный как этот, значит, где-то поблизости есть люди, — подумал я и направился к стоящему чуду техники. Чем ближе подходил, тем невероятнее для меня становилась конструкция этого узкоколейного паровоза. Он передвигался не по рельсам, а по голой земле, для этого у него имелись большие и широкие колёса. Никаких покрышек или прочего резинового покрытия на них не было, протектор заменяли мощные литые шипы, не позволяющие колёсам пробуксовывать. Сам паровоз был старым и изрядно потрёпанным за многие годы работы. Возле него никого не было, словно его здесь бросили за ненадобностью, но это оказалось не так. Как только я подошёл ближе, и до паровоза оставалось не больше двух десятков шагов, из кабины как чёрт из табакерки выпрыгнул мужик с ружьём в руках. Я рефлекторно поднял руки, показывая, что оружия у меня нет и стрелять в меня не нужно, ведь никакой угрозы не представляю. Мужик что-то крикнул, но я его не понял. Язык, на котором он кричал, мне был не знаком, я даже на слух такого никогда не слышал. Я вообще никакого другого языка кроме родного русского не знал и сейчас тупо хлопал глазами, ничего не поняв из сказанного.

Через несколько секунд послышался противный скрежет, и я увидел, как находящийся над кабиной машиниста колпак, стал поворачиваться. До этого момента я не обращал на этот странный нарост никакого внимания, как оказалось зря. Когда вся эта конструкция повернулась, я наконец-то понял, что это. Это была башня, сделанная по типу танковой, и из неё сейчас на меня были направлены два ствола калибра не меньше тридцати миллиметров. Под прицелом такого калибра не забалуешь, да я, в общем-то, и не собирался, мне главное выбраться из этой пустоши и для начала хотя бы напиться, горло было сухим как земля под ногами.

— Что вы сказали? Повторите, пожалуйста, а то я не понял, — прохрипел я, сделал шаг вперёд, чтобы меня было лучше слышно. Стволы на башне дружно сделали пшик и в землю передо мной воткнулись два коротких металлических прутка, толщиной в палец. Двуствольная пушка оказалась пневматической, но не менее опасной для всего живого. Мужик с ружьём снова что-то сказал, и я опять его не понял. Осторожно показал жестом, что для меня его язык непонятен. После этого люк пневматической башни открылся и из него по пояс высунулся ещё один представитель команды этого паровоза. Такой же грязный, как и тот, что сейчас стоял передо мной с ружьём в руках. Было у него ружьё обычным или таким же пневматическим, как и их крупный калибр, я не знал, и знать не хотел. Сейчас для меня было главным, чтобы нервный мужик на спусковой крючок не нажал. Оба этих типа переглянулись, кивнули, о чём-то безмолвно договорившись, и через секунду я получил удар прикладном по голове.

Пришёл в себя, уже находясь в кабине паровоза со связанными рукам и ногами. Голова болела, в ушах стоял звон, на щеке ощущалась ещё не свернувшаяся кровь, стёкшая с головы. Паровоз медленно полз по пустоши, вдавливая стальными колёсами в землю небольшие камни, попадавшиеся ему на пути. Я лежал на боку лицом к стене, и что происходило за спиной, не видел, только по шороху слышал, что там кто-то есть. Изображать спящего человека было глупо, и я осторожно перевернулся на спину. У стены, напротив меня, в окружении кучи всевозможных рычагов и закрытой топки, на железном ящике сидел тот самый мужик с ружьём. Сейчас в его руках ружья не было, оно лежало рядом на другом ящике. Теперь я смог рассмотреть это оружие лучше и пришёл к выводу, что оно явно не пневматическое, а пороховое, вот только стволов у него было не один или два, а почему-то четыре. Как я мог этого не заметить раньше, сам не понимаю, стоял же в нескольких метрах от мужика и не увидел.

Машинист заметил, что я очнулся, но ничего не делал, лишь наблюдал за мной, не забывая смотреть вперёд и в окна по сторонам. В таком молчаливом рассматривании друг друга мы ехали минут пятнадцать, потом мужик встал, взял лопату и, сделав шаг в мою сторону, остановился. Я машинально отполз назад и прижался к стене. Как оказалось, он не собирался меня бить этой лопатой, просто справа от меня находилась дверь в отсек с углём, куда он и зашёл за очередной партией. Вскоре он вернулся с полным ведром угля, открыл топку и высыпал туда половину. Отставив в сторону и лопату, и ведро, машинист этого странного паровоза снова что-то мне сказал, вот только я как не понимал его до этого, так и сейчас не понял.

— Не понимаю я, кхе-кхе, — прохрипел я сухим горлом и закашлялся. — Дай воды, — жестом попросил я. Через долгую минуту копошения в одном из ящиков, мужик достал оттуда фляжку объёмом литра на два и напоил меня, разумеется, оставив мои руки и ноги связанными.

— Спасибо, вот только я не понимаю, за каким чёртом ты меня прикладном по голове приложил, я же ничего плохого тебе не сделал.

Мужик, закрыв фляжку, долго смотрел на меня, о чём-то думая. Паровоз к этому времени заметно прибавил скорости, сильная тряска стала причинять боль моей побитой прикладном ружья голове. Мужик это заметил и жестом показал, что сейчас развяжет меня, но, если я попытаюсь хоть что-нибудь сделать, он меня прирежет. Нож он мне тоже показал, чтобы я не думал, что его у него нет. Ножичек прямо сказать, у него был родным братом мачете, таким голову отрубить вообще не проблема.

— Нодро! — мужик ткнул себя пальцем в грудь.

— Андрей, — повторил я его жест, показав на себя.

— Аррей, — попытался выговорить мужик со странным именем Нодро, — Арей, — сказал он более уверенно.

— Угу, хрен с тобой, пусть буду Арей, — согласился я, потому что доказывать ему что-то, не было ни сил, ни желания. — Можно ещё немного воды, — я показал на ящик, куда он положил фляжку и потом показал, что пить хочу. Сейчас этот Нодро меня сразу понял и, достав фляжку, протянул её мне.

— Воды, — повторил он, запомнив слово.

— Вода, — поправил я, бултыхнув её остатком во фляжке.

Далее мы несколько часов, учили друг друга разговаривать. Я запоминал слова чужого для меня языка, а он учил русский. У меня получалось лучше и за приблизительно три часа, я смог запомнить около двухсот простых слов, а он только пятнадцать, да и те коверкал так, что понять то, что он сказал, было почти невозможно. За это время я узнал, что его напарника, того что всё ещё сидит в башне, зовут Дарок, он не помощник машиниста как я первоначально думал, а охранник. Помимо Дарока, ещё есть Гир и Шото, они во втором вагоне, охраняют груз. Там тоже установлены пневматические пулемёты, только менее мощные, чем тот, что наверху. Что за груз они охраняют, Нодро не сказал, а я и не спрашивал, не моё это дело, главное, что бы меня больше не били и разговаривать начали. В пути они уже пятый день и приблизительно через сутки должны достичь конечной точки своего путешествия. Добираются они до Уштара, что это, город, посёлок или что-то другое, я так и не понял, несмотря на то, что Нодро долго пытался мне объяснить, показывая на лопату, ведро и уголь. Уточнять дальше, не стал, посчитав, что Уштар это станция, где они должны пополнить запас угля. Ещё я выяснил одну немаловажную и отвратительную деталь, это не Земля, а совсем другой мир. Осознание этого вызвало состояние паники и желание бежать отсюда, но я сдерживал себя от этого поступка, понимая что бежать-то мне в принципе и некуда.