Шиворот-навыворот (СИ) - Волкова Виктория Борисовна - Страница 2

— А вы, не москвич, — слышится на каждом шагу. Нет, не москвич, и букву "г" произношу с придыханием. Но у меня здесь серьезный бизнес, и будьте добры считаться.

Человек, стоявший около стены, следил взглядом за Иштваном Цагертом. Наблюдал, как он, держа большой кожаный портфель, стоивший по меньшей мере несколько учительских зарплат, уверенно прокладывает себе дорогу в людском потоке, шедшем ему навстречу.

"Он всегда шел напролом, калеча чьи-то жизни", — подумал наблюдатель и отделился от стены.

Иштван поднялся по мраморным ступенькам и уже потянулся к бронзовой ручке на дубовой двери, как его окликнули. Он резко обернулся и с трудом узнал позвавшего его. А вот это сюрприз, и сюрприз неприятный. Тем более сегодня, когда он приехал пораньше, чтобы тщательно подготовиться к встрече, назначенной на одиннадцать. Вообще-то все было готово, но Иштвану хотелось еще раз просчитать отдельные моменты сделки, чтобы в случае опасности выйти сухим из воды. Он любил такие игры, любил кураж. Его изощренный ум просчитывал множество вариантов. И в процессе игры с легкостью можно легко перейти с одного сценария к другому, благо, они все вели к одной цели.

— Привет, — кивнул Иштван бедно одетому мужчине. И сразу стало понятно, кто вчера звонил из фонда Сороса.

— Надо поговорить.

"Денег тебе надо", — устало подумал Цагерт. Можно было послать, но настроение с утра было веселым и ерническим. "Может, и мне кто подаст, когда разорюсь", — насмешливо подумал он.

— Пошли в офис, — буркнул Иштван и вошел в здание. Давать деньги, стоя на крыльце, ему показалось неприличным.

Человек кивнул и шаркающей походкой заспешил следом.

— Это со мной, — бросил Цагерт, отметив про себя удивленный взгляд охранника. "Теперь пойдут пересуды", — раздраженно подумал он. Впрочем, плевать. Хотя если узнает Лиля, огорчится. А это неприятно. Расстраивать жену не хотелось.

Подошел лифт.

— Прошу, — сказал Иштван на правах хозяина.

— Нет, лучше ты первый.

Иштван хмыкнул и зашел в кабину лифта, старый знакомец за ним.

— А ты совсем не изменился, — обронил он, лишь бы что-то сказать.

— Ты тоже, — ухмыльнулся собеседник.

Лифт остановился на шестом этаже. И Цагерт привычно и бодро направился через холл в свой кабинет, отделанный в стиле модерн. Белые стены, светлый паркет, светлая, почти белая мебель с хромированными элементами. Дизайнер назвал проект "Обилие света". На стенах висели огромные черно-белые фотографии — виды города Гетеборга. Иштван кинул портфель на стол, полный бумаг, и плюхнулся в белое кресло, надев на лицо маску доброжелательности:

— Садись, слушаю тебя. Чем я могу помочь?

— Я долго тебя не задержу. Только… — Человек словно не услышал приглашения и остался стоять, он полез во внутренний карман пальто. Иштван наблюдал за ним с любопытством. Что ж он может оттуда достать? Посетитель вытащил из кармана пистолет с глушителем. И выстрелил. Один раз в грудь, второй — в голову. С контрольным вышла промашка. Пуля скользнула и вошла в череп под углом.

"Все равно не жилец" — подумал посетитель, но еще раз стрелять не стал, спеша скрыться.

Смертельно раненого шефа обнаружила Ольга, секретарша. Сразу подняла тревогу и вызвала милицию. Иштван был еще жив, хотя с таким ранением ему в небесной канцелярии отпустили всего несколько минут. И до приезда милиции и врачей она сидела с ним и ревела в голос. Он очнулся, погладил ее по руке, принимая за жену, и, теряя силы, невнятно что-то произнес, предостерег. И когда приехала милиция, Ольга передала сотрудникам все слово в слово.

— А покойник-то был философ, — усмехнулся приехавший майор.

Но, тем не менее, занес их в протокол и не велел никому рассказывать в интересах следствия.

Ольга, вопреки милицейским наказам, собиралась все рассказать вдове. Но бледная и растерянная Лилия просто ее не замечала, относилась как к мебели. Ольгу это сильно задело, и обида взяла верх. "Не буду ничего говорить, обойдется" — решила она.

Вечер оказался безнадежно испорчен. День рождения потенциального тестя, куда Ивана доставили в качестве трофея. Марина ни на шаг от него не отходила и всем представляла. Смотрите и завидуйте, какого мужика окрутила. Солидный, симпатичный, с деньгами и положением в обществе, не жлоб какой-нибудь. А, главное, хо-ло-стой. Они встречались два года и, как казалось девушке, дело уже двигалось к свадьбе.

Компания Марининых родственников Ивана интересовала мало. Вялые разговоры о политике и погоде, общих знакомых и курсе доллара. Не поймешь, то ли день рождения, то ли поминки. Умильные взгляды Ольги Николаевны, его дорогой мамаши, раздражали.

Как и сам именинник, Сергей Владимирович, внезапно посмотревший на часы и с воплем: "Новости" принявшийся щелкать пультом. По огромному экрану пробежали кони, и появился ведущий со скорбным лицом:

— Чрезвычайное происшествие произошло сегодня в центре столицы. В офисе на Ленинградском проспекте был застрелен известный бизнесмен, один из совладельцев российско-шведского предприятия "ТрейдТраст" Иштван Цагерт.

За столом мгновенно наступила тишина.

— О, господи, — прошептала Нина, Маринкина сестра, и кулем опустилась в кресло.

На голубом экране уже распинались какие-то милицейские чины, заверяя общественность, что возбуждено уголовное дело и вскоре обязательно найдут всех причастных к этому громкому преступлению. Круг заинтересованных лиц уже устанавливается.

"Я тоже заинтересованное лицо, — подумал Иван — кто бы знал, как я желал Цагерту смерти"

Потом из ящика бойкий корреспондент надрывно вопрошал:

— Кто, кто мог убить такого святого человека, как Иштван Цагерт?

"Я мог, — хотелось признаться Ивану. — Но не убил, не потому, что не додумался, просто тогда и я, и ваш "преподобный" Иштван были другими, и мир казался другим".

Потом мелькали какие-то лица, выражали скорбь известные политические и общественные деятели. Под их речи кто-то из гостей предложил помянуть Иштвана. Ведь он — их земляк, и каждый, даже незнакомый с ним лично, считал его своим.

И Иван считал Цагерта своим. Личным врагом, человеком, въехавшим в жизнь Вани Бессараба на скоростном бульдозере и враз сокрушившим все. Одни лишь обломки остались, что больно ранят до сих пор.

Поминать новопреставленного он не стал. Иван с удивлением воззрился на другой конец стола, где его мать лихо запрокинула рюмку, а после перекрестилась. Система Станиславского в действии. От созерцания собственной мамаши его отвлекла Нина, бросившаяся к экрану:

— Мам, смотри, Лилька.

— Да нет, слишком молоденькая, — засомневалась женщина.

— Сказали, вдова, — настаивала на своем Нина.

— Может, другая жена? Лилька твоя уже, видать, в утиль списана, — подал голос Сергей Владимирович.

— Да нет, папа, они же не разводились. Марин, ну смотри, точно Лилька.

Изображение дали крупным планом, и несколько мгновений Иван смотрел, не отрываясь, на высокую женщину с короткой стрижкой, в тугих джинсах, белом свитере под горло и распахнутой норковой шубке чуть выше колена.

Она шла по длинному коридору, отмахиваясь от журналистов. Большие зеленые глаза припухли от слез.

"Наверно, ревела белугой. Поделом тебе", — злобно подумал Иван. И тут же сам отругал себя за это. У нее большое горе. Сколько лет они вместе прожили?

— Пятнадцать, — быстро ответила ему Нина. Оказалось, что последний вопрос он задал вслух.

— Точно знаешь? — Иван усмехнулся. Нина казалась ему ужасной сплетницей.

— Мы свадьбы играли в один день, где-то даже есть совместная фотография.

— Вы знакомы? — изумился Иван.

— Мы все учились в одном классе, жили в одном доме, а с Иштваном даже на одной лестничной клетке, — гордо отрапортовала Нина. Мол, знай наших.