Завещание с простыми условиями (СИ) - Кроткова Изабелла - Страница 3

— А кто же сможет это проверить? — задала я резонный вопрос.

— Однако после стольких порций абсента вы не теряете способности к аналитическому мышлению, — похвалил Корсаков. — Впрочем, это не ваша забота. Знайте только одно: обмануть наследодателя вам не удастся.

— К-какого… наследодателя? Он же умер… если он — наследодатель… — растерялась я.

Павел Иванович немного замешкался и потеребил пуговицу на плаще.

— В данном конкретном случае — меня, — произнес он не очень уверенно, — так как я представляю интересы непосредственно наследодателя, то есть вашего отца.

— Непосредственно… — повторила я и грохнулась со стула на пол.

— …Еще одно условие, — невзирая на мое падение, спокойно продолжил Павел Иванович недрогнувшим голосом, — лежите, лежите, Марта Вильгельмовна, вся в своего покойного папашку… Еще одно условие таково: в одной из комнат квартиры вашего отца находится его портрет. Так вот: портрет нельзя выносить из комнаты, переставлять, накрывать и так далее. Всякие манипуляции с портретом категорически запрещены. Словом, вы, уважаемая фройлейн, должны жить в квартире, и с вами в той же квартире, всегда на одном и том же месте должен находиться портрет вашего отца.

— И все?! — снова откуда-то радостно воскликнул мой голос.

— Да. И все. Правда, в завещании указаны еще несколько пунктов, но, строго говоря, они столь незначительны…

— Так это же сущие пустяки! — пропустив мимо ушей последнюю реплику, вскричала я с восторгом.

Честно говоря, услышав про условия, я испугалась, что они окажутся невыполнимыми, и поэтому искренне обрадовалась тому, что они такие простые.

— И если я буду там жить все это время, начиная с завтрашнего дня, то через одиннадцать дней…

— Совершенно верно, через одиннадцать дней, в день вашего двадцатипятилетия вы станете законной владелицей данной квартиры.

— Если начну там жить уже завтра!.. — не могла поверить я, с трудом поднимаясь с пола.

Всего через каких-то одиннадцать дней!

— При условии, разумеется, что портрет вашего отца будет жить в этой квартире вместе с вами.

— Жить?.. Портрет?.. — глупо рассмеялась я.

Даже одурманенной абсентом, мне вдруг показалось, что Павел Иванович не оговорился. Он как-то странно посмотрел на меня, и от этого взгляда мурашки пробрали меня с головы до пят.

И тут же ледяной взгляд его сменился чарующей улыбкой.

— Ну, что же, раз вы согласны с условиями завещания…

— Конечно, согласна!

— Еще бы! Редко кому выпадает такая удача, — что-то фальшивое почувствовалось мне в его интонации, — ну так вот, фройлейн Марта, ЕСЛИ ВЫ СОГЛАСНЫ С УСЛОВИЯМИ ЗАВЕЩАНИЯ, тогда подпишите, пожалуйста, здесь и здесь.

Я взяла любезно протянутую мне холодную, как лед, ручку и быстро поставила свою подпись, где было велено.

— И еще один экземпляр, будьте добры, здесь и здесь.

Отгоняя летающих бабочек, цепляясь пальцами ног за уплывающий пол, облокотясь левой рукой на постоянно двоящегося Павла Ивановича Корсакова, я подписала.

Мне показалось, что в тот момент, когда я оторвала ручку от бумаги, где-то раздался тихий, но неприятный смех. Я оглянулась по сторонам, но ничего подозрительного не увидела, если, конечно, не считать того, что одна из стен сдвинулась со своего места и поползла прямо на меня.

— Марта Вильгельмовна…

Я покосилась на стену. Она стояла на месте.

— Если у вас нет ко мне вопросов, то разрешите откланяться…

Ох, уж этот мне его дворянский слог!

— Разрешаю. Откланяйтесь.

Не обращая внимания на мое подобие иронии, папашин адвокат собрал бумаги, сунул их в портфель вместе с ручкой и резюмировал:

— Ваш экземпляр завещания я оставил на столе. Завтра на трезвую голову с ним ознакомитесь.

Представитель наследодателя сказал это так строго, словно это не он меня напоил!

Я открыла рот, чтобы что-то возразить, но Корсаков не дал мне произнести ни слова.

— Там же, на столе, я оставил свою визитную карточку. Если возникнут вопросы, незамедлительно обращайтесь. Завтра 22 октября, и завтрашнюю ночь, так же, как и все последующие, надо будет провести в квартире вашего отца. Адрес и телефон в завещании, а ключ… — предвосхитил правозащитник мой вопрос, — вот, возьмите.

И он сунул мне в руку причудливой формы ключ из желтого металла, очень похожего на золото.

— Дверь подъезда открывается этим же ключом. Обратите внимание, на головке ключа, вернее, на ее торце, имеется едва заметный прямоугольный выступ. Его нужно просто прислонить к кнопке «В». Поняли?

— Дерни за веревочку, дверь и откроется…

Я еле держалась на ногах и мечтала скорее лечь и провалиться в сон. Мысли о статье растворились в чудодейственном напитке.

— Ну, вот и все! — дружески улыбнулся адвокат. — Вперед, к новой жизни, наследница!

С бокалом абсента в руке я проводила его до двери.

— До скорой встречи! — сказал он на прощанье и, критически осмотрев меня с ног до головы, добавил:

— Пожалуй, сегодня ванну с журналом не принимайте. Еще уснете в ней, не дай…

Не закончив фразы, Корсаков развернулся и пошел к лифту, а я в смешанных чувствах закрыла за ним дверь.

Почему до скорой встречи?

… И когда это я успела ляпнуть ему про ванну с журналом?..

Утром я проснулась от настойчивого телефонного звонка.

Приподняв тяжелую голову и обнаружив себя лежащей на полу в прихожей, я с трудом поднялась и, спотыкаясь, побрела на пронзительные трели телефона.

— Алло!

— Марта! Вы что, еще дома?!

— Кто это? — хрипло спросила я, тупо глядя на орущую трубку.

— Это Андрей Данилович! Объясните мне, почему вы до сих пор не в редакции и где сегодняшняя статья? Вы что, с ума сошли?!

— Какой Андрей Данилович?..

На том конце трубки наступила тишина. Похоже, Андрей Данилович потерял дар речи.

— Извините, это квартира Марты Печатниковой? — осторожно спросил он после паузы.

Андрей Данилович! Батюшки святы, да это же главный редактор!

Я бросила быстрый взгляд на часы. Без четверти десять!

— Да, — слабым голосом подтвердила я, — это моя квартира. Доброе утро, Андрей Данилович.

Сейчас он меня уволит по телефону.

— Марта, что с вами? — озабоченно спросил мой начальник. — Вам плохо?

— Да, немного нездоровится, — не покривила я душой, сидя на полу с трубкой возле уха.

— Бедная девочка! — внезапно проникся ко мне сочувствием Андрей Данилович. — Совсем заработалась. Марта, ну так же нельзя! Римма Васильевна сказала мне, что вчера вы ушли домой в половине десятого. И вообще, вы постоянно перерабатываете. Марта, поймите, ведь ресурсы человеческого организма не безграничны! Если вы их потратите в таком молодом возрасте, что от вас останется к старости?

Я вздохнула. Он прав, так нельзя.

Так пить нельзя.

— Вот что, — решительно заявил главный, — сегодня объявляю вам выходной.

Я не могла поверить такой удаче.

— А как же статья?

— Подождет до завтра. Но только до завтра! Сегодня пустим статью Вереницына.

— Но…

— И никаких «но»! Вы мне нужны свежей, инициативной и полной сил. Таковой надеюсь вас увидеть завтра утром. А сегодня поваляйтесь на диване, отдохните, расслабьтесь. Всего доброго!

Валяться на диване я не собиралась. Мне не терпелось увидеть нежданно обретенную вчера семикомнатную квартиру.

А это не сон? Уж больно все неправдоподобно…

Нет, завещание лежало на столе, там, где его оставил ночной визитер. Бегло пробежав его глазами, не задерживаясь на деталях, я нашла адрес и телефон шикарного жилища и переписала их в блокнот. Наскоро приведя себя в божеский вид, я облачилась в джинсы и куртку, сунула в карман золоченый ключ и была такова. Если Андрей Данилович позвонит — подумает, что я впала от переутомления в кому и не отвечаю на звонки.

Куда ехать, я понятия не имела, поэтому решила взять такси. Поскольку из дома вызвать его я не догадалась, пришлось ловить машину на улице. Первое же такси, которому я «голоснула», сразу подрулило ко мне. Впорхнув в него, я воспроизвела по памяти адрес, указанный в завещании: