Завещание с простыми условиями (СИ) - Кроткова Изабелла - Страница 20

Глеб радостно показал мне большой палец.

— Розы — супер! — подлил он масла в огонь.

Уссурийский енот в образе Мигуновой скромно сидел в уголке и не подавал признаков жизни.

— А что за бриллианты он подарил? — напомнила Ирина суть недавнего недоразумения. — Покажешь?

Я небрежно вытащила из кармана коробочку и протянула ей.

Александрова раскрыла ее и ахнула.

— Какая прелесть! — вымолвила, наконец, она. — А розовые камешки — тоже бриллианты? Наверно, очень редкие…

— Да, очень…

Все резво повскакали со своих мест и сгрудились над моим наследством.

В воздухе повисла атмосфера немого восхищения.

— Безумно дорогой комплект, — вынес вердикт Игорь Миронов, — сразу видно!

Мигунова в предобморочном состоянии вышла, в конце концов, из своего укрытия. Увидев кольцо и серьги, она совершила судорожное движение шеей, как птица.

После чего обратила на меня глаза.

Это были глаза ангела.

— А кольцо с изумрудом я в четверг покажу, — доброжелательно сообщила я ей.

Поверженная, она бессловесно кивнула.

— Вместе с изумрудным браслетом и серьгами, — небрежно добавила я и, как ни в чем не бывало, снова уткнулась в компьютер.

— Я и не знала, что ты такой популярный! — потрясенно сказала я Дуганову, бродя с ним по бесчисленным коридорам галереи. — И такой талантливый!

Его персональная выставка занимала весь этаж. Перед картинами толпилась уйма народу.

И сами картины… Необычные сюжеты, интересные решения, утонченная, совершенная красота — я была просто ошеломлена увиденным.

К нам подошел высокий юноша в униформе с подносом, на котором стояли фужеры с шампанским. Мы взяли по фужеру.

— А ты, наверно, думала, я оформляю афиши в старом Доме культуры на выезде из города? — иронически усмехнулся он.

Честно говоря, что-то вроде того.

— Нет, что ты, конечно, я так не думала, но…

Из середины зала к нам пробирался человек в джинсах и свободной рубахе яркой расцветки, с серьгой в ухе и волосами, небрежно собранными в хвостик.

Не надо было быть ясновидящей, чтобы угадать в нем коллегу-художника.

— Поздравляю! — радостно пожал он руку моему спутнику, приблизившись к нам. — Выставка просто блеск! «Вечерний Париж» — чистый Мане! А куда потом ее повезешь?

— Сначала в Цюрих…

Я поперхнулась шампанским.

— …потом в Копенгаген, а в марте — в Вену.

Я повернула голову и уставилась на Дуганова, будто увидела его впервые. Беседуя, он иногда лукаво поглядывал на меня. Я, склонив набок голову, любовалась моим художником. Он все равно был красивее всех своих картин.

— Оказывается, ты выставляешься за границей? — спросила я, когда мы, осмотрев работы, вышли на улицу.

— Я учился у хороших мастеров, и, по-моему, небезуспешно. Как ты считаешь — достоин я заграничных выставок? — Он улыбнулся. — Нет, правда, Марта, тебе понравилось? Для меня это очень важно!

Когда он произнес мое имя, сердце залило теплой волной.

— Если честно, я просто… просто поражена!

Его лицо осветила уже знакомая задорная и счастливая улыбка.

— Тогда, если ты не против, давай отметим твое посещение моей выставки в ресторане. Тебе где нравится?

Я растерянно пожала плечами.

— У меня весьма скромный опыт по части ресторанов.

— Тогда пойдем в «Широкий двор». Он здесь неподалеку.

В «Широком дворе» оказалось очень уютно. Приглушенный свет, приятная музыка… Мы выбрали столик у окна и заказали два салата, креветки, по бокалу легкого белого вина, сыр и десерт.

Саша сидел напротив, что-то с упоением рассказывал о живописи, а я слушала и смотрела на него, и вдруг с удивлением обнаружила, что он не так уж и безупречно красив. Нос у него был немножко картошкой, и один зуб слегка выходил из ровного строя.

Но от этого он стал выглядеть еще милее — а то прямо какой-то идеал!

— Устала?.. — заботливо спросил Дуганов после ужина.

— Немного.

— Давай я вызову такси и отвезу тебя домой.

Я невесело усмехнулась. До моего дома такси не везут.

— Не нужно, я поеду на трамвае.

— Марта! — Он взял меня за плечи и посмотрел в глаза. — У меня сегодня такой счастливый день! Я пригласил на свидание девушку… которая мне очень нравится.

Он помолчал.

Я опустила очи долу.

— И я не хочу, чтобы она ехала на трамвае! Я немедленно вызову такси!

Меня подмывало рассказать ему о месте, где я живу, но к языку словно подвесили пудовые гири.

— На трамвае романтичнее, — произнесла я наконец, — правда.

— Ну, хорошо, — нехотя согласился Саша, — на трамвае так на трамвае.

Мы, не торопясь, побрели к остановке.

Я бегло взглянула на часы — около девяти. Мы присоединились к кучке ожидающих транспорт граждан. Прошло минут двадцать, один за другим подошли несколько автобусов и отправились, посадив замерзших пассажиров. А пятнадцатого трамвая все не было.

Наконец, когда я уже начала притопывать ногами от холода, из-за угла вырулил его знакомый силуэт. Я уже научилась узнавать его издали — он выглядел иначе, чем другие трамваи — чуть длиннее и всегда синего цвета.

— Слава богу, — с долей раздражения воскликнула я, — дождались!

— Чего дождались? — не понял мой спутник.

Трамвай меж тем приближался, и уже отчетливо виден был его номер — 15.

— Как — чего? — с недоумением отозвалась я. — Трамвая, чего же еще!

Саша, сдвинув брови, всмотрелся вдаль.

— Где?.. — удивленно вопросил он.

Хотя трамвай был уже совсем рядом.

— Да вот же!..

Я схватила его за руку, и в этот момент он, наконец, его увидел.

— Боже мой! Откуда он взялся? Будто из-под земли!.. — изумился Дуганов.

Я невольно оглянулась по сторонам. В голове оформлялась какая-то неясная мысль.

Не дав на ней сосредоточиться, Дуганов утянул меня в салон, и трамвай тронулся.

В отличие от вечно переполненных трамваев других маршрутов, наш, как всегда, был почти пуст. Это, впрочем, неудивительно, учитывая уровень доходов обитателей проспекта.

Удивительно другое…

Когда подошел трамвай, никто из ожидающих не изменил выражения лица. Не вгляделся в его номер. Не отошел подальше. Честно говоря, мне показалось, будто никто вообще не посмотрел в его сторону.

Словно трамвая и вовсе здесь не было.

Да и Дуганов увидел его лишь тогда, когда я взяла его за руку.

У меня появилось чувство, что из всех присутствующих на остановке пятнадцатый трамвай увидела только я.

Странное открытие неприятно кольнуло.

— …Ты что, меня не слушаешь? — долетел до моего слуха обиженный голос Дуганова.

Я обернулась к нему.

— Почему? Слушаю, конечно!

— Ну так нашла ты квартиру своего отца?

— Нашла, — со вздохом ответила я. — И скоро ты ее увидишь. Мы как раз туда и едем.

Я ожидала, что, увидев мое богатство, Дуганов остолбенеет прямо в прихожей, а, отойдя от шока, совершит по ней экскурсию с круглыми от восхищения глазами. Однако я ошиблась. Саша, конечно, проявил удивление и восторг, но совсем не в той степени, как я предполагала.

Настоящие же эмоции вызвал у него лишь портрет моего отца. Едва войдя в гостиную, он замер на пороге и во все глаза уставился на него. Оставив живописца наедине с художественным полотном, я прошла на кухню и заварила чай.

Из головы не шло странное ощущение, испытанное на остановке. Я вспомнила, как Альбинка, простояв час, так и не дождалась пятнадцатого трамвая…

На пороге, отвлекая меня от мрачных подозрений, появился мужчина моей мечты. Он нежно улыбнулся и присел на высокий стул перед тонкой фарфоровой чашечкой с изображением утки-мандаринки. Его взгляд опять достал до глубины моей души.

— Приятного аппетита, — пожелала я вмиг охрипшим голосом.

— Спасибо, — ответил он и взял в руку чашку так естественно, словно каждый день пил из китайского фарфора.

В этот момент он посмотрел на меня, и как бы сквозь меня.