Завещание с простыми условиями (СИ) - Кроткова Изабелла - Страница 1

Я никогда не знала своего отца. Моя мама не была замужем, и сколько я себя помню, мы с ней всегда жили вдвоем. Конечно, время от времени в ее жизни появлялись мужчины — мама очень красивая женщина — но, то ли ей просто не везло, то ли вечно мешали какие-нибудь обстоятельства, итогом любых отношений неизменно оказывалось одиночество. Об отце я никогда не спрашивала, только один раз, в раннем детстве. Никакого четкого ответа я не получила, но каким-то образом поняла, что эту тему лучше обходить стороной, что впоследствии и делала. Впрочем, с течением времени этот вопрос как-то сам собой почти перестал меня занимать, и лишь изредка бес любопытства, сидящий внутри, поднимал голову. Например, однажды, в день моего рождения, когда мне исполнилось четырнадцать лет, одна из маминых подруг, тетя Люба, взглянув на меня, наряженную и завитую, как кукла, невзначай произнесла «Бог мой, как такая красавица и умница могла произойти от такого… Хотя следует признать, что он очень умен, в чем-в чем, а в уме ему не откажешь!»… Но тут же под столом произошло некое шевеление, созданное толчком маминой ноги в ногу тети Любы, и беседа плавно перешла на другую тему.

С тех пор прошло почти одиннадцать лет. Разговор об отце в моем присутствии больше не заводился, сам он ничем не давал о себе знать, и бес любопытства благополучно уснул. За это время я успешно окончила школу, потом институт, устроилась на работу в редакцию одной второсортной газеты и жила обычной жизнью современной молодой девушки. Впрочем, три года назад случилось еще одно важное событие. Маме наконец-то несказанно повезло. Подруги уговорили ее съездить отдохнуть в Испанию. Из Испании мама вернулась какая-то не такая, задумчивая и очень сентиментальная. Вскоре выяснилось, что на концерте в Барселоне она познакомилась с неким испанцем, потом стали раздаваться какие-то звонки, происходить долгие телефонные переговоры, курортный роман, вопреки ожиданиям, перерос в очень серьезные отношения, и вот уже два года мама живет на берегу Средиземного моря, замужем за знойным синьором Хоакином Родригесом, владельцем двух баров и одного отеля.

В нашей маленькой квартирке на окраине города я осталась одна.

Поначалу я очень тосковала, было непривычно возвращаться в пустой дом, оставшийся без маминой ауры, без запаха ее духов, без ее живого смеха, без ее вещей, занимавших почти весь шкаф, в котором после ее отъезда остались висеть только мои одинокие джинсы. Но потом жизнь постепенно вошла в свою колею, дом снова обрел потерянный на время уют, и сейчас я думаю, что все сложилось как нельзя лучше.

Сегодня я задержалась на работе допоздна: надо было срочно закончить статью. По стеклам окон колотил бешеный ливень. Обычно в дождь пишется легче, но, когда стрелки огромных часов на стене перевалили за девять, я решила, что статью допишу дома, и, повеселев от этого решения, выпив крепкого чаю, вышла из редакции в половине десятого и, проскользнув под проливным дождем в припозднившийся троллейбус, поехала домой.

Когда я подходила к дому, улица была темна и пустынна. Конечно, кому захочется шататься по городу в такую погоду, когда ливень хлещет по асфальту, высекая из него искры?

Держа под мышкой зонт, роясь в сумке в поисках ключей и проклиная все на свете, я почувствовала какой-то терпкий пряный аромат. Не успев подумать, чем это так необычно пахнет, я ощутила, что аромат усилился, и услышала сзади приятный баритон:

— Ну наконец-то, фройлейн Марта! Долго же заставляете себя ждать!

Обернувшись, я увидела высокого брюнета с легкой проседью, в длинном черном плаще. От неожиданности я замерла и перестала рыться в сумке. Брюнет мягко поторопил меня:

— Открывайте, открывайте, фройлейн Марта, я жду вас уже более 2-х часов, а в моем возрасте противопоказана сырая и промозглая погода.

Отыскав, наконец, ключи, я открыла дверь подъезда и стала подниматься по лестнице. Брюнет же подошел к дверце лифта, на мгновение обернулся, произнес:

— С вашего позволения! — и скрылся внутри.

Я чуть притормозила в недоумении.

Кто это такой? Незнакомый мужчина идет ко мне домой на ночь глядя… как странно он меня назвал — фройлейн Марта… А может, он все-таки не ко мне?

Но нет, он стоял на площадке, терпеливо меня ожидая.

— Я смотрю, вы по старинке ходите пешком, хотя давным-давно существуют лифты? — пригласил он меня вступить в беседу.

Я испытующе посмотрела на него.

— Целый день сидела на одном месте, да и после работы, как видите, прогуляться не удалось…

Зачем я перед ним отчитываюсь?

— В вашем новом доме, фройлейн Марта, по лестнице не находишься… Хотя вы еще так молоды… Ну, что же вы держите меня на пороге? Давайте же войдем в квартиру!

— Перед тем как войти в квартиру я бы хотела узнать, кто вы и в чем состоит цель вашего визита, — я постаралась изъясниться в его стиле.

Честно говоря, не самое подходящее время для непрошеных гостей.

Вообще-то, обычно в этот час я валяюсь в ванне с журналом…

— Позвольте представиться: Павел Иванович Корсаков, — с этими словами он взял мою руку и приложил ее к губам.

Его рука была холодна, словно в ее жилах не текла кровь.

Содрогнувшись от внезапного необъяснимого ужаса, я чуть ли не силой вырвала руку назад.

— …личный адвокат вашего отца.

— Моего отца? У меня нет отца! — уверенно заявила я.

— Марта Вильгельмовна, у каждого человека есть отец. Ну, или когда-то был. Прошу вас, давайте продолжим беседу в квартире. Там я изложу вам суть своего дела, а вы зададите все интересующие вас вопросы.

В этот момент я взглянула ему в глаза, и взгляд мой словно провалился в темную бездну. На какое-то мгновение я как будто выключилась из реальности. Чтобы избавиться от наваждения, я резко встряхнула головой и… неожиданно обнаружила себя уже в коридоре собственной квартиры. В еще большем недоумении я сунула руку в сумку и на самом ее дне нащупала ключи.

Я попыталась сосредоточиться и вспомнить, когда это я успела открыть дверь и зачем-то снова положить ключи в сумку, но мысли непослушно разбегались в голове, стукаясь друг о друга, как шарики Спортлото.

— Марта Вильгельмовна, сделайте одолжение, не стойте в прихожей, пройдите в комнату, — раздался из гостиной голос Павла Ивановича, — я уже все приготовил.

Двигаясь как сомнамбула, я прошла в нашу крошечную гостиную и увидела, что маленький столик, стоящий обычно в углу, перемещен на середину комнаты, рядом в кресле сидит Павел Иванович Корсаков, по-прежнему в плаще, а на столе возвышаются два фужера и очень красивая бутылка с зеленой жидкостью.

Перехватив мой взгляд, адвокат снисходительно улыбнулся:

— Не бойтесь, фройлейн Марта, это всего лишь абсент. Я приобрел его в ближайшем супермаркете. Вам не случалось употреблять абсент?

— Н-нет… — пролепетала я.

— Ну так сейчас самое время! — азартно воскликнул он, и помедлив, продолжил: — Ведь мы будем говорить о вашем наследстве! Садитесь к столу, пожалуйста.

Я придвинула к столу высокий венский стул и осторожно присела на его краешек. Все происходящее казалось какой-то галлюцинацией.

Незваный гость ловко налил два фужера и протянул мне один со словами:

— Ну что ж, выпьем, Марта Вильгельмовна, за знакомство, а затем я оглашу вам завещание, — он заговорщицки подмигнул мне, — признайтесь, вам ведь не каждый день оглашают завещания?

«Чокнутый, — пронеслось в голове. — Господи! Я один на один с незнакомым, психически больным мужчиной…спасти меня некому — сегодня я больше никого не жду…»

Почему «больше»?.. Я и его не ждала…

Тут я заметила, что Корсаков продолжает тянуть мне фужер, и машинально взяла его.

Фужер тоже оказался ледяным, как рука, которая только что его держала.

— Простите, — вежливо сказала я (Господи, помоги найти предлог, чтобы выставить этого сумасшедшего на улицу!), — Вы, наверно, ошиблись адресом. Вы все время называете меня Марта Вильгельмовна, а меня зовут Марта Андреевна! — Я жалобно улыбнулась.