Шоу Шанс. Императрица (СИ) - Матуш Татьяна - Страница 35

— Именно по ней. Там вас попытаются остановить.

— Кто?

— «Химики».

— Охрана Императора? Те самые, прокачанные? — Кир кивнул, — Плохо. Если они действительно так хороши, как в новостях хвастаются, то могут и остановить.

— Они хороши, — подтвердил Кир, — но не так, чтобы вообще круче гор. Я, например, спокойно троих делаю. А Борька и больше в одну майку завяжет. Но против гражданских это, конечно, сила.

— И?

Кир улыбнулся:

— Ты правильно мыслишь. Никто не ожидает от вас прорыва. Свяжите их боем и продержитесь как можно дольше. Ты, главное, покажись. И, если к месту будет, крикни что-нибудь, типа: «Верните мою невесту!»

— Жену, — перебил Ярослав.

— Жену, — кивнул Кир, — Потом отходите.

— Если сможете, — договорил Ярослав, — А если что-то пойдет не так, то весь хипешь на нас и спишут.

— Если что-то пойдет не так, — подчеркнул Кир, — я заначу гранату и кину ее себе под ноги. Потому что не дай Создатель заварить такую кашу, просрать ее позорно… и остаться в живых. Я такого врагу не пожелаю, честно. Ну, так как?

— Я играю.

Берсеньев показался в тех же спортивных штанах и клетчатой рубахе фермера эпохи «до конца Географии». Или у него было несколько одинаковых комплектов и он их время от времени стирал, или он изобрел непачкающуюся ткань… Был, правда, еще один вариант — давний приятель папы был волшебником и владел «заклинанием полной химчистки». Но в этот вариант Кир не верил.

Пожимая ему руку, Кир в который раз про себя удивился: сухая, узкая кисть ученого с тонкими музыкальными пальцами утонула в здоровенной лапе Кира, привыкшей и к автомату, и к десантному ножу, и к нунчакам… Но ответное пожатие Антона не уступало альбатросу. Силы в этом дрище было не меряно. Откуда? Маленьким, Кир как-то спросил дядю Тошу об этом. И тот, пожимая плечами, ответил: «От жизни, Кирюша. Трудной и долгой».

— Приветствую, Мастер!

— Вечер добрый, — Антон еще не ложился, он был совой. Впрочем, как и все военнообязанные, инженер помнил о своих естественных биоритмах только тогда, когда они не противоречили приказу Родины, — я слышал, что ты вернулся. С победой?

— Вернулся, — кивнул Кир, — с победой или нет, про то вам, дядя Тоша, знать не следует, допуска не хватает.

— Уже хватает, — Антон нахмурился, — три дня назад у нас с Артуром был день откровений.

— В реестре это не зафиксировано, — Кир покачал головой, — отец вас бережет. И как вам измененный мир?

Антон помолчал ровно секунду:

— Я хочу воевать, Кирилл. Староват, правда, для окопов, но на войне всем дело найдется.

— Вы чертовски правы, Мастер, — ухмыльнулся Кир, — ну что ж, можете считать себя мобилизованным. И для начала я хочу увидеть вашу шайтан-машину.

— Кир, — Антон качнул головой, — она еще очень «сырая».

— Ездит? Порталы бьет? — Антон пораженно уставился на Кира, но, потом, видно, вспомнил, с офицером КАКОГО уровня имеет дело, и сник, — Вы это еще до начала экспериментов знали?

— За прототип взята сфера дино, — подтвердил Кир.

— Если бы я тоже все знал, то, возможно, к сегодняшнему дню вы имели бы целый гараж таких «бубликов». Доведенных до ума.

— Отец боялся, что вы можете сломаться под таким грузом, — неуклюже извинился Кир.

— А пацану, значит, доверился. То есть ты бы не сломался…

— У меня не такие ценные мозги, — пояснил Кир, — поэтому потеря не фатальна для дела. Я вполне заменим.

— Хочешь сказать, меня он пожалел, а тебя было не жалко? Брось. Ни за что не поверю. После смерти Евы Артур тебя только в зубах не носил.

— Дело не в любви, а в целесообразности. Объективно — вы, Мастер, более ценный кадр, потому как уникальный. А вояк много. Когда папа принимает решение на таком уровне, он отбрасывает все соображения, кроме одного: насколько принятое решение приближает к цели.

— А если бы он ошибся? И ты сломался? Что бы он тогда делал?

— Что-что… Жил с этим. Вы не представляете, Мастер, с чем люди умудряются жить, если другого выхода нет. Скажите, предельная грузоподъемность «бублика» какова? И — по объему.

Брови Берсеньева медленно, но уверенно вылезли на лоб.

— Что ты задумал, сынок?

— Лучше вам этого не знать, Мастер. Не смотря на ваш новый допуск, кстати, документального подтверждения я не видел. Невежество не всегда зло, иногда — благо. Потому что любое знание делает соучастником.

— Ты такой же, как твой отец, — с горечью сказал Берсеньев.

— Еще нет. Но я стараюсь.

Императрица

— Я закрыл этот сектор своим кодом, чтобы его взломать, требуется время. Там такой ключ, что его можно три раза вокруг Земли обмотать, простым перебором вычислят за 116 лет! Правда, у них свои технологии.

— Там мозг покруче любого суперкомпьютера, — качнула головой Мещерская, — по крайней мере, по скорости вычислений.

— Значит, будем действовать не по логике, а по парадоксу, — Артур примерился к белоснежной, выложенной плиткой, стене метблока, отошел на пол шага и, почти без размаха, врезал по ней ногой, уже обутой в тяжелый ботинок.

Плитка с сухим звоном ссыпалась на пол. Внутри обнаружилась пустота.

— Ныряй и вытаскивай то, что найдешь, — распорядился министр безопасности, — коробка тяжелая, но я, с моими габаритами, просто не пролезу.

Оля не заставила себя просить два раза. Внутри, и правда, было очень тесно. Она ухватилась за большой контейнер, резво потянула его и едва не сорвала спину.

— Я же предупреждал, Мещерская. Давай без фанатизма. Потихонечку, полегонечку. Как рыбку ловят. Ловила когда-нибудь рыбу?

— Только в мутной воде, — пропыхтела журналистка. Она все же нашла способ совладать с тяжеленным контейнером. Между ним и стеной был небольшой зазор, в который она ввинтилась, уперлась спиной и, таки, сдвинула его с места.

Дальше подхватил Артур и, почти играючи, вытянул его наружу.

— Там что, булыжники? — тяжело дыша, спросила Оля, вылезая из пролома, — почему такой тяжелый?

— Потому что в свинце. Чтобы сканеры не обнаружили. Этот тайник еще при старом Императоре закладывался, на всякий случай. Вот случай и наступил.

Для того, чтобы открыть любой армейский контейнер, хватало чипа спецподразделения и стандартного кода. Но у этого не было пластины с замком, вместо него — полукруглая выемка.

— Сунь туда пальчик, — ласково попросил министр, улыбаясь крокодильей улыбкой.

— Я? А почему не ты?

— А потому, что не по моему ключу этот замочек, — интонация была такой двусмысленной, что Оля почувствовала жар в кончиках ушей, — контейнер открывается, только если со спецурой лицо, подлежащее защите по приоритету А. Во избежание бунта и попытки переворота.

Оля послушно выполнила нужное действие, не ожидая ничего плохого, и громко вскрикнула от весьма болезненного укола.

— Черт. Он мне реально палец порезал!

— Извини. Забыл предупредить, там анализатор древний, такие четверть века назад были. Давай подую — и все пройдет.

— Дуй! — мстительно сказала Оля, сунув ему под нос палец. На самом деле это оказалось, скорее, смешно, чем больно: с кнопкой было хуже… Но министр на полном серьезе взял ее руку и тихонько подул.

— У кошки боли, у собаки боли, а у Ее Императорского Величества заживи…

Оля закрыла глаза. Большой палец Артура ласково гладил ее ладошку. А самые кончики пальцев почувствовали прикосновение чего-то теплого и мягкого. Оля не сразу сообразила, что министр целует ее пальцы. Осторожно, бережно, почти не прикасаясь. Это было волшебно… Но совершенно не ко времени.

— Зачем мучить кошку? — спросила она, разрушая сказку.

— Не знаю. Это старый заговор от боли. За подробностями к моему сыну — он у меня любитель древности, собирает такие штуки чуть не с пеленок.

— У тебя есть сын? А он большой? Сколько ему лет? — заинтересовалась Оля.

Артур вздохнул, выпустил ее руку и занялся контейнером, не глядя на девушку.