Степанида и 7 женихов (СИ) - Шкот НатАша - Страница 6

— В-вы ко мне? — спросила она и видимо досада в голосе прозвучала, потому что участковый сразу начал оправдываться:

— Простите, что надоедаю, я всего на одну минуту! Долг зовет, я не могу не…

— Да-да, — смилостивилась хозяйка, а сама почувствовала — снова накатывает, — что там у Вас? — а сама глаза косит, на что угодно смотрит, да только не в глаза. Помимо глаз у мужчины было на что посмотреть! Высокий, широкоплечий, волосы и брови черные, кожа смуглая, на цыгана чем-то похож. И вот досада, молодой очень. Лет двадцать пять, от силы двадцать семь. «Не, этот наверное не суженый, молодой для меня! Но чего ж так колбасит-то?» Аж ладони чешутся, обнять за шею хочется и к губам красным прижаться!

— Вы хозяйка этого дома? — продолжает.

— Я! — «ох беги скорее, прошу тебя…»

— Не могли бы Вы найти время познакомиться? По долгу службы я должен знать всех жителей… — а сам и воротник поправил и фуражку, затем зачем-то куртку фирменную расстегнул.

— Могла бы! Вот только, если позволите, не сейчас! — природа звала Степаниду уже далеко не шепотом, она даже приплясывать на пороге начала, и это к счастью, отвлекало от мыслей страстных.

— Да! Безусловно! Я зайду в другой раз! Скажите когда удобно? — а сам все в глаза заглянуть норовит.

— Завтра, часов в двенадцать, подойдет? — выпалила первое попавшееся.

— Отлично! Хорошего дня! — и нехотя ушел с порога.

И вот только сейчас Степанида заметила, что густого кустарника, как и не бывало! Ни возле забора, ни возле дома! Нигде!

Разглядывать времени не было, пулей помчалась в конец огорода, где у деда стояла допотопная уборная. Одно хорошо, кирпичная дорожка была расчищена.

Туалет встретил Степаниду привычным скрипом старой двери, гвоздиком придавленной. Та же дыра в полу и газетка на крючке. Передернуло девушку, да делать нечего…

«Первым делом надо что-то с туалетом и душем решить! Не могу я бегать по дырявым туалетам в мои-то годы! Ах, где мой унитазик любименький, да кабинка душевая?» Пришлось строго напомнить себе, что на унитазике нынче восседает беременная попа Маруськи-любовницы и настроение испортилось окончательно.

На обратном пути Степаниду ждал очередной сюрприз. Сосед собственной персоной! Топтался у калитки, словно не решаясь войти. Увидел ее, обрадовался, на все тридцать два улыбнулся. «Красивый мужик… С сединой уже, но все равно красивый, на Алесандро Сафино чем-то похож!»

— А я снова к Вам! — пробасил он, — позволите войти на одну минуту?

«И этот на одну минуту… Эх, ладно… в глаза, главное, не смотреть!»

— Да, проходите! — сосед бравой походкой подошел и отчеканил:

— Славный Петр Ильич! Ваш сосед, как Вы догадались! — он махнул куда-то вправо, — хотел познакомиться с соседкой и сказать, чтоб про электричество Вы не беспокоились…

— Очень приятно! — сказала Степанида, про себя усмехнувшись фамилии, — а что не так с электричеством?

— Нет-нет! Вы не поняли, — сразу начал оправдываться сосед, — пользуйтесь сколько угодно, никаких претензий!

Беспокойство охватило Степаниду, посмотрела она на крышу собственного дома, откуда тянулся электрический провод. Вот только тянулся он почему-то не к столбу, а к соседскому дому!

— Ах ты ж, Егорыч! Псина смердящая! — выругалась Степанида, вспомнив как Лукерья того называла, — провел свет, называется…

— Что? — не понял сосед и так и сяк, пытаясь заглянуть девушке в лицо.

— Э-это я не Вам! — заверила она его, — спасибо большое, что разрешаете попользоваться, это временно! Я сегодня же схожу в сельский совет, или куда тут еще принято и решу проблему с электричеством! — защебетала она. «Блин! Как пахнет от него м-м-м… костром, шишками…» Она зажмурилась, зубы сжала, все силы призывая. До боли в глаза заглянуть захотелось, по волосам провести…

— Что Вы! Мне даже приятно! — огорчился сосед, топчась на месте.

— И спасибо Вам за это! Очень рада была познакомиться… — а сама бочком-бочком в сторону крыльца отходит, губы облизывая, руки вспотевшие о джинсы вытирая.

— А… Вы не представитесь? — грустно совсем спросил сосед.

— Ох, да! Любимова Степанида Станиславовна! — выпалила она.

— Сте-панида Ста-ниславовна… — выговорил сосед, спотыкаясь на каждой букве.

— Вот такое непростое имечко, да! — согласилась она, уже с трудом говоря, — ну… всего хорошего! — и влетела в дом.

— До встречи! — донеслось до нее.

Степанида рухнула на пол прямо посреди коридора, руками за голову схватилась. «Мать родная! Тридцать три года скоро, а я как кошка мартовская! Надо ж, чтоб так прошибло!»

— Водицы студеной дать? — раздалось рядом участливо.

Ратный — военный

«Любить не люблю, а отвязаться не могу»

— Так, Лукерья, вопрос номер один, — проскулила Степка испив водицы, — лекарство есть?

— Ат чаво?

— Как ат чаво? Тьфу ты! От чего? От озабоченности кошачьей! — женщина бахнулась затылком об стенку, — я ж так долго не выдержу!

— Ну… есть средство… — протянула Лукерья, — но не сподобится тебе…

— А мне и так все это не нравится, ой, как не нравится… так что, колись!

— Спозаранку нагишом по лесу пробежаться… — вздохнула охоронница.

— Что? — просипела Степка, — совсем ку-ку, да?

— Я ж толковала, что не сподобится…

— Сумасшедший дом! — выкрикнула Степка и вскочила на ноги, — ни — за-что!

— Угу-угу… — донеслось следом, — не ты першая, не ты остатняя…

— Не серчай, хозяюшка, — пропела Лукерья, видя, как Степка уже битый час молча глазеет в окно и грустно вздыхает, — есть еще способы ослабить… притяжение…

— Слушаю тебя…

— Ну першее и самое действенное — гонять голяка! — Степка глаза закатила, — окромя этого, водой студеной обливаться, — Степанида скривилась, но промолчала, — скоромного не есть…

— Чего не есть?

— Так это, мясо, масло, яйца…

— Бли-и-и-н! — очень любившая покушать Степанида, совсем приуныла.

— Не употреблять алкохолю…

— Тьфу на тебя! — воскликнула Степка, — чем дальше — тем хуже!

— Не сквернословить!

— А это еще почему? Ты придумала! — возмутилась женщина.

— Ниче не придумала…

— Придумала-придумала! — пробасил Егорыч и захихикал.

— Доносчик! — прошипела Лукерья, обидевшись.

— А ты, Егорыч, тоже хорош! — вдруг вспомнила Степка, — зачем электричество у соседа воруешь? А?

— Так я это, барышня… — замялся Егорыч, — шоб… сэкономить капитал…

— Блюдолиз! — не унималась Лукерья.

— Колотовка! — в долгу не остался Егорыч.

— Да тихо вы! — встряла Степанида, — точно! Капитал!

— А шо, капитал? — в одночасье спросили Егорыч и Лукерья.

— Это вы мне скажите, а где Слагалицы брали капитал? А?

— Какой капитал? — это уже Лукерья, Егорыч видимо испарился.

— А такой, капитал! Деньги-тугрики! Жили за что? На работу ходили? — и как этот вопрос не возник у нее сразу. Женщина-то она была практичная. Привыкла, что деньги, пусть немного, но имелись.

— Так а пошто тебе деньги-то? — недоумевала Лукерья, — как в силушку войдешь и мы следственно тоже, то в еде надобности не будет. Хозяйство заведем, Крапивка подсобет, огородик, коровка…

— Ой не-не-не! — Степанида аж со стула вскочила, — я в огороде работать не умею, а коров так вообще боюсь! Ты что!

— Та я кажу — Крапивка подсобет!

— А Крапивка у нас кто? Здесь еще кто-то есть? — кажется конца краю сюрпризам не будет!

— Крапивка у нас огородница-господарушка! — защебетала Лукерья, — огородик у ней славный, ни травиночки, растёть все, аки на дрожжах! А молочко у коровки… м-м-м…

— Это типа как ты, только по двору? Это она кусты выкосила?

— Она, кто ж еще! С позаранку до ночи, работяжечка! — пела соловьем Лукерья.

— А если люди увидят? — Степанида выглянула в окно, но ничего такого не заметила.

— Нихто не узреет! Не боись! — уверила охоронница.

— А она меня слышит? — Степанида по сторонам поглядела, — видит?