Белые волки. Часть 3. Эльза (СИ) - Южная Влада - Страница 91

Он залпом опрокинул порцию виски, поморщился и принялся наливать еще, расплескивая мимо.

— Ну и как, помогает? — уточнила Северина.

Ян грязно выругался и отрицательно покачал головой:

— Хреновый из меня доктор.

Она вздохнула и уже хотела уйти, оставив его развлекаться, но услышала:

— Волчица…

Стоя к Яну спиной, она закрыла глаза. Сколько еще он будет мучить ее, называя так? Сразу вспомнились их вечера, их ночи, моменты скупого украденного счастья. И другие моменты тоже вспомнились. Как Ян вставал перед ней стеной, загораживая собой господина. Защищая Димитрия от нее, а не наоборот. В сердце образовалась горечь, и во рту — тоже. Северина напомнила себе о плане, поклялась, что вот сейчас сделает шаг через порог и уйдет. И сделала шаг.

Жаль, что не в том направлении. Ян схватил ее за руку — от этого прикосновения тут же побежали мурашки — прижался горячими губами к пальцам. Северина отвернулась, желая его оттолкнуть и не в силах сделать это.

— Я не могу забыть тебя. Слышишь? — прошептал он, целуя ее руку, разрывая в клочья самообладание, а ведь отвлекаться от роли, расстраиваться было нельзя. — Когда ты меня послала… и все правильно, я ведь заслужил… но ты не должна… я умоляю тебя… ты не должна этого делать…

— Чего я не должна? — нахмурилась Северина, пытаясь продраться сквозь его пьяную речь.

С какой-то невыносимой тоской и нежностью Ян посмотрел на ее живот.

— Ты. Не. Должна. Делать. Глупостей, — заставляя себя говорить четче, буквально по слогам, сообщил он. — Ты же сейчас не идешь, чтобы… чтобы его…

— Боги, Ян, — от возмущения Северина даже выдернула руку и отступила на шаг назад, сообразив, что он имеет в виду угрозы, которые она выкрикивала мужу при всех в порыве ярости. — Ты что, всерьез решил, что я смогу убить собственного ребенка?

Ян как-то неопределенно мотнул головой. Северина не была уверена: возможно, в его состоянии это означало намерение пожать плечами. Вся ее обида тут же схлынула.

— Милый Ян, — она провела кончиками пальцев по мужскому лицу и грустно улыбнулась, когда он тут же откликнулся на эту ласку, — то, что я говорю и делаю, и то, что я чувствую, — это зачастую совсем разные вещи. Так уж я привыкла. Я думала, уж ты-то понимаешь меня как никто. Димитрий, вот, не понимает. Он думал, что накажет меня ребенком, а вместо этого… впервые в жизни подарил мне смысл жить. Я все равно победила.

Ян с удивлением поднял на нее взгляд, кажется, даже хмель отпустил его немного.

— Моя любовь была никому не нужна, — развела руками Северина, — я сама была никому не нужна. А теперь это будущее крошечное существо никак без меня не обойдется. Я могу быть кому-то нужной. Моему ребенку. И я могу дарить свою любовь, зная, что не просто выкидываю ее вникуда. Каждому ребенку нужна любовь его матери. Каждому без исключений. А моему малышу будет нужна именно моя. Я не повторю ошибки своего отца, не стану отворачиваться от дитя из-за того, что чувствую к другому его родителю. Я буду его любить. Я сделаю его счастливым.

— Но как ты будешь дарить любовь на расстоянии? И я? Я не смогу без тебя.

— Ты должен жить счастливой жизнью, — твердым голосом ответила Северина. — Димитрий простил тебя, тут нет сомнений. Чтобы ты ни натворил в прошлом — он уже тебя простил. Когда я рожу, он заставит меня уехать, и еще одним поводом для ваших ссор станет меньше. Но я прошу тебя, Ян, поклянись мне, пожалуйста. Поклянись, что когда я уеду, ты станешь заботиться о моем ребенке, как о своем. Ты будешь следить, что за няни его окружают, ты защитишь его от любой угрозы, как защищал Димитрия. Я не уверена, что сам он это сможет. Найди женщину, которая будет искренне любить моего малыша. Ты ведь всегда умел находить подходящих женщин на те или иные случаи.

Северина надеялась, что ее неловкая попытка пошутить чуть развеет мрачное настроение Яна, но тот потемнел лицом еще больше.

— Я хочу, чтобы это был мой ребенок, — отчеканил он, глядя ей глаза в глаза. — Я мечтаю, чтобы у тебя был ребенок от меня.

Северина ощутила сладковатый привкус виски в его дыхании и пожалела, что ей самой так нельзя — нырнуть в блаженный туман алкогольного забытья, уйти ненадолго от своего бремени. Нет, что ни говори, а мужчиной быть гораздо легче.

— Но это не твой ребенок, — отрезала она. — Ты — человек, а я — волчица. И мы не можем быть вместе. Найди себе другую женщину, Ян. Какую-нибудь хорошую девушку. Не такую, как я.

Она специально выделила голосом слово "хорошую", а когда он попытался ее поцеловать — оттолкнула и буквально побежала прочь. И только оказавшись на улице, сделала глубокий вздох, утерла слезы и приказала подоспевшему слуге позвать ее водителя. Ян так удивился, что она готова сама отступиться и мирно уехать в горы, а Северине просто претила мысль о том, как они с Димитрием будут делить малыша. Мирным это решение выглядело лишь на первый взгляд, чего оно ей стоило — никто никогда не узнает. Что она за мать, если бросает ребенка? А что она будет за мать, если обречет свое дитя на вечное существование в качестве яблока раздора между родителями? Чем это лучше игнора, которому в свое время подверг ее собственный отец?

Впрочем, до этого было еще далеко. Северина вскинула голову, жадно втянула носом холодный ночной воздух, заставила себя улыбнуться. Сцена звала, кулисы готовились вот-вот распахнуться, и яркий свет софитов уже ощущался на лице.

Лучшая роль в ее жизни.

Издалека, во тьме ночи, разбавленной лишь редкими портовыми фонарями, вода в реке казалась черной и маслянистой. Где-то вдалеке выла собака, железные грузовые контейнеры громоздились один на другой, образовывая темные и опасные коридоры, по которым предстояло пройти, чтобы достигнуть огромных складских помещений.

Северина пожалела, что не надела обувь попрочнее, когда под каблуком хрустнуло стекло, но шагов не замедлила. В сопровождении водителя, освещавшего ей путь фонарем, она очертя голову бросилась в незнакомое нутро портовых лабиринтов. Кто бы мог вообще подумать, что нога благородной лаэрды когда-либо ступит сюда? Это место подходило, скорее, для какой-нибудь девчонки из свободного народа, чем для нее, зато и лишних глаз и ушей тут в разы меньше. Повезло, что начальник охраны напился, и некому было настаивать, чтобы жена наместника не ехала на ночь глядя одна. Потом, потом, конечно, разразится скандал… а может, и не разразится, если все сложится удачно, и ее дело выгорит.

Контейнеры закончились, а вместе с ними пропал и тяжелый запах гнилой речной воды, ржавого железа и миазмов, дышать стало легче, а на стене ближайшего строения обнаружились нанесенные белой краской цифры — порядковый номер склада. Северина решительно отобрала у водителя фонарь и велела ступать прочь, ждать ее в каре. Нужное место находилось где-то поблизости, там должны были встретить госпожу верные пташки. Бояться вроде бы нечего, но все равно волнительно и страшно.

Подняв повыше фонарь, она побродила еще немного, изучая цифры на стенах и прислушиваясь к порывам ветра в неплотно подогнанных листах металла. Тихо, темно, пусто. Наконец деревянные доски настила вывели ее к самой реке, отгороженной в целях безопасности хлипкими перилами, и здесь, под качающейся на ветру лампой наружного освещения, Северина наткнулась на дрожащие женские фигурки, которые жались одна к другой и без конца озирались по сторонам. Ее собственный страх тут же как рукой сняло: так уж она привыкла реагировать на чужую слабость.

— Надеюсь, у вас хорошие новости для меня? — потребовала она ответа у своих пташек.

Те, стуча зубами, кивнули.

— О-он в-внутри, благородная лаэрда, — подала голос самая смелая из девушек, которой было поручено сыграть роль приманки для ведьмака, — я была там, к-когда он пришел, и все получилось, как в-вы сказали.

— Хорошая девочка, — Северина потрепала ее по щеке, как иногда делала с Маркусом, если тот не выкидывал фортелей, а ходил, как положено, в лоток. — Пойдем. Покажешь.