Белые волки. Часть 3. Эльза (СИ) - Южная Влада - Страница 87

— Беги, — только и шевельнулись его губы.

Но она не побежала. Страшный человек уже сидел на краю постели и баюкал на коленях ее дочь. Он напевал девочке колыбельную и улыбался. Эльза снова ощутила ком в горле: когда-то она так же утешала брата.

— Мама, что происходит? — спросила Ива, выглядывая из кольца чужих рук.

— Да, мама, — передразнил ее Алан, — расскажи нам, что случилось?

— Все в порядке, милая, — сглотнув, начала Эльза и протянула руку, желая сейчас прикоснуться и погладить дочь, — это тебе снится. Просто плохой сон, малышка, помнишь, ты описывала мне их? Ложись и закрой глазки, а мы все уйдем.

Она посмотрела на сводного брата, и тот кивнул, показывая, что согласен. Он аккуратно устроил ее драгоценную дочь на постели, накрыл одеялом до самой шеи и даже поцеловал в лоб. Эльза отвернулась: поцелуи в лоб ассоциировались у нее с чем-то хорошим и теплым, не таким. Ива тут же потянула одеяло и накрылась с головой: ей все еще было страшно. Алан поднялся, пересек комнату и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Мозг Эльзы лихорадочно соображал, что делать дальше. Она не побежала вопреки приказу мужа, потому что боялась, что брат успеет свернуть ребенку шею быстрее. Она не собиралась рисковать и проверять, так ли все случится на самом деле. Супруг стоял в коридоре и не видел, что в детской кто-то есть, но когда Алан появился, тоже все понял и сделал знак Эльзе, что одобряет ее решение.

— Я пойду с тобой куда угодно, но ты не тронешь мою дочь, — свистящим от ярости шепотом сообщила она брату. — Мой муж останется и позаботится о ней.

Она покосилась на супруга, мысленно умоляя его согласиться и не делать резких движений. Он уже доказал, что желает ее ребенку самого лучшего, с ним Ива не пропадет, как не пропала с ним сама Эль. Тот стоял с каменным выражением лица, но по его глазам Эльза видела, что он не готов просто сдаться.

— Хорошо, — так же тихо согласился Алан, — повернись, сестренка. Мне надо убедиться, что ты будешь послушной. Я и так достаточно потратил времени, чтобы тебя отыскать.

В этом таилось что-то странное — перешептываться за дверью детской. Как будто вот там, в комнате, оставался светлый и чистый мир, в котором не было места ничему плохому, и люди, оставшиеся в коридоре, решили сохранить его таким несмотря ни на что.

Эльза повернулась спиной к Алану, почувствовала, как тот откинул ее длинные распущенные волосы, обнажая шею. Он коснулся ее, и дальше стало происходить что-то странное. Эльза опомнилась уже на улице, сообразив, что ступает по холодной земле босыми ногами, а под руки ее крепко держат все те же чужаки с черными провалами глаз и злобными лицами. Теперь, когда спальня с Ивой осталась позади, она могла действовать свободнее и сделала усилие, пытаясь обернуться в волчицу… но не получилось. Ее внутренний зверь не откликался, будто умер. Но звериная сущность родилась вместе с Эльзой, им невозможно погибнуть по отдельности.

Она сделала еще попытку, согнулась и застонала, а грубые мужские пальцы впились в ее тело сильнее, оставляя синяки. Алана не было видно поблизости, впереди стоял большой крытый грузокар, созданный для перевозки скота, и Эльза понимала, что теряет свой последний шанс вырваться на свободу. Неясный шорох за спиной заставил их обернуться, и ее материнское сердце упало: сводный брат, с ног до головы покрытый кровью, нес на руках большой сверток из одеяла, а с краю болтались две голые детские ножки.

Она хотела закричать, но из горла вырвался только сип. Мельком взглянув на нее, Алан небрежно передал сверток ближайшему из сообщников.

— Отвезешь сиротку в горы. И поаккуратнее. Она спит и не должна проснуться до конца путешествия.

Эльза наконец-то сумела вдохнуть, резкая боль в груди рвала ее напополам с облегчением. Кровь на одежде и лице Алана, которую она поначалу приняла за кровь Ивы, принадлежала не девочке. Это была кровь супруга Эльзы, который защищал ребенка, когда его попытались забрать. Подлость брата, пообещавшего оставить малышку в покое, даже не удивила Эль. Она представила, как все происходило: тихий, молчаливый бой за дверью спальни, где лежит ребенок. Стоны сквозь зубы, приглушенный звук ударов — чтобы не напугать.

Рохля, тюфяк, книжный червь. Он обладал острым умом и добрым сердцем, но не владел техникой боя. Не так, как ее блистальный отец или сумасшедший брат — окажись кто-нибудь из них на месте этого лаэрда, Алану пришлось бы туго. Эльза в сердцах только сплюнула на землю. Окажись кто-нибудь из них тут — они бы и пальцем ради нее не шевельнули.

Дорога показалась ей бесконечной: ее везли в клетке для животных и как животное, без одежды. Волчица не откликалась, но самое ужасное, что некоторые моменты выпадали из сознания Эль. А, приходя в себя, она видела, как плотоядно улыбаются сопровождающие, ехавшие в одном фургоне с ней для охраны. Брат хотел ее помучить, и не отказывал себе в этом, с удовольствием наблюдая за ее унижением. Сам он не прикоснулся к ней и пальцем — если и впрямь хотел жениться, но вряд ли из-за сексуального влечения. Алан смотрел на сестру как на вещь, полезную, нужную, но не жизненно необходимую. Ни капли похоти, больной привязанности, которых она ожидала в подобной ситуации: в его поступке крылось нечто другое. Впрочем, у нее вообще всегда сложно складывались отношения с братьями. Кристоф не в счет — но и тот в последнее время перед разлукой от нее отдалился. Она была одна, сама, девочка с клеймом и упрямым желанием не сдаваться.

На очередной стоянке, когда охрана и водитель отдыхали, Эльза сообразила, что Алан пропал. Возможно, он не мог постоянно находиться рядом, какие-то дела требовали его присутствия в другом месте, и в ее голове снова мелькнула мысль о побеге. Эльза легла на пол своей грязной клетки и притворилась потерявшей сознание. Ей повезло: когда скрипнула дверца, внутрь пролез только один из ее мучителей. Потоптавшись, он отпер клетку, но Эльза не пошевелилась, даже когда тяжелое мужское тело прижалось к ней. Она снова ощутила знакомую пелену, захватывающую разум — Алан сделал ее рабой чужих желаний — и поняла, что в ее распоряжении лишь несколько секунд для активных действий. Она нащупала за поясом мужчины нож, выхватила его и без раздумий всадила злодею в горло. Трясущимися руками стащила с него куртку и оделась, длины как раз хватило, чтобы прикрыть наготу. Затем влезла в его большую, ей не по размеру, обувь. Спотыкаясь, дрожа, Эльза выбралась через незапертую дверь наружу.

На улице хлестал ледяной дождь, грузокар стоял на узкой проселочной дороге, вдалеке сквозь ночную тьму Эльза различила светящуюся вывеску таверны. Ее озябшие в пути мучители наверняка отправились туда перекусить горячим, оставив лишь одного для охраны. Она плотнее завернулась в украденную ветровку и побежала через лес, держась подальше от дороги, опираясь лишь на остатки звериного чутья, не совсем погибшего в ней вместе с волчицей. Вода, льющаяся с небес, смыла чужую кровь с ее лица и рук, но вместе с тем насквозь промочила куртку, заморозила до самых костей. Иногда Эльзе нестерпимо хотелось лечь на землю, поддаться тьме, протянувшей цепкие когтистые пальцы в ее разум, отключиться, возможно, даже замерзнуть насмерть под холодным ливнем на мокрой вязкой земле, но она заставляла себя переставлять ноги и бежать ради дочери. Шаг, еще шаг.

Повезло: вскоре до нее долетел знакомый запах реки, появились первые дома, мост, который в ее детстве называли горбатым, — он стоял на самой окраине столицы, показывая небу изломанную спину. Эльза остановилась под деревом на берегу, чтобы перевести дыхание и уложить в сознании мысль: это город, где она прожила много лет и знает каждую улочку как свои пять пальцев. Кто-то привел ее до места, не иначе, — светлый бог, его помощники-святые? Она только усмехнулась. Ее собственные ноги принесли ее сюда.

Благодаря редким письмам Северины, Эльза понимала, что ее ждет. Родительский дом стоит пустым и обветшалым, ее брат-близнец пропал без следа, а старший — сидит на троне и одним щелчком пальцев получит ее на блюдечке, если увидит. Рациональной частью сознания Эльза прекрасно отдавала себе отчет, что вот в таком виде, голодная, полуголая и больная, не сумеет не то что отыскать дочь, а даже банально выжить. Она вытерла воду с лица и напрягла зрение, вглядываясь вдаль, в сонные дома.