Белые волки. Часть 2. Эльза (СИ) - Южная Влада - Страница 22

— Я приходила сюда один раз, днем, — проговорила Эльза. — Тогда канцлер разрешил папе показать нам темпл. Здесь все выглядело по-другому.

— Ну, — Алекс пожал плечами, возвращая себе привычное бодрое расположение духа, — страшная красота — это тоже красота…

Он взял ее за руку, и дрожь в теле Эльзы утихла. Действительно, тут нечего бояться. Медленно они пошли по главному помещению, изучая его, как в музее. Шепотом Эльза перечисляла имена святых, которые на зубок знала с детства, но потом умолкла: в горле стало першить от аромата полыни и жженых свечных фитилей. Алекс сказал правильно: красота здесь ошеломляла своим преломлением за грань чудовищности. Эльза поймала себя на мысли, что начинает любоваться даже этими серыми лицами и пронзительными глазами. Время казалось остановившим свой ход, звук шагов не отражался от стен, мгновенно истаивая в воздухе.

Наконец, они поднялись по ступеням к алтарю и замерли перед главной картиной. Женщина на ней смотрела на них свысока, и ее серые одежды разлетались в стороны подобно крыльям летучей мыши.

— Святая Огаста, — произнесла Эльза с благоговением и крепче вцепилась в руку Алекса, — если мы попросим у нее благословения и поцелуемся перед ней, она подарит нам вечную любовь.

— Моя вечная любовь уже с тобой, — отозвался Алекс и обнял ее за плечи.

— И все-таки я хочу попросить, — Эльза упала на колени перед картиной и дала ему знак сделать то же самое. Она сложила руки в жесте молитвы и подняла лицо: — Святая Огаста, пожалуйста, сделай так, чтобы мы вечно любили друг друга. И чтобы я никогда не испытала привязки ни к кому, кроме него.

— Привязки? — Алекс, который внимательно вслушивался в каждое ее слово, насторожился.

— Это то, что я не могу контролировать, — призналась Эльза, — и то, чего я боюсь больше всего.

— Ты не уверена, что любишь меня? — он едва заметно нахмурился.

— Нет, я люблю тебя, — Эльза покосилась на картину и решила, что ничего страшного не случится, если Огаста немного подождет, пока она расскажет Алексу то, что ему следовало знать. — Но я люблю тебя своей человеческой половиной. А я ведь еще и волчица. У нас существует такое понятие — привязка. Горячая неконтролируемая влюбленность, как будто ты нашел свою вторую половинку и создан только для нее, понимаешь? Волчья любовь ярче человеческой, сильнее и… — она опустила голову, — эти две любви друг от друга не зависят.

— То есть, ты можешь привязаться к кому-то еще, даже если любишь меня? — догадался Алекс.

Эльза кивнула.

— А ко мне ты не можешь привязаться?

— Ты не волк, — она вздохнула, — привязка — это какая-то странная химическая реакция, которая происходит только между волками. Мы чувствуем запах другого, и от этого внутри что-то переключается. Люди пахнут иначе. Моя волчица на тебя совсем не реагирует.

Алекс задумчиво поковырял пальцем краешек плитки.

— И когда эта привязка должна случиться? В каком-то определенном возрасте?

— Она может не случиться никогда, — с жаром принялась уверять Эльза, ей было неприятно, что Алекс так огорчился. — Например, мои мама и папа прожили вместе всю жизнь, но ни она, ни он не привязались ни друг к другу, ни к кому-либо еще. Говорят, что раньше это случалось между волками чаще, но в последнее время происходит все реже. Есть волки, которые доживают до старости и умирают, так этого и не испытав…

— Но шанс все-таки остается, — пробормотал Алекс.

— Да, — не стала врать Эльза, — и я подумала, может, этот страх и останавливает меня и не позволяет окончательно сблизиться с тобой. — Она слегка покраснела. — Ну, ты понимаешь. Я, правда, не хочу больше никого, кроме тебя, Алекс. Я хочу, чтобы мы всегда были вместе.

— Хорошо, — он решительно повернулся к картине с Огастой, — тогда я тоже хочу, чтобы мы вечно любили друг друга. И не хочу испытывать ни к кому больше привязку, хоть мне она даже и не положена.

Эльза хихикнула, прикрыв рот ладошкой. То, что Алекс начал шутить, означало, что он больше не сердится, и ей стало легче.

— Теперь мы должны поцеловаться, — неуверенным голосом предложила она.

С торжественным видом, стоя на коленях, Алекс обхватил ее лицо и поцеловал. Эльза по-прежнему ощущала на себе взгляд Огасты, но надеялась, что этот взгляд смягчился и стал благосклонным. В конце концов, они выполнили все, как надо: попросили ее и поцеловались в знак твердых взаимных намерений. Можно сказать, почти что обручились.

Она сама не заметила, как Алекс уложил ее на пол, прямо на холодные плитки с изображением шестиконечных звезд. Он начал целовать ее шею, придавливая своим весом все сильнее, и через его плечо Эльза увидела фрески на потолке.

— Они смотрят, — тут же покрылась мурашками она, — не надо… они смотрят…

— Ты же сама этого хотела, Эль, — дыхание Алекса стало тяжелым, большим пальцем он ласкал ее подбородок и нижнюю губу, перемежая эти прикосновения с короткими поцелуями. — Ты же сама сказала, что это поможет тебе решиться на большее. Когда ты позвала меня сюда, я думал, что ты нашла свое идеальное место.

— Нет. Нет, — она отпихнула его и отползла, прислонившись спиной к стене под картиной. — Я хотела только попросить Огасту и показать тебе темпл.

Алекс тоже прислонился к стенке и запустил пальцы в волосы.

— Проклятье, Эль, я на грани, — пробормотал он с глухим стоном. — Я готов трахнуть тебя даже в темпле светлого, вот до чего я докатился. Это безумие какое-то.

Эльза чувствовала его возбуждение, этот аромат витал в воздухе между ними, и ее сердце разрывалось от того, как жестоко она поступает, заставляя Алекса мучиться и в то же время сама не в силах переступить через свои страхи. Надо закрыть глаза и просто прыгнуть, сказала она себе мысленно, просто прыгнуть, как в глубокое озеро, и не думать ни о чем.

— Но любовь — это ведь не только секс? — предприняла она последнюю попытку, с надеждой заглядывая в его глаза. — Ты ведь сам так говорил.

— Язык бы оторвал себе, идиоту, — процедил Алекс, но затем спохватился, повернулся к Эльзе и улыбнулся терпеливой улыбкой страдающего человека: — Конечно не только, моя девочка. Это всего лишь часть любви. Но без нее тоже нельзя. Тебе проще, ты пока не знаешь, без чего живешь. А когда узнаешь — тогда ты поймешь меня, Эль. Я уже себе руки все в кровь стер, удовлетворяясь без тебя…

— Тише, — она засмеялась и зажала ему рот, воровато оглядываясь. — Здесь нельзя говорить такое.

— А мне плевать, — пробубнил Алекс через ладонь и пощекотал ее кожу языком, заставив отдернуть руку. — Сюда приходят со своими бедами, и я вот тоже пришел. Сейчас как вознесу молитву Огасте, чтобы она тебя уговорила, — потом не жалуйся.

— Не надо, — продолжила смеяться Эльза, — не надо только привлекать к этому делу посторонних. Я согласна. Я и так согласна.

— Когда? — он схватил ее за плечи и пристально посмотрел в глаза, уже без тени улыбки.

— Завтра, — внезапно осипшим голосом выдавила Эльза, тоже становясь серьезной. — Выбери любое место, я согласна на все. Пусть это случится завтра.

— Завтра… — повторил Алекс, словно пробуя это слово на вкус, и недоверчиво качнул головой, — дожить бы до завтра скорей.

Он снова поцеловал ее, на этот раз сдержанно, на полу, усыпанном шестиконечными звездами, под пристальными взглядами сероликих теней, и в тот момент к Эльзе вдруг пришла уверенность, что все ее мечты непременно исполнятся.

— Надо просто не думать, — твердила она себе на следующий день, готовясь к вечернему свиданию. — Не думать ни о чем.

Ночью плохо спалось, и теперь слегка побаливало в висках. Когда она принимала душ, ее привычная пористая губка для тела показалась вдруг слишком жесткой и царапающей кожу, и Эльза отбросила ее и принялась намыливать себя руками, представляя, что это руки Алекса. Он будет трогать ее, гладить и целовать. Уже совсем скоро. Этого очень хотелось, от силы желания не хватало воздуха в груди, и она замирала, не замечая, что на спину льется горячая вода.