Самая главная злодейка (СИ) - Ильина Ольга Александровна - Страница 3

кокетливо рассмеялась, поцеловала в щеку и выскользнула из

объятий.

— Ах, дорогой, вы же знаете, я не могу так вами рисковать.

Если король о нас узнает, если даже слухи пойдут… — она сделала

вид, что содрогнулась, а на лицо натянула маску неподдельного

ужаса. — Я умру, если с вами что-то случится.

Не дав ему опомниться, принцесса поспешила уйти из пустой,

давно заброшенной библиотеки, пока ее, в самом деле, кто-нибудь не

хватился.

Вернувшись в свои комнаты, она прошла прямиком в спальню и

упала на кровать, абсолютно не заботясь, что помнет бальное платье,

что через полчаса должна стоять при дворе, улыбаться арвитанским

подданным, изображая счастье, танцевать с кавалерами и млеть от

комплиментов выбранного отцом, очередного жениха. На этот раз он

подобрал поистине беспроигрышную кандидатуру — своего то ли

племянника, то ли кузена, Франца — сына герцога Ардонского.

Молодой маг прибыл ко двору неделю назад и сразу ей не

понравился. Нет, он был довольно сносным для человека, сильным

для мага, но слишком умным и проницательным. С таким сложно

играть, еще сложнее управлять. Совсем как с Дэйтоном. Только если

Дэйтону она все прощала, то другим ничего и никогда. Этот Франц

умел смотреть в чужие души, а свою прекрасная Солнечная

принцесса Самира уже продала. Задорого ли, задешево ли — она не

знала, но для своего личного спокойствия, для безопасности, для

просто хорошего сна угроза должна была быть устранена, даже если

это означало смерть бывшего друга.

***

— Нет!

— Да!

— Нет!

— Да, и не спорь со мной!

— Нет, отстань!

— А я сказала, да! Вставай немедленно! — грозно рычала Тея,

пытаясь выковырнуть меня из кровати, но я не выковыривалась и

закрывалась от ее приставучего голоса подушкой. — Я кому сказала,

вставай!

— Тей, отвяжись. Я не собираюсь никуда идти. И даже не думай

палить мою кровать. Сама в ней спать будешь, — также грозно

предупредила я, а то знаю я свою любимую подружку, а по

совместительству наследную принцессу Илларии — чуть что не по

ее, так сразу что-то вспыхивает в опасной близости от моей скромной

персоны. Особенно в последнее время.

— Клем, ты… ты… трусиха — вот ты кто! — рявкнула вконец

обозленная подруга, и я даже спорить с ней не стала. — Долго ты еще

будешь здесь торчать?

— Долго, — буркнула я, уткнувшись в подушку. До самого

отъезда в Арвитан буду. Потому что дальше собственной комнаты

мне выбираться совсем не хочется. Хватит, навыбиралась.

Столкнулась с повелительницей, выслушала немало про себя нового.

Я, оказывается, приживалка, выскочка и еще этот… как его… репей,

вцепившийся в святое Огненное семейство. Ага, «святая» Паэль не

может простить, что я поведала всему Дарранату, какой не святой

оказалась ее собственная статс-дама. Там и инцесты, и насилие, и

извращения всякие имелись в совсем не святом семействе Флемора, а

Паэль так этому семейству доверяла.

А как она возмущалась, когда повелитель, впечатлившись

увиденным, отправил совсем не невинную статс-даму, ее мужа и

детишек-психов в каменоломни горы Сиель исправляться. Дааа…

Головокружительная у Далиан Флемор была карьера — от первой

леди Илларии до труженицы кирки и лопаты. Хотела бы я

посмотреть — пришлись ли им впору кандалы?

И мне даже не жаль, что Паэль на меня злится, хотя нет, вру,

жаль. Представить трудно, что станется с нашей повелительницей,

когда она узнает, что выскочка-полукровка, присосавшаяся к ее

падчерице, присосалась еще и к ее обожаемому сыну.

— Это важное собрание. Последнее перед отъездом, и я не

хотела быть там без тебя.

— Тей, мне совсем не хочется никуда идти. Правда. Мне плохо.

Мне очень-очень плохо.

— Серьезно? А выглядишь вполне здоровой, — поджала губы в

немом укоре подруга.

Ну, не говорить же ей, что мне не физически плохо. Это скорее

в душе, в груди такое чувство в последнее время возникает, словно у

меня нет какой-то важной части, ее отобрали, или я сама отдала, но

она болит, ноет и заставляет меня все время мерзнуть. Прямо как

фантомные боли у тех, кто лишился руки или ноги. Ее нет, но она

болит, не сильно, существовать не мешает, а вот жить…

Особенно тяжело ночами, собственно, их было пять. Без него. И

одна с его тенью, но тень заявила, что уйдет, если я скажу хоть слово.

Я и не сказала. Тогда тень даже решилась меня погладить, и я на

несколько мгновений почувствовала, что та — потерянная часть меня

вернулась. Это так испугало, что я не выдержала, прогнала тень,

наорала на них обоих и проплакала всю ночь. Собственно, это было

вчера. А сегодня у меня болит голова, душа, сердце и прочие части

моего несовершенного организма. И, кажется, я заболеваю или давно

уже болею. Не знаю, все сложно и больно, и тяжело очень. И в голове

полный кавардак.

— А ты выглядишь… странно, — вдруг заметила я.

Когда Тей пристально рассматривала меня, я получила

возможность рассмотреть ее, увиденное мне совсем не понравилось.

Нет, если не присматриваться, она выглядела как всегда идеально:

платье с иголочки, безупречно сидящее на стройной фигурке,

медовые волосы забраны в замысловатую прическу, аккуратный

курносый носик, все также вздернут (принцесса, как-никак) и ямочки

на щеках присутствуют, когда она снисходит до искренней улыбки. А

вот с глазами беда, уж я-то знаю, как они могут сиять нефритовым

блеском, и эта складка между идеальных бровей не внушает

оптимизма. Она явно была чем-то расстроена, если не сказать

больше.

— Глаза красные. Ты плакала?

— Вот еще, — фыркнула Тея, а взгляд отвела и помрачнела.

— Принц что-то начудил?

— Причем здесь принц? — передернула плечами подруга,

окончательно убедив меня тем самым, что дело все же в принце.

Так, и что же натворил арвитанский красавчик? Насколько я

успела его узнать, он серьезен, целеустремлен и крайне

заинтересован в моей огненной подружке. А уж как она

заинтересована, правда ни в жизнь в этом не признается. Тем более

не понятно, какая кошка могла между ними пробежать? Они же

просто идеально подходят друг другу.

Он — высокий красавец-полукровка с глазами цвета охры,

красивым, волевым, обветренным и загорелым, от частого

пребывания в море, лицом, упрямым подбородком, идеально

прямым, аристократическим носом, с длинными белыми волосами,

строгим взглядом будущего монарха и ореолом власти, окружающем

всю его внушительную фигуру.

И она — принцесса, красавица, умница, и с ней ни один

мужчина не соскучится.

К тому же они оба стоят на одной социальной ступени, так

сказать. Какие могут быть у них проблемы?

Я решила, что дело в принце, ведь Тей, если что-то чувствует, то

окунается в это чувство со всей самоотдачей и страстью, присущей

носителям огненного дара. Всегда до конца, что в любви, что в

ненависти.

— Если он тебя обидел, я его убью, — твердо пообещала я, а

Тей улыбнулась. Жаль, решимости поднять меня с насеста, тьфу, с

кровати, не поубавила.

— Спасибо, конечно, но я сама справлюсь. Впрочем, ты можешь

убить его на собрании.

— Полукровки не сдаются?

— Никогда! — торжественно произнесла подруга и

рассмеялась. А потом вдруг резко остановилась, словно внезапно ее

озарила какая-то идея и посмотрела на меня. Причем так серьезносерьезно.

«Гадость говорить будет» — догадалась я, — «или спрашивать о

неприятном». А неприятным для меня было только одно —

повелитель и его взрослые игры.

— Клем, почему ты мне не сказала?

— Сказала что? — прикинулась дурой я.