Перевал (СИ) - "Эвенир" - Страница 15

Эал приподнялся на локте, в предрассветных сумерках заглянул в лицо лорда.

— Но теперь же ты не оставишь меня? Я ведь теперь твой человек, да? Помнишь, ты говорил, что я твой человек?

— Нет, Аль, — тяжело вздохнул Родрик. — Я бы и рад назвать тебя своим, но не могу. Ведь это предполагает полное доверие, понимаешь? Полное. А ты мне, может, и не соврал, но и правды не сказал.

Осторожно взял руку эала, стал загибать длинные пальцы.

— Смотри. Когда все ушли на войну, тебя оставили дома. Это раз. Почему? На вид тебе лет семнадцать-восемнадцать, вполне взрослый, чтобы в бой идти. Но это ещё ладно. Может, ты хворый был или почему-то не обучен. Но потом, когда люди вашего короля надевали на эалов ошейники, отчего же тебя обошли? Это два. Ведь тебе точно больше пяти и меньше пятидесяти. Отчего же не в рабство, а в какой-то лагерь, вместе с детьми и стариками? Не получается, Аль. Не сходится твоя история.

Долго молчал эал. А когда заговорил, мало смысла было в его словах.

— Как ты думаешь, лорд, почему люди никогда не видели женщин эалов?

— Потому что вы не пускаете людей в свои края, а ваши женщины не покидают Каер-Эала.

— Это не так. Люди бывали в наших землях, ваш король прислал войско нашему, да и работорговцам разрешён был проезд. Но никто из них не видел женщин. И вот почему, лорд. У нас нет женщин. Женщин — в вашем понимании — у эалов нет.

— Ну конечно, — фыркнул Родрик. — А детей вам духи небесные приносят? Или вы их в капусте находите?

Альхантар вздохнул, будто собираясь с силами. Переплёл пальцы с Родриком, сжал неожиданно сильно.

— У нас есть Несущие Жизнь. Их семя способно оплодотворить. Их у нас называют альфами. Большинство эалов, которых ты видел, именно альфы. Иногда попадаются эалы, которые выглядят как альфы, но семя их бесплодно, и сами они не способны выносить ребёнка. Их называют бетами. Среди рабов-эалов таких, должно быть, мало. И, наконец, есть среди нас и те, кто способен принять семя альфы, выносить и родить ребёнка. Их называют Дарующими Жизнь. Омегами. Их мало. Из десяти младенцев пятеро рождаются альфами, трое бетами и только двое омегами. Каждый эал чувствует различие, по запаху в основном, но и по другим признакам. Для людей мы все одинаковы. Все похожи на ваших мужчин. Так вот, Родрик из Белого Гнезда. Я — Дарующий Жизнь, омега из рода Западных Ветров. И я ношу ребёнка. Человеческого ребёнка.

Альхантар встал на постели на колени, прижал к груди руку Родрика и заглянул ему в глаза, так по-детски и так настойчиво.

— Теперь ты понимаешь, лорд, почему ты должен освободить меня от клятвы? Я должен умереть, ты ведь это теперь понимаешь?

========== Глава 8 ==========

В бане пахло можжевельником и мятой, густой пар висел над тёмными лавками, на раскалённых камнях шипела вода. Умелый банщик с руками твёрдыми, как железо, превратил тело Родрика в жидкий кисель, а также сделал его невесомым и гнущимся в неожиданных местах. Со стоном поднялся лорд со скамейки, уступая место поросшему черной шерстью Кейну, огляделся по сторонам. Конечно, Альхантар забрался в самый тёмный угол и сидел там, аккуратно сложив худенькие лапки на крепко сдвинутых коленях. Родрик подошёл к эалу, почти насильно поднял его на ноги. Прошептал в розовое ухо:

— Перестань прятаться! Ты что, забыл, для чего мы сюда пришли?

— У меня живот! — рассерженной кошкой зашипел мальчишка. — Все заметят!

— Все заметят то, что ожидают заметить, а именно — твой хер! Давай, расплетай косу!

Чтобы расплести косу понадобилось две руки. Родрик по-хозяйски обнял эала за талию, прижал к себе. Живот и вправду был. Маленький, круглый и твёрдый, он идеально ложился в ладонь. Альхантар, тихо вздохнув, уронил голову на плечо лорду. Родрик лёгким поцелуем коснулся приоткрытых губ.

В этом состояла вторая задача злосчастного похода в баню. Конечно, главной целью была демонстрация мужского достоинства маленького эала, чтобы ни у кого в крепости не возникло сомнений по поводу его пола. Чтобы, когда появится на свет малыш, подозрения в материнстве никак не затронули Аля. Но также требовалось ясное подтверждение того, о чем в Гнезде догадывался каждый: Альхантар — любовник лорда, а значит, каждый, позволивший себе вольность с эалом, рискует головой.

Нужда в таком подтверждении была. За месяц в крепости Аль отъелся и окреп. Из бледного заморыша он превратился в юношу удивительного очарования. Серые, как пакля, волосы оказались сияющей серебряной с золотом гривой, которую эал заплетал в небрежную косу, в руку толщиной, достающую до поясницы. Горное солнце тронуло светлую кожу позолотой, на которой ярко-синие глаза засияли, словно сапфиры. После памятного разговора Родрик стал замечать черты, прежде скрытые от его взора: особую плавность движений, мягкую, почти женственную грацию, изящные линии овала лица, талии, бёдер. Всё это в сочетании с полудетской хрупкостью и очевидной наивностью робкого юноши производило ошеломляющее впечатление. Родрик не раз ловил брошенные на эала жадные взгляды, принадлежавшие то пожилым кухаркам, то мальчишкам-пажам, то седым ветеранам, и казалось ему, что только неизменное присутствие старого Месяца, бессовестного предателя, ни днём ни ночью не отходящего от нового хозяина, удерживает людей Гнезда от глупости. Родрик пользовался любой возможностью, чтобы заявить свои права на это воплощение соблазна: целовал и обнимал его чуть ли не на показ, сажал на колени, держал за руку. Эал вспыхивал алым цветом, при этом становясь ещё милее.

И все же, вопреки тому, во что верила вся крепость, вопреки поцелуям, и объятиям, и ночам в общей постели, их отношения оставались невинными.

Однажды, увидев Альхантара с Месяцем, достававшим маленькому эалу до пояса, Родрик пошутил:

— Я видал пони поменьше этого зверя. Ты, верно, можешь ездить на нём верхом.

Эал ответил ясной улыбкой.

— Может, и не на нём, но я, наверное, уже могу ездить верхом. Возьмите меня на прогулку, лорд!

Родрик взял Аля на прогулку, укутав в пушистые соболя и подобрав для него самую смирную лошадку. Наградой ему стала искренняя радость мальчишки, увидевшего белку в ветвях ели, слёзы восхищения при виде заснеженных вершин, тронутых розовым сиянием рассвета, яркий румянец на милых щеках. Тем больнее было сознавать, какие травмы не давали ему ездить верхом раньше. Задыхаясь от ярости и нежности, Родрик глядел на удивительное создание, золотое и серебряное, нежное и сильное, глядел и понимал, что никогда не сможет взять его силой. А по-иному не могло быть между ними. Вот и оставалось целовать его при людях, а ночью, оказавшись в одной постели, отползать на самый край, чтобы даже случайно не испугать Аля неловким прикосновением.

С того самого дня, когда Родрик вернулся из дозора, чтобы разорвать рабский ошейник и услышать ошеломляющее признание, они спали в одной постели. Однажды заговорив об отдельной комнате, Родрик поймал тень ужаса на лице своего эала и понял, что мальчик просто боится остаться один. И ещё боится того, что среди ночи к нему придут, прижмут лицом к подушке, по-хозяйски раздвинут костлявые коленки… От такой мысли холодел и Родрик. Эал остался в покоях лорда. Так было спокойнее обоим, да и все живущие в крепости получили ясный сигнал. По уму так было лучше. На деле же… На деле приходилось трудно. Но звучало в памяти жалобное «ним-ним-ним», доносилось издалека, из душного барака в Баркле, и Родрик не сомневался, что эта отчаянная мольба относится и к нему. А значит, приходилось терпеть. Разыгрывать любовников днём, а ночью держаться подальше от хрупкого и нежного, тёплого и желанного, норовившего с детским бесстыдством прижаться во сне, залезть под бочок, ткнуться мордашкой в плечо…

Кто-то брызнул воды на раскалённые камни, горячий пар рванул вверх. Аль, будто очнувшись, отпрянул, разорвав поцелуй. С удивлением Родрик заметил, что эал возбуждён, его небольшой, будто вырезанный из розового мрамора член задорно торчал, подрагивая. Лорд нехотя отпустил юношу, напоследок тепло сжав круглую ягодицу, маленькую, тоже — точно по ладони.