Никому не скажем (СИ) - Резник Юлия - Страница 15

— Ты выглядишь просто ужасно. Пойди домой, отключи будильник и проспи как минимум сутки. Мой тебе совет.

Перевожу взгляд на своего лучшего кондитера. Его зовут Самир, и ему всего двадцать два. Но он невозможно, невероятно талантлив. Как-то раз мы с Сашей отбили его у банды скинхедов. Его родители были беженцами из Палестины, и, несмотря на то, что Самир родился уже здесь, для многих этот парень так и не стал своим. Чужой среди своих… Кому, как не мне, знать о том, как это.

— За совет спасибо. Но лучше бы вы научились правильно готовить этот чертов компоте.

Осторожно помешиваю проваренную черную смородину в сиропе.

— Не иначе, как по недосмотру судьбы, он дается только тебе, — Самир злится и с остервенением тычет деревянной шпажкой в один из извлеченных из духовки бисквит, проверяя его готовность.

— Так сказать легче всего, — закатываю глаза. — И полегче там, не то осядет!

— Не осядет. И вообще! Знаешь, сколько раз я пытался его приготовить?! А у меня желе какое-то получается. Каждый чертов раз.

— Ну, дружок, виной всему желатин.

— Ага, он есть в рецепте, прикинь?

— Ха-ха, Самир. Очень смешно.

— Да если бы!

— Ты же понимаешь, что дело в пропорциях. Но, несмотря на наличие желатина и пектинов, у тебя должен получиться густой ягодный крем. А вот это… — палец указывает на сотейник с застывшим темно-фиолетовым студнем, — перевод дорогостоящих продуктов. Я серьезно.

Выключаю конфорку, оставляю кастрюлю и добавляю немного лаванды. В цехе стоит шум, от которого у меня начинает болеть голова. Самир готовит ванильный крем и, вытянув шею, то и дело поглядывает в кастрюлю с моим компоте.

— Ведьма! — наконец, фыркает он. Я показываю парню фак и иду посмотреть, как обстоят дела с декором свадебного торта для сына губернатора. К счастью, у ребят отличное чувство стиля. И мы согласовали довольно минималистическое оформление. Торт состоит из пяти ярусов, четыре из которых уже покрыты белоснежной зеркальной глазурью. В обед, перед отлетом в Шанхай, я лично украшу его свежими ягодами и марципановыми листочками. Будет очень красиво. Довольно киваю.

В кармане вибрирует телефон, я стаскиваю зубами одну из перчаток, в которых работала, и принимаю вызов.

— Да, Юль, привет…

— Привет. У меня дерьмовые новости. Знаю, тебе сейчас не до того, но…

Сердце сжимается. Я уже понимаю, что ничего хорошего не услышу, а плохие новости, тут Юлька права, это совсем не то, что мне сейчас нужно. Зажимаю смарт плечом, взмахом руки показываю Самиру, что ухожу, и торопливо шагаю между стеллажей к выходу из цеха.

— Так что случилось?

— Степке Пименову стало хуже. Обострение. Если мы не отправим его в Германию в течение недели, будет поздно.

— Но как? Марафон по сбору средств запланирован на семнадцатое. Я договорилась с рекламщиками и…

— У него нет столько времени.

— Дерьмо… — В отчаянии срываю шапочку с головы и упираюсь ладонью в стену. — Юль, я не знаю, что делать, правда. Могу вновь бросить клич о сборе средств, но ты же понимаешь… Если таких постов на странице много — на них просто перестают обращать внимание.

— Да-да. Ну, еще рано сдаваться. Я поспрашиваю кое-кого еще, но… Черт. Мы не можем всем помочь! Мы и так делаем все, что можем.

Касаюсь прохладного кафеля лбом. Конечно, Юлька права. Мы просто волонтеры. Помогаем при случае тем, кому повезло меньше нас самих. Но мы не боги. Тут очень важно это понимать. Делать свое дело, абстрагировавшись от ситуации. Все верно. Да только, интересно, самой-то ей удается? Зная Юлю, верю в это с трудом.

— Ну и дерьмо, — выдыхаю в трубку. — Ты хоть скажи, о какой сумме речь? Пятьдесят? Сто… тысяч евро?

— Ты же в курсе, что мы должны оплатить лечение полностью? Думаю, тысяч восемьдесят. Не меньше.

— Дерьмо… У меня нет и половины от нужной суммы. Все в обороте.

— Да ты что? Спятила? Свои мы не вкладываем. Забыла главное правило?!

Нет-нет. Я помню. Просто… Степка Пименов — это отдельная история. Он одного возраста с моим Женькой. Веселый такой, балагур…

— Я подумаю, что можно сделать, и перезвоню. Окей?

— Заметано. Разве ты не завтра в Китай летишь?

— Вот же черт! Забыла совсем… Но я все равно постараюсь что-нибудь придумать.

Сбрасываю вызов, откидываю от лица волосы и наталкиваюсь на темный, тревожный взгляд Кита.

— Привет. Ты что здесь делаешь? — ненавижу себя за это, но моему голосу явно не хватает твердости. Собственное возмущение даже мне самой кажется ужасно наигранным. Мы не виделись несколько дней, а кажется, будто он только-только оторвался от моих губ. Все возвращается. В одно мгновение. Я залипаю…

На нем снова костюм. На этот раз светло-серый. И очередное классическое пальто в тон. Кит выглядит как живое воплощенье успеха. Вот, кто явно спокойно спит. Я же похожа на жертву кораблекрушения. Сегодня у меня в кои веки нет съемок и встреч. А настроение такое, что я едва заставила себя почистить зубы, что уж говорить об остальном?

Скини, удобные ботинки на низкой подошве и тонкий свитер едва ли не до колен, который теперь, к тому же, скрыт белым стерильным халатом. В цехе у меня, как в операционной. В этом отношении я довольно бескомпромиссна. Ах, да… На мне еще и бахилы. Словом, красотка! Распрямляю плечи и заставляю себя посмотреть на Кита прямо.

— Неприятности? — вздергивает бровь тот, полностью проигнорировав мой вопрос. Интересно, как много он услышал из моего разговора с Юлей? Веду плечами. Сдергиваю со второй руки перчатку и отступаю — из цеха выходят люди.

— У меня? Нет. Все в порядке.

— А мне послышалось, будто тебе нужны деньги.

— Ключевое здесь, видимо, слово «послышалось».

Обхожу Кита по дуге и бреду через склад к офису. У меня здесь все довольно миленько, но, конечно, не так шикарно, как в офисе у него самого.

— Так зачем ты меня нашел?

— Есть разговор.

— Валяй.

На столе у меня стоит блюдце с пирожными. Неожиданно. И, кажется, я знаю, что это… Фисташковый бисквит, желе из ежевики, фиалковый мусс… Кит молчит, а у меня полно дел, так что… Откусываю кусочек.

— М-м-м…

Божественно вкусно. Просто божественно! Сую остатки десерта в рот, слизываю с губ крем, а второй рукой хватаюсь за телефон:

— Почему ты мне не сказал, как это охренительно вкусно?

На том конце провода смеется Самир. Да, идея этого рецепта пришла в мою голову, но я так и не нашла времени, чтобы воплотить ее в жизнь.

— Мне тоже понравилось.

— Нужно обязательно включить эти пирожные в наше меню.

Поворачиваю голову и наталкиваюсь на изучающий взгляд Кита.

— Какой я молодец, правда?

— Ты лучший, бэйба. Но немного скромности тебе не повредит.

— Черт! Меня зовут. У Кати опять проблемы с султаном. Безе тянется за насадкой и не получается дырочки…

— Проверь плотность массы. Скорее всего, недовзбили. Жидко…

— Угу. Умчал.

Только откладываю трубку, а телефон опять светится. Устаю ли я от этого? Порою очень. Присутствие Кита нервирует меня все сильнее, но я не собираюсь начинать разговор. Это он пришел ко мне. Хочет молчать? Что ж… Я всегда найду, чем заняться.

— Ты знаешь, что он покончил с собой?

Рука, потянувшаяся, было, за ежедневником, застывает в воздухе. Горло сковывает болезненный спазм. Мой жалкий хрип тонет в доносящемся из цеха шуме: звуках работающего промышленного миксера и смехе девчонок-кондитеров.

В нашей фирме царит дружеская атмосфера. Мы — большая дружная семья. Так почему же я чувствую себя такой одинокой?

— Да, я… слышала такую версию.

— От кого?

— От Михаила Ивановича, из новостей… Отовсюду.

— Ты веришь в это?

— Какая разница?

— Я хочу знать, что на самом деле случилось! Мне… это важно.

Пожалуй, впервые со дня нашей новой встречи, я вижу его эмоции без прикрас. И, наверное, поэтому мои слова звучат намного более откровенно, чем я планировала:

— Правда в том, что у меня нет ответа на твой вопрос. Как ты понимаешь, Саша не говорил мне о своих планах свести счеты с жизнью.