Верность и Ложь (ЛП) - Хейс Роберт - Страница 31

Задница болела. Болела так, будто недавно в неё пихали хер, по-жёсткому. И стоять было больно, и сидеть. Она продолжала вытирать губы, всё время, пока была одна, но всё равно снова и снова находила доказательства унижения.

Но сильнее всего была не боль в заднице, и не боль унижения от изнасилования, от беспомощности перед всеми этими людьми. Хуже всего было то, что это приказал её отец – что он настолько в ней разочаровался, что приказал члену своей команды её изнасиловать. И снова слёзы полились по её щекам.

Элайна и раньше разочаровывала отца. Когда человек настолько велик, как Таннер Блэк, невозможно его время от времени не разочаровывать. Её чувства к Килину Стилуотеру всегда были источником разногласий между ними, но так далеко всё ни разу не заходило. Наверное, на этот раз она его сильно задела. Сама виновата: у неё хватало возможностей убить Килина. А вместо этого Элайна его отпустила, и даже хуже того – она знала, что отпустит снова, если выпадет такая возможность.

Раздался стук в дверь её каюты, и тихий голос Павла донёсся из-за деревянной преграды.

– Капитан, мне бы взглянуть на вас. Команда говорит, сильно вас отодрали.

Элайна вытерла слёзы с лица, поморщилась от боли, глотнула из бутылки рома, и направилась к двери. С той стороны вместе с Павлом стоял её квартирмейстер. На лице Корина застыли ужас и гнев. Павел выглядел ещё хуже. Элайна терпеть не могла, когда её жалели. И хуже того, когда она заслуживала жалости.

– Капитан… – начал Корин.

– Скажи команде, что со мной всё в порядке, – пробубнила Элайна. Опухшие губы заболели, и привкус крови вдруг стал сильнее. – Они получат ещё несколько дней отпуска, только пусть не ошиваются поблизости от команды моего отца.

Корин явно хотел поспорить, но кивнул и развернулся. Элайна отошла, чтобы впустить Павла в каюту. Он прошёл мимо неё, шелестя красной рясой, и направился прямо к столу Элайны, где он поставил большой кожаный чемодан. Элайна закрыла дверь и захромала вслед за доктором.

– Это твой отец сделал? – сказал Павел, копаясь в чемодане.

– Частично. – Элайна остановилась возле доктора и, поморщившись, прислонилась к столу.

Павел ничего не сказал, лишь неодобрительно посмотрел на Элайну. Хотя, конечно, мнение доктора нихера не значило. Он уставился ей в глаза, мягко взялся за подбородок и повернул голову сначала влево, потом вправо. Даже шея Элайны болела, и ей захотелось проклясть всех богов за то, что она появилась на свет такой недальновидной и посмела бесить своего отца.

– Твой нос сломан, – сказал, наконец, Павел.

– Я знаю, – пробубнила Элайна в ответ.

– Придётся его вправить. Будет больно. Тебе лучше сесть.

– Предпочитаю стоять.

Павел снова неодобрительно посмотрел на неё.

– Тебе лучше сесть.

Элайна попыталась бросить на него испепеляющий взор, но, с учётом чёрных подглазин, распухших щёк и губ, готова была поспорить, что цели не достигла.

– Док, тебя когда-нибудь в жопу драли?

Павел неуютно поёжился.

– Нет.

– Я постою.

Несколько минут Павел мучительно тыкал вокруг её носа, а потом приставил руки с двух сторон и…

– Блядь!

Элайна не смогла сдержать крик, когда доктор поставил её нос на место. Свежая волна крови полилась по лицу, и металлический привкус вернулся в горло. Она отпрянула от доктора, чтобы он не видел её слёз и сильно ударила по столу. Падали крупные капли крови, заливая дерево, и Элайна сдержала порыв развернуться и врезать Павлу по носу, чтобы он на себе мог почувствовать, как это больно.

Вытерев глаза, Элайна повернулась лицом к доктору, который уже покопался в чемодане и теперь размахивал чем-то вроде лосьона.

– Надо смыть кровь и втереть это в твои раны. Оно предотвратит инфекцию и должно уменьшить опухоль.

Элайна уселась на столе, игнорируя боль, и кивнула доктору.

– Напомни мне больше никогда не разочаровывать отца.

Павел начал вытирать кровь с губ Элайны.

– Я бы предпочёл напомнить твоему отцу, что Пелсинг решает, как мы должны относиться к своим детям.

Элайна фыркнула от смеха, что закончилось брызгами крови и сильной болью.

– Док, эту проповедь ты вряд ли переживёшь. У твоей золотой богини здесь мало власти. А наша богиня мокрая, жестокая и женщин любит больше всех.

– Если бы это было правдой, – отвратительно спокойным голосом возразил Павел, прикладывая лосьон к лицу Элайны, – разве она позволила бы твоему отцу так с тобой обращаться?

– Страдания закаляют людей, – сказал Элайна, повторяя слова, которые её отец вколачивал в своих детей снова и снова. – Урок, выученный без боли, не выучен вовсе. Боль заставляет помнить. Не даёт повторять.

– Бедняжка.

Элайна резко вышла из задумчивости и сильно толкнула доктора, отчего тот зашатался.

– Никогда не смей меня жалеть, док. Никогда. Мы закончили?

– Да, – быстро сказал док, убирая лосьон и инструменты в чемодан. – Тебе лучше отдохнуть.

Элайна и впрямь устала, но отдыхать времени не было. Нужно было спланировать, куда дальше направить корабль. Нужно было понять, как снова завоевать расположение отца.

Глава 19. Феникс

Килин поднялся на свой корабль впервые почти за целый день. Он так долго пробыл на "Фортуне" или на военном корабле, что оказаться на чистой, не залитой кровью палубе было глотком свежего воздуха. Морли поднимался следом, и Килин чувствовал его досаду. Первый помощник был не согласен с решением обосноваться на Синто Сене. К несчастью для Морли, это решение было не за ним.

На палубе собралась большая часть команды "Феникса" – слишком много, явно не просто так. Килин упал духом. Он слишком устал, проголодался, как акулы, кишевшие в водах под кораблём, и его уже выворачивало от тяжести всех смертей, которые он видел – и вызвал – за последние два дня. Килина озарило, что он даже не был толком в своей каюте с тех пор, как они вышли из Сев'релэйна два дня назад.

– Капитан… – начал Перо, но его тут же оттолкнул Смити.

– Похоже, нам нужен новый квартирмейстер…

– Не сейчас, – сказал Килин, направляясь к своей каюте.

– Сейчас. – Смити загородил Килину путь.

Килин уставился снизу вверх на здоровяка, который явно был готов к очередному бою. На самом деле, несмотря на недавнее сражение, Смити с виду был цел и невредим. Хотел бы Килин сказать про себя то же самое.

Смити сжал кулаки.

– Будем голосовать. Сейчас.

Безропотно вздохнув, Килин согласно кивнул.

– Морли, – сказал он, усаживаясь на ближайший релинг. – Ты прошлый квартирмейстер, это твоё представление.

Морли это явно не обрадовало, но всё равно он вышел вперёд.

– Капитан назначил меня первым помощником, – громко сказал он пиратам. – Быть ещё и квартирмейстером не получится, так что, видать, нам нужен новый. – По толпе пошёл тихий ропот, и Килин увидел, как Перо пытается пробраться к капитану. Проблема заключалась в том, что парень был слишком мал, чтобы протолкнуться мимо крупных мужиков. Килин снова сосредоточился на голосовании.

– Все вы знаете, как это проходит, – продолжал Морли. – Нужно выдвинуть кандидатов, и нет, себя рекомендовать нельзя. Мы с капитаном тоже никого выдвинуть не можем.

– Выдвигаю Смити, – крикнул Фифел Уош. Килин отметил для себя его имя, как делал со всеми, кто поддерживал Смити. Если бы Фифел не выдвинул его, это сделал бы кто-нибудь другой. Печальная правда заключалась в том, что к Смити в команде относились благосклонно.

Килин сидел и смотрел, ожидая других выдвижений, а пираты тихо переговаривались, и некоторые даже начали подзуживать других выдвинуть кого-нибудь ещё. Килин лениво раздумывал, куда подевался Кеббл Солт. Он не видел его во время битвы, но отчётливо ощущал его присутствие. Искусный стрелок – полезный член команды. Сейчас Кеббл куда-то пропал, и Килин надеялся, что тот не среди мёртвых.