Всей мощью огненных залпов (Документальная повесть) - Лапов Николай Иванович - Страница 12

Когда водитель подогнал машину, из воды вынырнул Серебряков, которому удалось накинуть трос на крюки установки. Не мешкая, Пономарев приладил второй конец к машине. Теперь все с надеждой и нетерпением смотрели на водителя. Первая попытка не дала желаемого результата, вторая — тоже.

— Рывком вперед! — командовал Швец водителю, забегая то с одной, то с другой стороны. — Взяли! — кричал он бойцам, облепившим грузовик.

Однако машина не сдвинулась с места, и только с пятой попытки, когда водитель, проклиная все на свете, заехал в воду, а затем с разгону рванул вперед, установка тронулась с места и медленно двинулась вслед за буксировавшим ее грузовиком.

Над водой показалась крыша кабины, затем радиатор, а спрыгнувший вниз Серебряков уже открывал дверцу кабины, из которой хлынула вода.

Только к утру батарея старшего лейтенанта Кальянова переправилась на плацдарм. Вторая батарея старшего лейтенанта Ларичкина была переброшена на песчаный, намытый рекой остров Пушкаревский. От плацдарма он был отделен узким рукавом Днепра. Этот островок был похож на корабль, плывущий по Днепру, и никем не оборонялся, кроме батареи Ларичкина.

Батарея, переправившись на плацдарм, оказалась в трудных условиях. Самая серьезная опасность заключалась в том, что из-за малой площади «катюши» были лишены маневра. Было ясно и то, что противник предпримет все меры, чтобы вернуть утраченные позиции. Но когда плацдарм начнут расширять и углублять, огневая поддержка батареи будет играть немаловажную роль…

Обо всем этом Бежалов сказал командиру дивизиона, когда ставил ему боевую задачу.

Когда Кальянов переправился, он оценил сложность обстановки. Своими опасениями поделился с замполитом:

— Тесно здесь, товарищ капитан, — сказал Кальянов, подходя к Швецу.

— Похоже, рано нас сюда перебросили, — продолжал Кальянов. — Плацдарм такой, что не развернешься. Тут, чего доброго, врукопашную придется драться.

— Придется — пойдем и врукопашную, — отозвался Швец. — Приказы не обсуждают, а выполняют. Принимай решение, комбат! Оборудовать огневые позиции надо быстрее, и лучшего места, чем в том овраге, нам не найти.

Кальянов, хотя и уязвленный замечанием замполита дивизиона, в глубине души был рад, что Швец оказался в его батарее, вот и решение подсказал верное.

Командовать батареей Кальянова назначили недавно. До того он месяца три был командиром огневого взвода в этом же дивизионе. Макаров заметил старание молодого офицера, безукоризненную четкость, которую тот проявлял при выполнении приказов, слаженность работы боевых, расчетов взвода, требовательность к подчиненным, заботу о них. Макаров знал, что Кальянову пока недостает опыта, но считал, что дело это наживное, и старался не упускать из виду распоряжения и действия командира батареи в бою, помогал ему. В свою очередь и Кальянов делал все, чтобы не подводить командира дивизиона, всеми мерами укрепляя и поддерживая его авторитет.

Кальянов обошел овраг, прикидывая, где лучше оборудовать огневые позиции. Обследовав оба склона, он собрал командиров установок и, приказав немедленно начать оборудование огневых позиций, направился на наблюдательный пункт. Когда поднимался по откосу, прислушиваясь к артиллерийской стрельбе на фланге, невольно вспомнил разговор с капитаном и подумал: «Да, прав замполит, легкой жизни для батареи здесь не будет».

Разведчик Ильин уже установил стереотрубу в наскоро отрытом окопчике. Кальянов спрыгнул к нему и, заняв место у стереотрубы, стал рассматривать изрытое воронками поле, где окапывалась пехота, с тревогой прислушиваясь к отдаленному моторному гулу.

— Держать постоянную связь с батареей, — напомнил он Ильину.

Вечерние сумерки помогли батарее старшего лейтенанта Ларичкина скрытно переправиться на остров Пушкаревский. Считая, что на этом пятачке они не задержатся долго, Ларичкин все же рассредоточил батарею, бойцы оборудовали для боевых машин аппарели. Места для укрытия личному составу на острове не было, весь он просматривался от края до края. Но Ларичкин и в этой обстановке старался сделать все возможное для того, чтобы защитить батарею. Когда забрезжил рассвет, оборудование огневых позиций было закончено, установки тщательно замаскированы. Теперь только прямое попадание бомбы или снаряда могло вывести их из строя. Здесь же были вырыты и ровики для хранения снарядов.

Еще раз осмотрев позицию, Ларичкин направился на плацдарм, где к этому времени был оборудован наблюдательный пункт. Старший лейтенант, садясь в лодку, шутя сказал командиру огневого взвода лейтенанту Данилову:

— Назначаю вас губернатором этого острова. Ворота крепости не открывать никому.

— Есть, не открывать! — в тон ему ответил Данилов.

Набежавшие тучи постепенно рассеялись, на востоке посветлело. Над передним краем время от времени взлетали осветительные ракеты, противник вел беспорядочный огонь. Ему отвечали наши орудия. На плацдарм под покровом темноты продолжали переправляться войска.

В стереотрубу Кальянов увидел, как из садов двинулись танки. За ними шли цепи гитлеровцев. По нашему переднему краю ударили орудия.

Кальянов услышал, как в соседнем окопе командир стрелкового полка, пожилой майор, знакомый Кальянову еще по боям под Харьковом, ругал по телефону своих артиллеристов. Обернувшись в его сторону, майор гневно крикнул:

— А вы что молчите? Ждете, когда фашисты на голову сядут? Давай, комбат, открывай огонь!

Обхватывая Домоткань полукольцом, танки вышли на ржаное поле, и тут по ним открыли огонь батареи дивизионной артиллерии из-за Днепра и орудия, переброшенные на плацдарм.

Кальянов попытался разобраться в обстановке. То, что противник пытается разрезать плацдарм на части, не вызывало у него сомнений, но он сразу не понял, почему одним крылом танки идут вдоль Днепра. И только когда враг стал бить по переправе, Кальянов догадался: он пытается полностью отрезать плацдарм, лишить обороняющихся возможности получать подкрепления. Кальянов оторвался от окуляров, окинул взглядом поле, затянутое дымом. Артиллерийская стрельба, грохот разрывов теперь доносились и слева — противник наступал на плацдарм и с той стороны. Теперь по нему вели огонь другие батареи полка.

Кальянов скомандовал:

— Батарея, к бою!

Канонада усилилась. Казалось, дрожит не только земля, но и воздух, раскаленный взрывами снарядов, смешанный с дымом горевшей ржи.

Старший сержант Бочаров, наблюдая из окопа за боем, торопил связиста Соловьева, который беспрерывно вызывал батарею, но та почему-то не отвечала.

— Что там у вас? — нетерпеливо крикнул Кальянов. — Давай связь! Быстро на линию!

Приподнявшись, он увидел, что со стороны батареи, держась за провод, бежит к наблюдательному пункту связист, а навстречу ему, пригибаясь к земле, спешит Бочаров.

Прикидывая расстояние до немецких танков, Кальянов понимал, что настал момент, когда надо открывать огонь, он только ждал, когда гитлеровцы приблизятся к минному полю.

— Товарищ старший лейтенант, Пронин у телефона. Есть связь!

Перехватив трубку, Кальянов скомандовал:

— Пронин! Огонь по танкам и пехоте!

И тут же, почти над самой землей, с шипением и свистом пронеслись реактивные снаряды, а там, где двигались вражеские танки и пехота, поднялись облака дыма и стена огня. Черный дым от горящих танков потянулся в небо. Но фашисты засекли огневую позицию Кальянова. От сосредоточенного по ней огня вокруг батареи начали вырастать фонтаны земли.

Фашистские танки увеличили скорость. И когда они подошли к краю поля, на котором были установлены мины, новый залп 2-го дивизиона накрыл их почти одновременно с залпом батареи Ларичкина.

Снарядов не хватало, необходимо было организовать их доставку. Этим занялся замполит, взяв с собой несколько бойцов. Лодки нашлись не сразу. Сержант Галкин первым увидел лодку на острове Пушкаревском. Он переплыл рукав Днепра и пригнал лодку к Швецу.