Вторая жена. Часть 3 (СИ) - Завгородняя Анна - Страница 25

Перед глазами мудреца вспыхнуло разгорающееся пламя, а в ушах раздались крики побеждённых, жалкие, полные боли и страданий.

— Мой народ вернётся к своим истокам! — проговорил старик вслух и распрямил спину.

А пока ему всего-навсего нужно вернуть назад принцессу. Позволить ей уйти он не мог хотя и понимал, что сама по себе она ничего не может противостоять ему. Но предчувствие велело избавиться от Майрам, а он привык доверять своёй внутренней силе, которая сейчас просто кричала внутри о грядущей опасности.

А значит, принцесса должна умереть.

Глава 7

Когда я открыла глаза, то увидела, что вокруг меня царит темнота. Тяжёлая, удручающая, она словно бы давила на грудь, мешая сделать вдох и в этой тьме горело одинокое пламя костра, у которого я увидела тёмный огромный силуэт, застывший на камне.

Это был человек. Высокий, огромный, как скала с распущенными волосами, спадавшими на плечи, в прядях которых играло алое пламя. Чуть ссутулившись, он следил за тем, как огонь распускает свои яркие лепестки, выбрасывая искры в темноту и потрескивая в нетерпении, словно умоляя накормить его сухим хворостом.

Пошевелившись, села и человек услышал меня, повернулся так стремительно, что я вздрогнула и застыла, глядя в его вспыхнувшие глаза.

— Шаккар! — вырвалось у меня, и я подалась вперёд, протягивая руки к мужчине.

Он медленно и молча встал, затем двинулся ко мне. Алое пламя осветило его контур красным светом, а я привстала, только сейчас понимая, что пробуждение ото сна сыграло со мной злую шутку. Моргнув, я поняла, что в свете, льющемся из отверстия в своде, стоит совсем не мой муж, а Аббас. Теперь я видела, что ошиблась и поспешно опустила глаза. Мне все привиделось. Но каким же ярким было видение!

— Это был сон! — мужчина подошёл ко мне и опустился на колено. Его широкая ладонь легла на моё плечо, чуть сжала, подбадривая, будто он спешил поделиться со мной своёй силой.

— Принцесса, — начал осторожно воин, — тебе пора перестать мучить себя и думать о Шаккаре. Его больше нет, и пора смириться с этим, продолжать жить и радоваться жизни.

Подавив в себе желание сбросить руку друга, я ответила:

— Ты не понимаешь, Аббас, — затем подняла взгляд и встретилась с его напряжённым взором. — Я не видела его тела. Для меня Шаккар жив.

— Ты уже и не увидишь его! — сказал мужчина. — Вряд ли на поле боя осталось хоть что-то от тех, кто остался там навечно. Пески и стервятники сделали своё дело.

Слова махариба больно ранили, но я понимала, что, возможно, он прав. Но почему же тогда ко мне во снах приходит муж? Неужели это всего лишь моё страстное желание призывает его в эти ведения? Неужели я сама обманываю себя?

— Наговорились? — глухой голос Исхана заставил меня вздрогнуть.

— Нам пора! — продолжил жрец. — Скоро солнце пойдёт на закат и можно будет покинуть пещёру. Я покажу вам проход, который выведет нас из долины Хайрата.

— Почему ты помогаешь нам, жрец? — не удержалась я, поднимаясь на ноги. — Чего хочешь взамен? В чём подвох?

Исхан посмотрел на меня своими золотыми глазами, криво усмехнулся.

— Ты права, принцесса! — заявил он. — Я помогаю тебе, не потому что такой добрый. Мне от тебя надо лишь одно.

Я подалась вперёд, чтобы не пропустить его дальнейшую фразу, а сердце предательски сжалось, понимая, что сейчас жрец попросит чего-то невыполнимого.

— Что ты хочешь? — связанная клятвой, я обязана была сдержать своё слово, исполнить любую просьбу этого странного и страшного человека.

— Мне нужно сердце Малаха! — ответил Исхан.

— Что? — удивилась я. Мгновение медлила, а затем едва не расхохоталась в лицо жрецу.

— Ты в своём уме? Как я добуду тебе сердце этой твари. Он же сожрёт меня, не успею и вздохнуть...

— Не стоит недооценивать себя, принцесса! — заметил жрец, а мне совсем не понравилась его улыбка.

— Это сейчас ты слаба. Пока слаба, но после сила, которая уже просыпается в тебе, сможет противостоять Малаху!

Мне показалось, что со мной говорит сумасшедший. Глаза его разгорелись так ярко, словно были крошечными детьми солнца: жёлтые, светящиеся внутренним безумием, опасные в своёй потаённой ярости. За моей спиной встал Аббас и я ощущала его поддержку, придававшую мне сил.

— Твоя жизнь стоит жизни змея! — сказал Исхан. — Дав обещание, ты не можешь нарушить его, иначе кара будет страшной. Но, если ты выполнишь своё предназначение, то получишь то, о чём мечтаешь. Я знаю это и вижу то, что грядёт. Все произошедшее с тобой просто судьба. От первого вдоха сделанного вне утробы матери, до сегодняшнего побега, все запланировано богами.

— Богами? — в голосе прозвучала ирония. — Или тобой, жрец?

— Ты дала клятву! — напомнил он. — Я не требую её выполнения сейчас, пока ты слаба и не готова, но поверь, в урочный час все случится, хочешь ты этого или нет.

Некоторое время мы просто стояли, каждый думая о своём. Я со страхом вспоминала Малаха и не могла поверить, что Исхан потребует от меня сердце змея. Что бы не говорил мне сейчас жрец, я не верила ему, подозревая, что есть что-то, что он утаил от меня.

Аббас первым нарушил тишину.

— Надо выпить воды и отправляться, — произнёс рядом с моим ухом. — Все остальное решим позже, а пока я в одном согласен с Исханом: нам надо уходить. Рано или поздно люди Давлата обнаружат нас, ведь не может быть, чтобы никто не знал о существовании этого хода.

— Ты прав, воин! — кивнул жрец и тихо добавил. — Вазир знает и, боюсь, он все расскажет Давлату, если тот приложит усилия, а он приложит их, можете не сомневаться.

«Нет достоинства в пытках старика!» — подумала я мысленно отвечая на слова Исхана. Но в одном он и Аббас, были правы: нам не стоило мешкать. По какой-то, известной только самому Давлату и, может быть ещё Исхану, причине, ему нужная я. А потому нас найдут и это всего лишь вопрос времени. Но как жрец предполагает выжить в пустыне без воды и лошадей? Это мне еще предстояло узнать.

Акрам и сам не знал, что толкнуло его на этот шаг. Но мужчина решил, что не станет приказывать своим людям следовать за ним на погибель, а потому он решил дать им право выбора и Тахира молча поддержала решение мужа.

Этим вечером, сидя у костра, принц объявил, что завтра он отправляется в Хайрат и те, кто хочет, могут отправляться домой в Роккар.

Трещал весело огонь, пожирая подачку. Небо окрасилось алым, и первые звёзды высыпали на небосклоне, словно глаза богов, приглядывающих за своими детьми.

Акрам не торопил воинов с ответом, прекрасно понимая, что за ним пойдут не все и даже не многие. Отряд и без того был ничтожно мал, но даже полным своим составом он при всем желании не мог принести большой пользы Хайрату. Принц решил для себя, что последует за Тахирой туда, куда её вело сердце, а в Роккар отправит послание, чтобы успокоить отца и мать, передать, что с ним все в порядке: жив и здоров.

Таяло время. Небосвод темнел. Сгущались сумерки и, лишь когда солнце утонуло за потрескавшимся горизонтом, поднялся Камал и решительно произнёс:

— Я ухожу.

Акрам отчего-то сразу понял, что именно этот воин будет первым пожелавшим покинуть его, а потому не удивился, лишь кивнул, принимая выбор своёго человека.

— Хорошо! — сказал принц, а Тахира лишь посмотрела на пламя, ожидая, что будет дальше.

— Я остаюсь с вами, мой принц! — слова принадлежали Садыку, первому следопыту Акрама. И он снова не удивился, зная верность этого мужчины своёму слову. Да и признаться, был рад его выбору, а вот тем, кто решит вернуться в Роккар без следопыта будет тяжело.

— Хорошо! — сказал Акрам и улыбнулся своёму человеку. Садык кивнул и пустился на шкуру.

После него поочерёдно поднимались и садились воины, пока каждый из них не сделал свой выбор. И в итоге оказалось, что с Акрамом продолжат путь только пятеро воинов, его лучших людей, тех, кому он мог доверять. Количество не радовало принца, радовало то, что остались лишь преданные люди, а уходили — лишённые доверия.