Метель (СИ) - "Asti Brams" - Страница 55

Я начала метаться. Яро, неистово, пихаться и извиваться!

Но он был сильнее…

До ломоты удерживал руки, если сильно дергалась, и все мучил своими пальцами между ног. Не больно, не ласково, но так… что тело слишком быстро отозвалось на эти манипуляции! На коже даже выступила испарина от моего сопротивления, но когда Самрат без предупреждения протолкнулся в меня — внизу живота так заныло, что пришлось сжать зубы, чтобы не выдать прерывистый вдох.

Но это были глупые попытки что-то скрыть.

— Ты вся дрожишь, — услышала его жесткий хрип, и толчки стали беспощаднее.

Я начала скулить от нахлынувших ощущений и дыхание Самрата тоже как будто потяжелело. Он упивался моей слабостью, он был намерен втоптать меня в грязь, толкнуть за черту, к которым я сама себя подвела! Никогда в жизни мне не было так мерзко, стыдно и унизительно от собственного возбуждения… Я искусала все губы, пока внутри то и дело разносились отравляющие вспышки, а его голос как змеиная ласка бил по нервам.

— Неужели тебя так трясет от отвращения?! — издевательским тоном спросил и так холодно, что мороз рассыпался по коже.

— Не… не надо! — вырвалось неожиданно из горла, когда внутри уже все было на грани.

В этот же момент меня резко оторвали от стены.

Самрат дал возможность сделать вдох, но только для того, чтобы окончательно сдернуть халат и развернуть к себе мое дрожащее тело. Наши взгляды столкнулись, врезались в друг друга и прежде чем я успела разглядеть насколько опасной стала темнота, он неожиданно впился в мои губы.

Это был горячий… пробивающий током поцелуй. Такой, от которого ноги подкашиваются, мысли разлетаются в стороны и сердце выпрыгивает из груди.

Казалось, что все эмоции сжались до одной вселенной и слезы покатились из глаз от этого мучительного мгновения…

Больно.

Невыносимая агония внутри. Потому что не нес этот поцелуй ничего, кроме душевного наказания…

Оторвавшись от распухших губ, Самрат поймал рукой мои щеки, чтобы прижечь своим взглядом. Клеймить слепой тьмой и безумием, которое овладело им в этот момент, заставляя терять контроль.

— Бл*ть, АНЯ! — грозно рыкнул и его лицо так пугающе исказилось, то ли от гнева, то ли от внутренней борьбы, что у меня самой в груди передернуло.

Поясница больно врезалась во что-то, а в следующую секунду я упала руками на тумбочку, с которой слетело все, что было на пути. Попыталась вырваться, но

Самрат ловко пресек эту попытку и заломил мои руки назад. Пряжка ремня лязгнула за спиной, и я вся сжалась в ожидании толчка… Но когда это произошло, вместо ожидаемой боли внутри раскатилась парализующая, статическая волна.

Похоть, сковывающая волю и сознание.

Что он делал со мной, Боже?!

— Почему ты меня не останавливаешь? — прорезался его требовательный голос через мой стон, царапая до кровавых ран гордость. — Скажи, как тебе мерзко было притворяться каждый раз!

Но я ничего не могла выдавить. Ни звука. И понять уже ничего не могла — он испытывал меня или сам потерялся на недопустимой грани и был не в силах справиться с собой… Но то были лишь догадки, что любыми путями подводили меня к иллюзиям, лишь бы оправдать его.

Самрат продолжал врезаться в меня жадными, отрывистыми толчками, ломая не физически, но душевно. Продолжал свое наказание. Потому что как только я ступала на границу перед пропастью, сбивал темп, издевался… сжимал волосы, менял положение — все что угодно!

И так раз за разом…

Настолько вымучивал, что не осталось сил уже ни на что. Будто я тряпичная кукла.

Будто я вот-вот сгорю заживо!

Лишь в какой-то момент все прекратилось. Целенаправленные толчки стали непреклонными, ласки более снисходительными и я громко кончила, не в силах больше ничего изображать… Ничего. Падала и надеялась оставаться в этом забвении как можно дольше. Только бы не просыпаться. Только бы больше не смотреть в его глаза…

Самрат же еще некоторое время яро вырывался в меня, прежде чем сделал последние толчки, больно стянув волосы на затылке. Угол тумбочки врезался в живот и, простонав, я начала изворачиваться, стараясь уйти от его давления, но тут же услышала строгое:

— Не двигайся

Впившись пальцами в кожу на пояснице, он замер во мне и удерживал так, казалось, целую вечность. Когда же вышел — сразу отстранился, и я сползла прямо на пол, чувствуя, как сперма потекла по бедрам. Изнутри, где все еще пульсирует обжигающим, ядовитым удовольствием. Разрушающим тело и душу.

Я не поднимала глаз — мне было так гадко грязно и стыдно перед ним, что хотелось слиться с мебелью. Поэтому я зажмурилась и ждала, чтобы скорее ушел. Пока держусь, пусть уйдет…

Но Самрат не оставил мне выбора. Неожиданно присел рядом и поднял лицо так, чтобы смотрела в глаза.

— Смешивай себя с грязью сколько хочешь. — ударил холодом, больно держа за подбородок. — Может когда-нибудь поймешь, за что я действительно наказал тебя. Но мне уже плевать.

Он резко отстранился и поднялся. Накинул куртку и замер лишь на мгновение, вытащив, что-то из кармана. Запасные ключи, которые он несколько секунд изучал хмурым взглядом, прежде чем небрежно бросил на тумбочку.

— Считай, что я тебе поверил.

Прижимая руки к груди, где щемящая боль осколками впилась в сердце, я спешно поднялась на дрожащие ноги, не отрывая глаз полных паники от фигуры, что в следующую секунду скрылась в коридоре.

Я думала, что знала о боли все… Какое же, черт возьми, глубокое заблуждение.

Вот она — настоящая. Ни с чем несравнимая. Когда уходит любимый человек. Когда ты понимаешь, что это конец! Как будто мир в одночасье делится пополам. Как будто шкуру на живую сдирают, и нервные окончания выворачивает до бесконтрольного сбоя. Все внутри тебя велит нестись за ним! Броситься в ноги и молить о пощаде! Только бы не уходил…

В глотку, будто гвоздей натолкали, потому что единственное, на что я была способна — беспомощно всхлипывать и следовать за ним шаткой походкой. Уже ничего не было важно. Уже не осознавала, что делаю, подчиняясь мощной силе.

Но едва я успела дойти до конца комнаты, как раздался хлопок входной двери. И внутри меня все зазвенело, напряглось до предела в шоковом мгновении. А затем разбилось вдребезги…

Глядя в одну точку, я закрыла липкими ладонями рот и начала кричать. Грудь будто тысячи кинжалов проткнули, глаза зажгло от соленых слез и полное ощущение обреченности, отчаяния. Казалось, секунда и эта истерика сожрет меня…

Не могу!.. Не выдержу!..

Вот как это происходит, вот как рушится реальность! И единственное осознание — больше никогда и ничего не будет как прежде.

В поисках спасения от сумасшедшей боли, я начала метаться по комнате. справляясь с ядовитые мыслями сожаления…

Все могло быть иначе!.. Ты должна была, должна была остановить его! Ты не имела права так с ним… Ты не имела права скрывать!

И снова душераздирающий крик из горла, заглушенный моими ладонями.

Я не поняла, как оказалась на полу, на коленях. Вцепилась напряженными пальцами в волосы и начала раскачиваться…

«— Я должна поговорить с ним!.. — сообщаю подавленно, но решительно и собираюсь встать»

Слова набатом отбиваются в голове и холодом оседают вдоль позвоночника.

«— Девочка, ни к чему унижаться еще больше, — отрезает он снисходительно, но я улавливаю предупреждение в его глазах»

Мигрень простреливает болью виски… Господи, как же невыносимо!..

«— Вы так уверены, что ваш сын откажется от меня, — с горечью констатирую, в упор, глядя на мужчину, и что-то вдруг проясняется в моей голове. — Как же плохо вы его знаете… И совсем не пытаетесь понять»

Меня начинает отпускать, когда с воспоминаниями приходит расстановка мыслей. как отрезвляющая пощечина и хоть какой-то ориентир.

«На его лице пробегает ожесточенное выражение.

— А это уже в твоих руках, девочка, — его голос становится стальным, а зрачки превращаются в испепеляющий уголь. — Ведь ты сделаешь так, чтобы он отказался.