Метель (СИ) - "Asti Brams" - Страница 50

Я взглянула на женщину и увидела столько боли в ее взгляде, столько сдержанной мольбы, что сердце защемило до слез.

— Да, — ответила честно и ей и себе.

Прерывистый вдох сорвался с губ, и она улыбнулась сквозь слезы. Но если ей удалось обрести надежду на внутренний покой — я пока была во тьме своих мыслей и противоречий.

— Но… мне нужно время, — сказала сдержанно, подавленно глядя на женщину. —

Привести мысли в порядок и вообще подумать о том, что делать дальше…

Она опустила взгляд и едва слышно проронила:

— Да, я понимаю.

На некоторое время между нами повисла тишина размышлений. Было трудно, что-либо говорить или на что-то решиться. Все это было слишком… Внутри меня происходили необратимые процессы, с которыми я была не в силах справиться. В конце концов, я не спеша поднялась из-за стола и, проронив тихое: «Пока», на ватных ногах покинула кафе.

Оказавшись на улице, я на автомате двинулась к высокому джипу, что стоял на парковке неподалеку и все это время терпеливо ждал меня. Шла и как будто ничего не видела перед собой. Даже холода не замечала. Дверца заднего сидения сама открылась и, забравшись в теплый салон, я сразу устремила взгляд на кафе через окно. Внутри лихорадило ледяное волнение. Отсюда была видно, что она все еще сидит на том же месте. О чем думает — только Богу было известно, но я ясно чувствовала одно: ей было ничуть не легче, чем мне…

Неожиданно я ощутила горячую ладонь, что накрыла мою руку и все-таки оторвала взгляд от окна. Встретившись с черными глазами, я едва смогла улыбнуться одними губами и тут же услышала вопрос:

— Как все прошло?

Голос Самрата выдал настороженность, и я тут же отозвалась на одном дыхании:

— Хорошо…

Он, молча, испытывал меня взглядом, понимая, что это «хорошо» далеко от правды.

В конце концов, я опустила глаза и сквозь образовавшийся комок в горле выдавила:

— Тяжело…

Грудную клетку так и скрутило, будто мне прямо в сердце вогнали ржавый гвоздь.

Слово за словом — дробью пробивало сознание, заставляя просмотреть на разговор в целом и увидеть свою жизнь будто заново! Но прежде чем две соленых дорожки сильных эмоций успели скатиться по щекам, меня притянули в крепкие объятия, не позволяя упасть в холодную, гнетущую пропасть. Не позволяя ощутить одиночество и отдаться всепоглощающему чувству отчаяния.

Машина мягко тронулась, и до последнего хрипа мотора Самрат держал меня в своих руках.

Такие моменты невозможно игнорировать. И как бы я не осторожничала, сильное чувство снова и снова захлестывало меня от макушки до пяток. Теплое, неподвластное и искреннее как объятия родного человека, которые мне довелось сравнивать только с ним. Чувство любви.

Я не могла этому сопротивляться, но не переставала относиться с осторожностью и приучилась сдерживать свои порывы. Слишком часто возвращалась мыслями к тому моменту, когда сделала признание, которое Самрат посчитал неуместным.

И хотя я не жалела о том, что поделилась своими чувствами, стала сознательно их контролировать. Насколько это вообще было возможно… Ведь на самом деле это был лишь самонадеянный способ защитить свое сердце.

Но все же когда Самрата вот так выражал свое отношение ко мне, не было смысла даже пытаться бороться с собой. И тогда я всецело раскрывалась ему. Дарила чувства в прикосновениях. В доверчивом молчании. Без остатка. Без страха…

Кажется, что мы приехали домой очень быстро. Даже досада стянула грудную клетку. Ведь ему нужно было ехать по своим делам. А мне было просто необходимо остаться наедине с собой.

— Я вернусь, сегодня пораньше, — сообщил Самрат, не планируя выпускать меня из объятий. — Сходим куда-нибудь — нам не помешает развеяться.

— Хорошо, — я взглянула в черные глаза и незаметно втянула головокружительный запах своего мужчины.

Эта новость обрадовала мое сердце. Я была очень благодарна ему за то, что ради меня он готов менять свои планы. Мне это о многом говорило. Поддержка любимого мужчины — самое верное исцеление для уязвленной души.

Я ощутила ласковое прикосновение к волосам, прежде чем Самрат наклонился ко мне и наши лица оказались очень близко друг к другу. Но я знала, что поцелуя не последует. Мы просто замерли в этом контакте на несколько секунд. И я бы не смогла объяснить, почему для меня это было гораздо интимнее. Гораздо важнее.

Потому что заставляло забыться и тонуть в этом мгновении.

Только после он выпустил меня из своих объятий, и я нехотя покинула машину, стараясь игнорировать стягивающую тоску, возникшую в груди. Машина еще не отъехала, а она уже пролезла под кожу. И каждый раз вместе с этим в сознании проносился вопрос: а что он чувствует в такие моменты?

Не знаю, когда это началось, но все чаще я ловила ход своих мыслей на этом любопытстве. Возможно потому, что стала замечать необычные проявления со стороны Самрата. Это отражалось не в чем-то наглядном — я буквально ловила моменты. Но какими были эти моменты?.. Когда мы уже оба получили удовольствие после близости и не спешили разлучаться. Когда удерживая мое разгоряченное тело, он смотрел на меня в упор, и я видела в его глазах что-то такое, отчего сердце сворачивалось до щекотки! Либо же ловила на себе теплый, задумчивый взгляд. когда искренне радовалась или заливалась смехом.

Как будто наши отношения перешли на определенный уровень. Как будто все стало намного глубже и понятнее. Но пока это все проявлялось лишь в определенных моментах… А потому я, молча, берегла мечтательные порывы своего сердца.

В этот день мне предстояло многое обдумать. Попробовать принять все, что я узнала. Попробовать принять слово: «мама» и не связывать его с чем-то чужим. болезненным и настораживающим. Это оказалось не просто… Поэтому до самого вечера я маялась от тяжелых мыслей и прогоняла ужасные образы из рассказа матери. Отвлеклась лишь в опере, куда меня и привез Самрат. И то, потому что впервые была на подобном мероприятии и захватилась всей душой от самого начала выступления и до конца.

Казалось, это волшебство помогло мне «отойти» и перебить плотный поток непрекращающихся размышлений. Однако ночью, даже присутствие Самрата меня не спасло. Несколько раз я просыпалась в холодном поту от воспоминаний из детства, что пробрались в сновидения, и мучили меня до застывших слез в глазах.

И каждый раз он терпеливо укладывал меня, убеждая, что это все лишь сон.

На следующее утро, Самрат настоятельно посоветовал мне пропустить учебу, но я не послушала. Больше бы не вынесла этих размышлений в одиночестве. И только по пути в училище, я поняла истинную причину своего упрямства. Когда попросила

Сашу завести меня в квартиру.

Я нашла его на том же месте. На тумбочке в бархатном футляре. Вытащив серебряное распятье, я добрую минуту гипнотизировала его взглядом. Но в какой-то момент в моих глазах, будто что-то ожило и прояснилось. Лицо приняло умиротворенное выражение и я, не сомневаясь, сняла свой крестик. Бережно уложила его в футляр и с таким же уверенным видом одела подарок матери.

Мне понадобилось еще несколько дней, чтобы решиться позвонить ей. На самом деле я думала об этом чуть ли не каждую свободную минуту, но что-то все время останавливало. Нужный номер уже давно был забит в моем телефоне, поэтому противоречивый соблазн казался еще тяжелее.

Однако все произошло неожиданным образом. Когда я совсем не думала о том, что тревожило меня последние дни. Я поздно вернулась с пар, Самрата еще не было дома и моя голова гудела от совершенно других мыслей. Поэтому к звонку я не была готова…

Сердце подскочило в груди, когда на дисплее высветилось: «Мама». Да, я записала ее. По-другому просто не знала как.

— Алло…

Пальцы, удерживающие тонкий корпус, дрожали от нахлынувшего волнения.

— Привет, — раздался дружелюбный голос на том конце.

— Привет, — отозвалась эхом, медленно двинувшись к окну.