Недостреленный (АИ) - Читатель Константин - Страница 71

— …это наша ответственность, товарищ Сталин… Я не могу так легкомысленно отнестись… Прошу вас понять… Никак не могу…

Подходя ближе и увидев меня Озолинс замолчал. Сталин проследовав в кабинет поздоровался со мной, обратившись по имени, как он всегда делал со времени нашего июльского общения. Впрочем, по имени, а кого-то и отчеству, он помнил и обращался не только ко мне одному, память на людей у него была знатная, намного больше, чем моя даже в нынешнем втором молодом возрасте. Озолинс мне коротко кивнул, на мгновенье задержавшись напротив и поглядев на меня, потом спохватился и вошёл в кабинет вслед за Сталиным. Через несколько минут он с видимым облегчением вышел и быстрым шагом направился на выход из здания. Вскоре Озолинс вернулся, да не один, а с Иваном Лукичом. Постучавшись, они вошли в кабинет, и уже через пару минут дверь приоткрылась и из-за неё выглянул Лукич:

— Сашок, зайди-ка сюда. Разговор есть.

— Не могу, Иван Лукич, — вынужден был отказаться я. — Я ж на посту.

— Тьфу ты, точно! — Коробов покачал головой и, обернувшись, сказал вглубь кабинета. — Товарищ Озолинс, товарищ Кузнецов не может оставить пост. Вам как начальнику караула его сменить бы кем-то.

— Я сам его пока сменю, — послышался ответ Озолинса. — Товарищ Кузнецов, временно сдайте пост и пройдите с товарищем Коробовым, — добавил он, выйдя из-за двери.

— Хорошо, товарищ Озолинс, — по-простому ответил я, так как никаких уставных ответов бойцов в Красной армии ещё не вводили, и вслед за Лукичом вошёл внутрь.

В кабинете находился Сталин, с интересом наблюдавший за нашим минутным затруднением с оставлением поста. Коробов, пройдя чуть вперёд, остановился и повернувшись, обратился ко мне:

— Вот, значит, Сашка… То есть, товарищ Кузнецов… Товарищ Сталин собирается завтра проехать на фронт вокруг Царицына, вместе с товарищем Ворошиловым. А товарищ Озолинс не хочет, значит, его оставлять без охраны… — и повернув голову к Сталину, Лукич добавил. — И это правильно, товарищ Сталин. Я тоже так считаю. Мало ли что случится, — и снова ко мне. — Так что, товарищ Кузнецов, товарищ Сталин согласился на одного сопровождающего, и им будешь ты, стало быть, со всей ответственностью. Понял, Сашок? — и Иван Лукич серьёзно посмотрел на меня.

— Понял, Иван Лукич, как не понять, — ответил я, взглянув Лукичу в глаза, и повернулся к Сталину. — А вы-то сами как, товарищ Сталин, не против?

Переставший к этому моменту хмуриться Сталин помолчал секунду и серьёзно ответил:

— Не могу возражать, товарищ Саша. Вынужден согласиться с мнением большинства.

— А убегать от охраны не будете, товарищ Сталин? Опыт-то у вас большой, — решился я чуть пошутить. Как я приблизительно помнил из истории, мой собеседник убегал из ссылок пять или шесть раз.

Лукич кхекнул в кулак, Сталин же ответил на шутку с небольшой усмешкой:

— Ну если вы, товарищ Саша, охрану с охранкой не спутаете, то не убегу.

— Вот и ладно, авось не перепутаем, — заверил я. — Мы грамоте обучены, чай, лишнюю буковку завсегда заметить смогём.

Сталин иронично прищурил глаза, а Иван Лукич покачал головой, и я, спохватившись, спросил более серьёзным тоном:

— Когда отъезд, и чем отправляемся, товарищ Сталин?

Мне сообщили время отъезда и способ передвижения. Как я узнал, был подготовлен бронепоезд, как внушительная и грозная боевая единица по здешним временам. Закончив разговор, мы с Иваном Лукичом попрощались со Сталиным и вышли за дверь. Там я опять заступил на свой пост, сменив Озолинса, ушедшего с Коробовым, а я принялся обдумывать подготовку к поездке. До окончания моей смены оставалось немного, но уже был вечер, а мне ещё требовалось запастись всем необходимым.

На следующее утро я стоял с подобранным имуществом на станции у пути, где размещался короткий бронепоезд, состоявший из бронированного паровоза и двух бронеплатформ с пушечными и пулемётными башнями, к которому прицепили пульмановский вагон, приехавший с нами из Москвы, а также товарный вагон с лошадьми и три обычные платформы, на которых находились бронеавтомобиль и бричка для возможных передвижений в стороне от бронепоезда, а на передней платформе лежали рельсы и шпалы для возможного ремонта путей. Сзади него под парами уже дымил обычный паровоз привычного чёрного цвета, так называемый "чёрный" паровоз, который и возил бронепоезд на перегонах. В бронированном его собрате пары не разводили, он использовался только в боевой обстановке. С собой у меня был вещмешок со сменой белья и паёк в виде подсохшего хлеба, а также обмотанный рогожей свёрток длиной около метра. Баян я решил с собой не брать — вряд ли будет для него время да и тяжести он прибавлял изрядно.

Сталин с Ворошиловым приехали в открытом автомобиле перед самым отправлением. Я подошёл к ним, и нарком поздоровался со мной, представив меня Ворошилову и объяснив моё присутствие рядом с ним. Ворошилов кивнул, пожал мне руку и, потеряв ко мне интерес, продолжил разговор со Сталиным.

Поездка эта, как оказалось, планировалась уже неделю. Ворошилов недавно вошёл в военный совет СКВО, после того как полковника Ковалевского в прошлом месяце освободили от этой должности, а Снесарёва, похоже, отозвали в Москву насовсем. Третьим членом военного совета был царицынский большевик Минин. И вот Сталин с Ворошиловым как члены военного совета Северо-Кавказского округа собирались проинспектировать состояние красных отрядов, оборонявших Царицын. Натиск казаков Краснова усиливался, вскоре ожидали их большого наступления, и военный совет СКВО скорее всего хотел убедиться в мерах подготовки к обороне. Кроме того, как и в прошлой варианте событий, сейчас Сталин по всей видимости так же еще не терял надежд восстановления связи с Северным Кавказом, отрезанным от Царицына наступлением Добровольческой армии, занявшей район железнодорожного узла Тихорецкая. Мне вспомнилось, что в прошлой истории Сталин с Ворошиловым тоже совершали двухнедельную поездку на фронт, но в той реальности это произошло на полмесяца раньше.

Ворошилов приехал в Царицын буквально вчера. Командующий армиями царицынского фронта вернулся из Сальской группы войск под командованием Г.К.Шевкоплясова и Б.М.Думенко, находившейся в районе реки Сал. Как я услышал возмущённые рассказы не скупящегося на эпитеты Ворошилова, Шевкоплясов и Думенко отказались продвинуться к селу Мартыновка, где уже более месяца в полном окружении держал оборону трёхтысячный красный отряд местных жителей. Гонец от мартыновского отряда, преследуемый белоказаками, смог пробраться к царицынской группировке и сообщить об его бедственном положении. Шевкоплясов и Думенко сослались на трудности в организации почти стокилометрового рейда в тыл к белым и практическую невозможность вывода отряда из Мартыновки. Однако помощник Думенко С.М.Буденный в ответ на приказ Ворошилова вызвался повести кавалерийский полк на помощь окружённому отряду, после чего Думенко, будучи в этот момент больным, согласился и лично участвовать в рейде, правда, ехать в пролётке в виду невозможности держаться в седле. Кавполк всё-таки выступил, проскочив в разрозненные порядки противника, а Ворошилов вернулся в Царицын. В прошлой жизни я читал о недисциплинированности и "партизанщине" в красных частях, но сейчас услышал впечатления, что называется, из первых уст. Вот такая вот военная демократия. Даже удивительно, что в прошлой истории Ворошилов состоял в так называемой "военной оппозиции" 1919 года. Видимо сыграла роль неприязнь к военспецам, или возможно не имеющий опыта предыдущей военной службы Ворошилов начал командовать крупными соединениями в условиях бардака 18-го года и сам уже привык вести дела подобным образом.

Началась наша многодневная инспекция военных частей вокруг Царицына. Сталин с Ворошиловым встречались с командирами и комиссарами частей, выясняли нужды бойцов, трудности снабжения. Я, понятно, на закрытых совещаниях не присутствовал, оставался снаружи. Слышал жалобы на отсутствие одежды и обуви у бойцов, которые обувались и одевались кто во что горазд. Сейчас лето, об одежде можно временно не заботиться, а вот с обувью были большие трудности. Ходили в сапогах, в гражданских штиблетах, в лаптях. Особенно ценились солдатские ботинки, такие как у меня — достаточно прочные и всепогодные, мои, скажем, каши по виду ещё не скоро запросят.