Штрафники. Люди в кирасах (Сборник) - Колбасов Н. - Страница 99

— Ну как тут у вас? — спросил Беда, чтобы нарушить затянувшееся молчание.

— Как видишь, — отозвался Алексей, — не скучно.

— Бывает и веселее, — поддакнул Шубин.

Постепенно разговорились. Беда, освоившись немножко, начал рассказывать, как им приходилось туго, особенно в последнем бою. Алексей смотрел на него и думал, что от прежнего «артистического» Беды остались лишь усы да золотой зуб. Тимофей огрубел, стал проще.

— Дела идут к концу, парни, — говорил он. — Сам слышал на КП: больше никуда не перебросят.

— Да, есть такой слушок, — подтвердил Шубин.

Как-то утром неожиданно появился майор Стрепетов. Всегда щеголеватый, с многочисленными орденами на аккуратной гимнастерке, в начищенных сапогах, он неторопливо шел по ходу сообщения в сопровождении какого-то офицера в каске и плащ-палатке.

Алексей, увидев начальство, поднялся. Стрепетов улыбнулся ему (он хорошо запомнил Алексея после того, как тот притащил пулемет), поднялся на цыпочках, пытаясь посмотреть через бруствер.

— Ну и нарыл ты, братец, не увидишь и немца, сказал он не то с похвалой, не то с сожалением.

Алексей, обладавший значительным ростом, не любил ходить согнувшись и поэтому отрывал окопы по два метра глубиной.

— Пройдите сюда, товарищ майор, — указал он Стрепетову на возвышение в ячейке для ведения огня.

Стрепетов поднялся, снял свою щегольскую фуражку и осторожно высунулся.

— Да тут совсем рядом: сто метров, не больше. С каким прицелом ведешь огонь?

— Сто метров.

Офицер в плащ-палатке тоже осмотрел местность.

— Да, довольно близко, — согласился он, — но пройдем еще, посмотрим.

Они пошли дальше, а к Алексею подошел Валентин.

— Знаешь, кто это? — кивнул он головой вслед ушедшим.

Алексей недоуменно пожал плечами.

— Стариков, командир разведроты дивизии.

— Что ему тут надо?

— «Язык», конечно. Значит, сдавать будем.

Офицеры вскоре вернулись. Стариков еще раз осмотрел местность в бинокль, согласился:

— Да, место подходящее.

Стрепетов кивнул головой.

— Я же тебе говорил. Во всей армии ближе меня никто к немцу не сидит. Но имей в виду: дело твое гиблое, капитан. Твои архаровцы ползают как мокрицы. Только шуму наделаешь.

Стариков обиделся:

— Брось, майор, надоело!

— Смотри, опять попадет от комдива, — не унимался Стрепетов. Старикову не хотелось продолжать этот, видимо, давний, спор, и они ничего не ответил майору. Но тут вмешался Бухаров:

— Не возьмете, товарищ капитан.

Офицеры повернули головы, удивленные неожиданным вмешательством.

— Не возьмете, — повторил Валентин. — Ночью он вам и высунуться не даст.

— Вот видишь, капитан, еще один трезвый голос, — поддержал Стрепетов.

— Подавим артиллерией и ворвемся! — нетерпеливо отрезал Стариков, давая понять, что он не намерен обсуждать эти вопросы с каждым бойцом. Стрепетов придержал его за плащ-палатку и, обращаясь к Валентину, спросил:

— У тебя есть предложение?

Валентин, поняв командира, продолжал:

— Надо брать здесь, но днем. Весь день мертвая тишина, отсыпаются, их тут и…

Но Стрепетову дальше не надо было объяснять, он ударил Бухарова по плечу и воскликнул:

— Правильно говоришь… — и запнулся, не зная, как назвать этого худощавого бойца с голубыми глазами. Но тот ехидно улыбнулся и подсказал:

— …бывший лейтенант Бухаров.

— Правильно… Бухаров. Но ты еще будешь лейтенантом, клянусь, будешь. Значит, так, капитан, «языка» мы возьмем сами, без твоих разведчиков. Тихо, чисто, аккуратно, тепленьким. Так и передай комдиву.

Капитан удивленно смотрел на них, не зная, огорчаться ли ему или радоваться. Ведь за последние дни дивизионная разведка дважды пыталась захватить «языка», но возвращалась ни с чем. А Стрепетов уже тянул его прочь и говорил:

— Ты же не знаешь, что это за бойцы! Я одного на твоих десятерых не сменяю. Знаешь, как нас немцы называют? «Банда Рокоссовского»! Здорово? А? — И он громко захохотал. — А это сегодня же сотворим!

Он кивнул Валентину и сказал:

— Пойдем с нами, бывший лейтенант. Срок отбудешь — возьму к себе начальником разведки. Пойдешь?

Алексей не слышал, что ответил Валентин. Увидел только, как тот подмигнул, уходя за командирами.

Валентин вернулся, когда раздавали обед. Все отделение, собравшись вместе, оживленно обсуждало новости:

— Сначала часа два-три — методический огонь из миномета, — рассказывал Валентин. — Потом, когда солнце опустится пониже и будет светить в глаза противнику, тихонько поползем. Сто метров — расстояние не велико. Можно преодолеть быстро. Командир дивизии уже решил, — закончил он.

Молчание, с которым друзья выслушали его восторженный рассказ, удивило Валентина.

— Вам что, не нравится?

Беда первый высказал свое мнение:

— Рискованное это дело…

— Конечно, некоторый риск есть, — согласился Валентин. — А как на войне без риска?

Алексей не согласился:

— Риска больше, чем ты думаешь. Достаточно хоть одному фрицу заметить — все пропало.

— Много будет зависеть от минометчиков, — добавил Шубин.

— Ерунда, — возразил Валентин. — Я предлагал совсем без минометчиков. Десяток человек тихонько, осторожно подползли бы и… Но майор не согласился.

— Валя, — остановил его Алексей, — это уже не риск, а дешевая авантюра.

— Никакой авантюры! Посуди сам: целый день у фрицев отдых, как по расписанию. Ни один даже не подумает, что среди белого дня мы поползем за «языком». Уверен, что ничего подобного они не слыхивали…

— Допустим, туда ворвались. А обратно как?

— Ну, обратно бы прикрыли… Всей артиллерией.

— Как будто у немцев артиллерии нет…

— А когда это будет? — спросил все время молчавший Кресов.

— Сегодня, братцы, сегодня. Вот-вот начнут…

— Ну ладно, — заметил Беда, добродушно настроенный после еды, — будем надеяться, что нам этой чести не окажут.

— В том-то и дело, — захохотал Валентин, — что пойдем мы, наша рота.

Беда глупо уставился на Валентина, а Шубин и Алексей переглянулись, будучи уверенными, что тот «разыгрывает» Тимофея.

— Вы что? Вы серьезно, Бухаров? — выдавил он с трудом.

— Вполне, товарищ Беда. Да, да, я говорю вполне серьезно, — обратился он к остальным.

— Вот уж не думал, — протянул Шубин.

— Три дня осталось! — с отчаянием воскликнул Беда. — Ведь три дня, и мы уж никогда бы не попали в такой ад. Не понимаю, кто тебя просил соваться со своим дурацким проектом? Тебе что, еще один орден нужен? Так возьми мой! Я его тебе так отдам.

Бухаров слушал Беду молча, но ребята видели, как сжимались его полные губы, вздувались жилы на лбу. Голубые, обычно приветливые, глаза наливались холодной синью. А Тимофей не замечал приближающейся грозы и продолжал, словно все еще зависело от Валентина:

— Тебе что, больше всех надо? Звездочку Героя хочешь получить?.. — И вдруг, взглянув на Валентина, замолчал на полуслове.

— Ты, гадина, — прошипел Валентин, и его рука привычно потянулась к автомату.

Шубин бросился к Валентину:

— Спокойно, Валька. Разберемся без драки.

Валентин убрал руку, но никак не мог подавить свой гнев.

— Мне не нужен твой орден, Артист… И звезда тоже… Мне душа твоя нужна, предатель. И я ее вытряхну сегодня. Когда ты пришел сюда, я думал, что ты изменился. Но ты остался таким же подлецом, как был.

Беда понял, что зашел слишком далеко. Он вмиг стушевался и залепетал:

— Что вы, что вы… Я вам ничего не сделал, Бухаров.

— Не сделал? А в карцере я по чьей милости сидел? Забыл?

Тимофей вспомнил лагерь, допрос у начальника и побледнел. Верхняя губа его жалко задергалась, рот скривился в каком-то подобии улыбки.

— Я же не виноват, честное слово, не виноват. Я не нарочно тогда сказал. Он подловил меня на слове.

Только теперь Сушко и Шубин поняли, о чем идет речь. Тогда, выйдя из карцера, Валентин им ничего не сказал. Сейчас все стало на место, и Шубин, за минуту до этого хотевший предотвратить драку, теперь сам был готов начать ее.