Начертательная магия (СИ) - Шавлюк Светлана - Страница 44

Лекс поблагодарил за танец. Я улыбнулась и кивнула в ответ, и сразу повернулась к Доминику, заглядывая в темные глаза. Но сказать что-либо не успела.

— Со мной потанцуешь? — склонил он голову к плечу.

— Конечно. С тобой у меня даже сомнений не возникает, — искренне улыбнулась.

Хмурая складка между бровей разгладилась, а лицо озарила улыбка. Все в порядке, вот мой привычный Доминик, теплый, добрый и улыбчивый. Но все равно я решила спросить о словах Лекса.

— Доминик, у тебя все в порядке?

— Да, — он был явно удивлен такому вопросу, — а почему ты спрашиваешь?

— У тебя резкие перепады настроения. Когда мы пришли, ты был в прекрасном настроении, а сейчас весь напряжен. Что-то не так?

— Как прошел танец с Лексом? — снова оставил он без ответа мой вопрос.

— Это становится традицией, — хмыкнула и прищурилась, — ты очень часто стал игнорировать мои вопросы, уходишь от темы. Мне это не очень нравится. Ты просил, чтобы я была с тобой откровенна, а сам не можешь ответить взаимностью, — закусила губу, когда поняла, что меня понесло. Мне было неприятно, что он отмалчивается и не хочет делиться тем, что его тревожит, но Доминик не тот, с кем бы я хотела ругаться. — Прости, — тут же исправилась. А Доминика, похоже, мое возмущение только веселило. Уголки его губ подрагивали, глаза смеялись, но он отчаянно боролся с проявлениями веселья.

— Ты так забавно злишься, а уж стесняешься своей злости еще обаятельнее, — все-таки не сдержал улыбку.

— А ты опять уходишь от темы, — смущенная его словами, пробурчала в ответ.

— Я переживал за тебя. Знаю, как сложно тебе далось согласие прийти сюда, а Лекс еще и вынудил потанцевать с ним. Вы поговорили?

— И да, и нет. Я не стала говорить ему правду. В очередной раз отсрочила этот разговор. День рождения — не лучшее время вываливать на него груз ответственности за то, что он сделал и, вполне возможно, уже забыл об этом.

— Ты беспокоишься за него? — удивился Доминик.

— Нет, дело не в беспокойстве. У меня жутко болтливая и громкоголосая совесть, которая потом вечность мучила бы меня за испорченный праздник.

— Ты странная, Сашка, и в этой своей странности невероятно привлекательна.

— Спасибо. Ты меня завалил комплементами, и я скоро сгорю от смущения.

— Так о чем с Лексом говорили, если не секрет?

Рассказала ему наш разговор о моем отношении и поведении с Лексом. Доминик умело вел в танце, поэтому я даже не следила за тем, что происходило вокруг, расслабилась, но говорить о том, чем разговор закончился, не хотела. Просто не знала, как задать вопрос Доминику, не давая понять, насколько интересен и, наверное, даже важен для меня ответ на него.

— Есть еще что-то, о чем ты хочешь сказать? — он оказался очень проницателен.

— Нет, то есть да, — собралась с силами и начала издалека, — знаешь… конечно, знаешь. О нас столько слухов ходит, что впору в блокнотик записывать все варианты. Вот. И я, и ты знаем, что это все неправда. Ну, и я не обращаю на эти слухи внимания. Как и ты.

— Я даже боюсь представить, к чему ты ведешь разговор и почему так сильно волнуешься, — он провел ладонью по моей спине, — извини, перебил, продолжай.

— Вот. Слухи слухами. Но… Короче, Доминик, мне Сориан и Лекс намекали, что не все слухи врут.

— А конкретнее? — склонил голову к плечу, хитро улыбаясь.

— Ну, ты же и так понимаешь, о чем я, — постаралась, чтобы в голосе звучало много мольбы.

Сказать ему о том, что парни практически открыто заявили о его симпатии ко мне, было сложно и боязно. Вдруг неправда. А он словно забавлялся надо мной, видел же, как трудно для меня оказалось сказать то, что я уже сказала, и все равно допытывался.

— Я не могу знать, что тебе сказали эти двое, — гнул свою линию, не оставляя мне выбора.

Опустила глаза на черную рубашку. Пуговички такие красивые, металлические, отполированные до блеска. И пахнет от Доминика приятно, морской свежестью. Не поднимая глаз, все-таки пояснила свои слова.

— Они намекали, что я нравлюсь тебе больше, чем просто подруга, а Лекс просил не морочить тебе голову. Вот, — получилось тихо-тихо. И щеки потеплели.

— И ты хочешь узнать, насколько они правы?

Кивнула. Потом замотала головой. Очень хотела, но в нынешней ситуации все выглядело так, будто я напросилась на это признание.

— Сашка-Сашка, до чего ты милая, когда смущаешься. Посмотри на меня.

Я подняла голову. Он улыбался, обвел взглядом мое лицо и, наконец, ответил. Сердце от волнения отбивало дробь и намеревалось выпрыгнуть из груди.

— Ты мне нравишься, Сашка, очень, и это правда. Но нужно ли тебе это знание?

Я хлопала глазами и не могла ничего ответить, в груди все словно перевернулось. Ушам своим не верила. Казалось, что это мое воображение играет злую шутку, и сейчас Доминик пощелкает пальцами перед лицом и спросит, намерена ли я отвечать на вопрос о разговоре с Лексом. А все остальное — придумано мной.

— Очень нужно, — вновь взглянула на приглянувшуюся пуговицу и не смогла сдержать улыбки. Подняла взгляд. Доминик тоже улыбался, но как-то напряженно.

— Мне не нужны одолжения или благодарность, а уж тем более жалость с учетом того, что ты знаешь мою историю. Да и сама понимаешь, то, что я тебе нравлюсь, как друг, ничего не меняет.

— Ты ненормальный, Доминик. Ни о чем таком и речи быть не может. Я просто словно во сне. Сложно поверить в реальность происходящего, — уткнулась лбом в его грудь. — Друг, — нервно хмыкнула, — я каждый день судьбу благодарила, что ты появился в моей жизни. Хотя бы как друг. А об остальном даже и думать не хотела.

— Глупая ты, Сашка, — он крепко обнял меня. Я на секунду замешкалась, а потом и сама положила свои руки на его спину.

— А ты мне тоже нравишься, — признаться в своей симпатии вот так, не глядя в глаза, было легче. — Ты не можешь не нравиться. Вообще не понимаю, как тебя до сих пор не опутали узами брака.

— Я им не давался, — хмыкнул Доминик, — не знаю, Сашка, пойдет ли на пользу нам мое признание, но раз уж другие позаботились о том, чтобы я это сказал, значит, оно и к лучшему.

— Наверняка к лучшему. Но почему молчал все это время?

— Не хотел торопить события, ты всегда держалась отстраненно.

— Зачем лелеять надежду на то, что, скорее всего, не случится?

Доминик даже остановился. Отстранил меня от себя и одним пальцем приподнял подбородок, заставляя смотреть в глаза.

— Откуда это в тебе? Вернее, я знаю, откуда, — он метнул взгляд в сторону стола, — но неужели ты до сих пор считаешь, что не достойна счастья?

— У меня никогда не складывались отношения, — пожала плечами, — все сбегали. Слишком много тараканов у меня, наверное. Или еще чего, не знаю, но факт остается фактом. Парни не хотят строить со мной отношения, за исключением дружеских.

— Не говори глупостей. Это были просто не твои люди. Сбежали, наверное, оттого, что чувствовали себя недостойными рядом с такой красивой, умной, доброй и упорной девушкой. А заморочки, они у всех есть.

— А у тебя они есть? — мы продолжали стоять в обнимку на середине зала.

Я положила голову на грудь парню и слушала уверенный стук сердца. Такое тепло разливалось в душе, что сердце замирало и сжималось, и все проблемы вдруг показались мелкими, не имеющими значения. Чувства радости и счастья, словно дурман, окутывали, захватывали разум в плен. Я не знала, то ли плакать, то ли смеяться. Наверное, впервые признание всего лишь в симпатии было настолько важным.

— Конечно, — легко признался он, — я терпеть не могу ложь и говорил тебе об этом.

— Ну, это не заморочка, это нормальное отношение ко лжи.

— Нет, Саша, ты не понимаешь. Даже самая маленькая ложь по поводу какой-то мелочи может навсегда отвратить меня от человека.

— Да, я помню, какой ты был злой, когда я Лексу наврала. Но ты же сделал исключение тогда.

— Из каждого правила есть исключения, — погладил меня по спине, — я, конечно, доволен, но мы привлекаем слишком много внимания. И музыка давно сменилась.